Двадцать четыре рубля за один грамм… По этой цене Антонина отчитается перед мужем. По какой цене он сам будет отчитываться перед своими компаньонами или перед теми, кто доверял ему песок, Антонина не знала, как и не знала, что за люди, с помощью которых ее муж достает золото.
В свое время ее, в сущности, естественное любопытство было грубо пресечено Александром Окуневым. Не получая удовлетворения, любопытство погасло, и женщине было действительно все равно, какими путями золото приходит к Александру. «Не попался бы он, тогда всыплюсь и я», – вот о чем иногда она думала в корчах страха, внезапно ее охватывающих. Чем острее были приступы, тем жаднее делалась Антонина. «Иметь как можно больше для себя!» – к этому она стремилась.
Гавриил Окунев платил ей «лаж» в два рубля с грамма. Так было условлено с мужем. На комиссионные Антонина должна была жить сама и содержать дочь. Сдача половины дома в наем приносила ей в течение сезона, с мая по октябрь, пятьсот рублей в месяц. Зимой же за две комнаты больше двухсот рублей в месяц не давали.
Предполагалось, что Гавриил Окунев имеет право брать комиссионные в размере тоже двух рублей с грамма. Следовательно, он сбывал золото, если не лгал, по двадцать восемь рублей за грамм. Цены на золото постепенно повышались. Где-то существовал твердый постоянный спрос.
Осторожный Александр Иванович Окунев требовал, чтобы золотые дела делались лишь семейно. Антонина была обязана иметь связь только с Гавриилом.
Леон Томбадзе пришел в дом Окуневой поздно ночью, когда и ее дочь и квартиранты спали. На цыпочках, чтобы не так шуршала галька дорожки, Леон подкрался к дому. Было известно, что пол на веранде скрипит, и Леон легко перемахнул через подоконник открытого окна.
Под утро Томбадзе получил мешочек, в котором находились тысяча пятьсот двадцать граммов золота-шлиха. На сумму в сорок две тысячи пятьсот шестьдесят рублей. С собой у Леона было тридцать тысяч, остальное он остался должен своей Нине.
«Свет очей Леона» нарушала супружескую заповедь, сбывая золото не через одного Гавриила. Но лишь на совершившейся операции она заработала круглым счетом шесть тысяч рублей, то-есть на три тысячи больше, чем передав золото Гавриилу.
Размягченный Ниной, Леон обещал в следующий раз привезти не только долг за золото, но и те шесть тысяч, которые были нужны его возлюбленной для окончательного утверждения во владении столь гостеприимным для Томбадзе жилищем.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
1
Поиски золота, вернее сказать, поиски истории русского золота вели Нестерова на Урал. Богатства этого старца среди семьи гор нашей земли давно и пышно воспеты. Не о них будет речь.
Здесь автор обязан отойти немного в сторону, оглянуться и что-то новое понять в многосмысленных страницах, в страницах со скорбью, с гневом любимых повестей истории России.
С виду будто бы просто: движение длани Петровой – и задымились домны, и ожил древний Камень от прикосновения императора-гения, опередившего свою эпоху, начертаниями которого только и питались последующие императоры всероссийские, и прочее.
Истребления заговорщиков, подавление мятежных стрельцов. И Полтава, прославленная Пушкиным в годы, когда страдалец-поэт уже незримо склонялся над своей бессмысленно-преждевременной кровавой могилой.
И Петербург, «окно в Европу», и бритые, наконец-то, боярские и прочие бороды. И государственные дороги с лесами, срубленными сажен на сто в каждую сторону от проезжей полосы по той причине, что уж очень нестерпимо расплодились разбойники на святой Руси, насильственно посвящаемой в тайны европейской цивилизации.
Каналы и казнокрадство, мануфактуры и прутский поход, за крах которого расплатились бриллианты императрицы-супруги, данные выкупом-взяткой удачливому визирю, окружившему и русскую армию и самого Петра, опрометчиво доверившегося своему военному счастью.
И общее напрочно устоявшееся мнение о величии личности «преобразователя России».
Академический спор обо всем этом выйдет куда как далеко за рамки рассказа о желтом металле, о власти блестящего, мягкого золота. Как пробраться, за какую нить ухватиться?!
…В петровские времена ходить за сталью на юг было рано. В те годы над рудными залежами, ныне принадлежащими Украинской республике, лежала ничейная ковыльная земля – Дикое Поле. И верно, когда-то тронутая плугами южных славян степная почва давно впала опять в первобытную дикость. Русские кропили ее чужой и своей кровью, столетие за столетием сражаясь с успехом, не более чем переменным, с хищными кочевниками и со страшной не для одной Руси, но и для всей Европы, никем тогда еще не побежденной Турцией.
