– Три. Но она уже такая самостоятельная, – поведала Магда. Я понятия не имела, что значит самостоятельная трехлетка.
Я помогла Магде привести себя в порядок, переодеться, причесаться и отправилась к Оле. Меня трясло от страха. Боялась, что она меня не узнает. Глупо! Конечно, не узнает, ведь я ее не узнала. Боялась, что спросит про Госю или Павла, а я на сто процентов была уверена, что спросит. Как разговаривать с трехлетней девочкой? Такие детки уже умеют говорить? Пойму ли я ее?
– Привет, Оля, – сказала я, когда вошла к ней в палату. Малышка повернулась и посмотрела на меня огромными серыми глазами. – Ты меня помнишь? Это я, твоя тетя. Тетя Аня.
– Тетя, а мама? – спросила она осмысленно и отчетливо. Не могла же я сделать вид, что не поняла ее.
– Мама не может сейчас прийти, она болеет.
– Боеет? Мама боеет? – спросила девочка, и ее огромные глаза стали еще больше.
– Да, милая, мама болеет, но она очень по тебе скучает и передала тебе эту собачку. Посмотри, какая красивая. Она хочет, чтобы ты ее обняла.
– А папа? – спросила девочка, прижимая к себе игрушку.
– Оля, папа тоже болеет.
– Папа боеет?
– Да. Ой, а что тут у тебя? – сменила я тему. – Книжечки? Откуда у тебя такие красивые книжечки?
Они были совсем не красивые, сразу было видно, что это больничные книжки, старые, потрепанные и грязные.
– Пани даа.
– Тебе пани дала?
– Ага.
– Почитать тебе книжку?
– Ага.
– Покажи, что тут у нас. О, паровозик. Давай читать про паровозик. «Стоит на станции…»
– Паавозик.
– В далекие страны он людей…
– Воит…
– Какая ты молодец! Знаешь этот стишок?
– Ага.
– Тогда давай читать вместе, хорошо?.. «Длинный-предлинный стоит и пыхтит…»
Я оставалась с ней, пока она не уснула. Мы читали книжки, потом играли с собачкой и с одеяльцем в «Ку-ку», раз двадцать я ответила на вопрос, где ее мама и папа. Я покормила ее ужином, мы погуляли по коридору и сходили сделать пи-пи в туалет. Я обратила внимание, что подгузник у нее мокрый, хотя мы пару раз были в туалете. Мой опыт и знания о том, как часто маленькие дети писают и когда нужно менять подгузники, были равны нулю.
Когда Оля уснула, я вернулась к Магде. Мы еще немного с ней посидели, потом попрощались и втроем поехали домой.
– Магда такая мужественная, – начала я разговор в машине, чтобы прервать молчание.
– Да, она уже свое отплакала и отстрадала. Ее сердце разбилось, но теперь его лечат. Она такая спокойная, – ответил Роберт. Мне показалось, что в его голосе звучала зависть.
«А когда разобьется твое? Когда ты отплачешь?» – подумала я, но не решилась сказать вслух.
– Завтра надо Олю из больницы забрать, – начала я трудный разговор.
– Да, знаю, мы сегодня должны были ее забрать. Плохо, что она там осталась, – грустно сказал Роберт и задумался. Несколько минут мы молчали.
– Слушай, а что мы с ней делать будем? – спросила я, споткнувшись на этом «мы». – Что вы с ней делать будете? – исправилась.
– Не знаю, Аня. Конечно, ее оттуда надо забрать. Когда Магда выйдет из больницы, мы сядем и подумаем, что нам дальше делать. Все наладится, пусть только Магда придет в себя.
Прозвучало это так хорошо, что я почти поверила, но через секунду очнулась.
– Что ты несешь! Магда тяжело больна. Выйдет из больницы через пару недель, не раньше. У нее ведь обширный инфаркт. Уже ничто не будет по-старому, – раздраженно выкрикивала я.
– Но я же не говорил, что Магда должна будет о ней заботиться, – защищался Роберт. – Я только сказал, что когда Магда выйдет из больницы, тогда мы и решим, что делать дальше.
– Роберт, Оле всего три года. Она еще совсем маленькая.
– Я знаю, нам от этого не убежать, это наша обязанность – позаботиться о ребенке.
– Да, у вас выбора нет, вы должны будете о ней позаботиться. На праздниках мы все равно будем здесь все вместе, – заявила я.
Это не мое дело, напомнила сама себе.
– Может, давайте отвезем ее к Госе, там места больше, – робко предложил Игорь.
– Мы тебе уже надоели? – набросилась я на него. – Нет, Игорь, конечно, это отличная идея, переехать туда, где каждую минуту, каждую проклятую секунду все будет напоминать Ольке и твоему отцу о Госе и Павле. Супер! Вот только не тебя она будет спрашивать каждые пять минут, где ее мама, – добавила я.
Он хорошо подходил на роль боксерской груши, потому я от него не отставала.
– Ладно, тогда я вообще молчу. Делайте что хотите, – ответил он обиженно.
