Игорь Скорин
Обычные командировки
Повести об уголовном розыске
Исчезнувший нож
Начальник Управления уголовного розыска еще раз взглянул на телеграмму и протянул ее старшему инспектору по особо важным делам Дорохову:
— Придется вам, Александр Дмитриевич, разобраться с этим на месте. Вылетайте самолетом, с первым же рейсом. И хорошенько посмотрите. Впрочем, мне вас учить ни к чему...
На следующий день полковник милиции Дорохов оказался в этом южном городе и сразу же познакомился с делом по обвинению дружинника Олега Лаврова в убийстве местного парикмахера Сергея Славина. Если верить Лаврову, то получалось, что покойный Славин напал на него первым, хотел его зарезать, и дружиннику пришлось защищаться. Однако почему парикмахер на него набросился, дружинник объяснить не мог. Не было и объективного подтверждения этой версии. Нож, которым, по словам Лаврова, был вооружен нападавший, не нашли. Существовала и вторая версия. Лавров, распоясавшийся хулиган, набросился на Славина и, применив прием самбо, не рассчитал своих сил. Этой версии придерживался работник местного уголовного розыска капитан Киселев. Дорохов побеседовал с городским прокурором, который пообещал в ближайшее время поручить расследование убийства Славина своему следователю, и вернулся в милицию. Ему отвели кабинет начальника уголовного розыска Макарова, который вот уже целый месяц находился в больнице. Дорохов полистал тоненькую папку, где было подшито всего несколько протоколов допроса, и решил сам познакомиться с задержанным. Вскоре дежурный доставил к полковнику Лаврова.
— Итак, вы не хотели его убивать?
— Нет.
— Зачем же нанесли удар?
— А я его и не наносил. Парировал удар и выбил нож. Славин стал сопротивляться, и я сделал бросок. В самбо есть такой прием: подножка назад с колена. Все произошло быстро, подножка получилась почти рефлекторно. Раздумывать было некогда.
— Вы хорошо владеете самбо?
— Первый разряд.
— Если бы вы применили другой прием, без броска, чем бы это кончилось для Славина?
— Очевидно, я бы обезоружил его и доставил в милицию. В крайнем случае повредил бы ему руку.
— Так почему же вы не провели такой прием?
— Не успел. Он сказал, что меня убьет. Я увидел его глаза и поверил.
— Как он замахнулся ножом? Сверху?
— Нет. Замах был необычный. Славин выхватил нож из внутреннего кармана пиджака, резко отвел руку вправо и ринулся на меня.
— За что? Где вы стали ему поперек дороги?
— Не знаю.
— У вас есть ко мне просьбы, заявления?
— Нет.
Отправив Лаврова в камеру, Дорохов решил разобраться в собственных впечатлениях. Из материалов дела он знал, что Олег Лавров — механик завода сельскохозяйственных машин, студент второго курса технологического института вечернего отделения. Единственный сын в семье. Мать — врач, отец — на пенсии.
Держался он уверенно да и говорил, пожалуй, искренне. Иначе зачем ему нужно было рассказывать о других приемах, позволяющих обезоружить парикмахера без нанесения тяжелых телесных повреждений? Ну, допустим, самбист-перворазрядник знает не менее десятка различных приемов защиты от удара ножом. Мог предполагать Лавров, что Дорохову об этом неизвестно? Вряд ли. Он, наверное, слышал, видел в кино, читал — в общем, представляет, что сотрудников уголовного розыска обучают самбо. Следовательно, по меньшей мере глупо скрывать, что он не знает несколько других приемов.
Лавров говорил, что замах ножом был особый: справа и сбоку. Есть такой коронный удар в старомексиканской кинжальной школе. Быстрый, резкий, с шагом вперед, называется «терция». А как бы он сам, Дорохов, парировал этот удар? Отбил бы руку нападавшего, ушел влево и вперед, затем ребром ладони ударил бы по предплечью, и нож вылетел бы в сторону. А потом? Потом правая рука должна была машинально лечь на плечо противника. Так, блестящее положение для задней подножки с колена. Лавров — парень высокий, метр восемьдесят, не меньше, и если допустить, что покойный Славин был не коротышка, то для броска следовало опуститься на колено. Похоже, что Лавров не врет.
Полковник закурил, пододвинул к себе стопку чистой бумаги. Верхний лист чертой разделил пополам. С левой стороны написал: «Установлено», с правой: «Проверить». И тут же в левой части пометил: «Скорая помощь». В деле Дорохов прочел, что Лавров сам вызвал «Скорую», назвал свою фамилию и сказал, что он ранил человека. На другой стороне листа написал: «Уточнить время и очередность появления свидетелей на месте». Постукивая по столу карандашом, полковник задумался. За бытность свою в уголовном розыске он распутал множество разнообразных дел. Но действия преступников в одном были схожи — все они старались как можно быстрее скрыться. Мог ли Олег Лавров, совершив убийство, уйти незамеченным, не поднимая шума? Конечно, мог. И с левой стороны листа появилась еще строчка о том, что Лавров пришел в милицию сам и рассказал о случившемся.
Дорохов отодвинул бумагу, отложил карандаш и начал рассуждать. Неглупый парень Лавров? Похоже, неглупый. А как должен поступить умный преступник, совершив убийство? Стоит ли ему бросать родной дом и бежать за тридевять земель? Нет, не стоит. Все равно найдут. Все равно поймают, это знает каждый мальчишка. Когда был вызов «Скорой помощи»? В 23 часа 42 минуты, сообщал... Так. В это время еще не все спят. Мог предположить Лавров, что его кто-то видел, ну, скажем, из окна дома? Мог. Мог допустить, что его узнали? Естественно. Ведь живет в этом района с детства. А раз узнали, сообщат, куда следует. Что же ему остается делать в таком случае? Лучше всего явиться с повинной, но при этом выдумать историю с нападением. Логично для умного человека? Вроде бы логично. Полковник прошелся по комнате, распахнул окно, выходившее на шумную, залитую солнцем улицу. Задержался возле книжного шкафа и сквозь застекленную дверцу стал рассматривать корешки книг. Увлекшись, не сразу заметил вошедшего старшего инспектора капитана Киселева.
— Хорошая юридическая подборка у вашего начальника, — заметил полковник.
— Он у нас по части теории специалист.
— Как его здоровье?
— Плохо. Давление высокое и с сердцем перебои. — Капитан вытер лицо большим красным платком. К московскому начальству он явился при полном параде. На долговязой, сутулой фигуре сидел мешковато штатский темно-синий костюм, воротничок белой рубашки, стянутый шерстяным галстуком, уже был мокрый от