Потребность допетровской Руси в стали удовлетворялась озерно-болотными рудами Северного края. В Прионежье, в Приладожье и выше, к Северу, с незапамятных лет водились рудознатцы и рудокопатели – люди, умевшие находить и обрабатывать железо. Промысел со своей техникой возник там еще до начала образования российской государственности среди славянских и иных аборигенов озерного края. В материальной культуре древности озерно-болотные руды имели чрезвычайное значение, удовлетворяя потребности народа в стальных орудиях и в оружии. Техника не изменилась до начала XX столетия. Фотография успела запечатлеть последние плоты, с которых олонецкие мужики ковшами поднимали руду со дна озер, и костры, служившие обогатительными фабриками.
Теперь же, как бы ходом событий своей истории, Россия обязывалась пойти за рудами на Урал. Значит, быть там не землепашцем, не охотником. Прийти металлургом, со впалой, изъеденной газами грудью под кожаным фартуком, в прожженных брызгами расплава валенках на тощих ногах работяги.
2
Кое-где на Урале сохранились древние копи, похожие на звериные норы. В их узких штреках позднейшие исследователи находили кайла из оленьего рога и странные рукавицы из шкуры, целиком содранной с оленьей головы. Снимали шапки перед превратившимся в камень обмедненным телом погибшего под обвалом рудокопа из племени, само имя которого давным-давно растаяло в тумане тысячелетий…
Медные копи, железо… А где же золото? Надо думать, и оно водилось на Урале. Недаром же в грамоты, которыми утверждались в условном владении лесами и недрами первые заводчики, вносилось угрожающее предупреждение: «Буде в заводских дачах найдется золото, те дачи отходят обратно в казну».
Золото – государственная регалия, то-есть собственность. Золотосодержащие земли могут принадлежать только государству. В старой России частные лица допускались к поиску, к разработке золотых приисков, но добытчик, кто бы он ни был, обязывался весь металл сдавать в казну. По законам, утайка считалась уголовным делом.
Петр раздавал уральские земли сотнями тысяч десятин. Казенные заказы по хорошим ценам были обеспечены. Руда в земле, – копай; леса сколько хочешь, – выжигай уголь без стеснения. Работники, чтобы жечь уголь и палить домны, нашлись на месте: на вольных уральских старожилов навалилась «крепость».
Количество крепостных увеличилось населением Урала. Нигде, никогда в обширной России не царило такое злейше-беспощадное рабство, как на Урале.
В далеком и спешившем Санкт-Петербурге не думали о ввергнутом в забвение Человеке. Зато за петербургскими фасадами, будто уже заслонившими всю Россию, угадывалось безыменное народное действие, не записанное историей. Не вызрело время. Но не бессмыслен был инстинкт мужиков, целившихся тряхнуть так, чтобы земля расступилась и провалился хищный иноязычный щеголь Петербург.
…Первые поколения уральских заводчиков не стремились блистать в дворцовых «случаях». Непроворотно-плотно сидели они на своих заводах, упиваясь неограниченной властью над поставленными вне закона горнорабочими. Дорого обходился уральский чугун…
«Раб есть вещь господина. И господин всегда может и взять жизнь своей вещи и совершить над ее телом все, чего захочет». Эта формула мусульманского права, дожившая в Средней Азии до второй половины прошлого века, заслуживает быть высеченной на старых уральских домнах.
Физиолог И. П. Павлов считал, что условные рефлексы способны совершенно заслонить видение реального мира, но эта преграда может быть разрушена. Так случилось и с Нестеровым. Он еще не нашел золото, но нашлось нечто куда более ценное, чем золото.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
1
Леон Ираклиевич Томбадзе уехал из С-и с утренним поездом, в семь часов. Полученный им мешочек был подшит изнутри к поясу брюк. Так как мешочек был плоским, а талия Леона тонкой, то заметить добавление к ней простым глазом было невозможно. Нащупать – ну, это невероятно!..
Томбадзе размышлял, куда он денет это золото. Ему самому, то-есть для удовлетворения частных заказов, нужно было не более двухсот граммов, и то с большим запасом. Намечалось требование на три корпуса для дамских ручных часов, по десять-двенадцать граммов каждый, несколько колец, коронки. Словом, пустяк. Зато такая работа была самой выгодной. Грамм золота выходил почти по сто рублей: ведь песок был хотя и не рафинированного, но высокопробного металла. В нем заключалось девяносто частей чистого золота, семь частей серебра и три части примесей других металлов.