Я уснула быстро, без снотворного и спиртного. Надо же, смогла. Вот такая маленькая победа! Только перед сном пообещала себе завтра выбраться в магазин. Мне нужно было купить себе какую-то одежду, ведь та, в которой я приехала, уже стала, мягко говоря, несвежей. Кроме того, не могла же я спать в майке в квартире, где, кроме меня, живут еще два мужика. Мои ноги выглядели не очень аппетитно.
На следующее утро за завтраком я нарвалась на скандал, сообщив, что еду в центр за покупками. Роберт уставился на меня со страхом, решив, что это нездоровая реакция на стресс. Зато Игорь не смог удержаться от глубокомысленных замечаний, соответствующих его мужской природе.
– Ты что, тетя, с ума сошла? Что ты собралась покупать? – воскликнул он.
– То, что нужно, – ответила резко, показывая, что обсуждение этой темы закрыто.
– А кто тогда Олю из больницы заберет? – спросил мой зять.
– Ты. Ты ее самый близкий родственник, ближе, чем я. Деду они должны отдать ребенка без проблем. Тетя это совсем не то, и потом я тетка ее матери, а не самой Оли, – объяснила я.
– А я в полицию поеду, – предложил Игорь. Невооруженным глазом было видно, что он на все готов, только бы в больнице поменьше бывать. Опять эта мужская природа.
– Хорошо, значит, встречаемся здесь? А кто тогда к Магде пойдет? – упорно продолжал допытываться Роберт.
– Ладно, тогда я по магазинам, Игорь в полицию, ты к Магде и все встретимся в больнице.
– А во что ты оденешь Олю? – спросил Игорь, у которого неожиданно случился проблеск интеллекта.
– Как «во что»? Должна же у нее быть хоть какая-то одежда, – заявила я.
– А какая? Я не знаю, во что она была одета и в каком сейчас состоянии эти вещи, – настаивал Игорь.
– Знаешь, а ты прав. Надо найти какое-то одеяльце, чтобы ее завернуть, – подумала я вслух.
– Аня, она же уже не младенец, чтобы ее в одеяльца заворачивать, – возразил Роберт.
– Ну, так купим ей что-то в центре. Нет, есть идея получше, – меня вдруг осенило. – Надо ей из дома вещи привезти. Одежки, игрушки, ну и всякие мелочи. – Я сама плохо представляла себе, о чем говорю. Мелочи? Какие мелочи могут понадобиться трехлетнему ребенку?
– Да, ты права, Аня, давай съездим к Госе.
– Но только сначала по магазинам, – вздохнула я. – Хорошо бы переодеться.
– Ладно, по дороге где-нибудь остановимся. Игорь, встретимся у мамы!
И мы поехали. Я в первый раз увидела жилище Малгоси. У нее был чудесный домик на окраине, всего три комнаты, кухня и ванная. Сказочный домик! Я взглянула на Госю другими глазами. Дом стоял в старом саду, среди деревьев – никаких цветочных грядок, клумб с розами и искусственных газонов. Окно ванной выходило в сад – просто мечта. Дом был уютный и чистенький, и повсюду следы Оли, так, словно она своей маленькой личностью заполняла каждый его закуток. А может, все это было создано для нее. Мы нашли чемоданы и упаковали все, что могло принадлежать Оле: одежду, игрушки, подушечки и одеяльца с ее кроватки. В ванной мы взяли полотенце и щетку для волос с бабочками.
Когда мы уже уходили, я заметила на комоде в гостиной несколько фотографий. На одной Гося, Павел и Оля были сняты втроем. Наверное, фотографировались недавно – малышка выглядела почти так же, как вчера в больнице. Еще там был постановочный свадебный снимок Малгоси и Павла с эффектом сепии. Я тайком спрятала обе фотографии в сумку.
Когда мы приехали, Магда еще спала, поэтому мы с Робертом пошли к Оле. В коридоре встретили доктора, с которой я разговаривала в ту скорбную ночь. То было вчера, но мне казалось, что прошли годы, десятилетия.
– Здравствуйте, пани доктор, – поздоровалась я с ней.
– О, добрый день, – улыбнулась она нам. Интересно, это была искренняя улыбка, потому что она узнала меня, или просто «дежурная»? – Вы к Оле пришли?
– Мы пришли ее забрать. Это ее дед. – Я представила доктору Роберта.
– А как ваша жена себя чувствует? Я слышала, она в кардиологии.
– Вроде ей уже лучше.
– Прошу вас в мой кабинет, – она открыла нам дверь. В последний момент я заметила табличку: «Руководитель клиники, проф. Янина Хмель». Ничего себе!
– Прошу, присаживайтесь. Чаю или кофе?
Когда мы присели на стулья, каждый с чашечкой кофе, пани профессор начала спокойно рассказывать нам об особенностях процедуры усыновления в Олиной ситуации. Мы смотрели друг на друга круглыми глазами, не в состоянии понять ее слов. Казалось, она говорила на другом языке. Какое усыновление, какое судебное заседание? Заместитель опекуна? Временная опека над ребенком? Суд по семейным делам? Какой суд? Роберт ее дед, я ее тетя, и мы просто хотим забрать малышку из больницы, только и всего. Мы слушали ее, как ребенок слушает рассказ о пекле и вечных муках.
