— Жутко что-то… — сказала маленькая фехтовальщица.
— Невесело, — сказал старик. — И не всегда успех с нами.
Он поднял перебитую ладонь.
— Тессей, — сказал Раггемон, — ты знаешь, куда идти?
Принц пожал плечами:
— Дорога к замку панМарци — вот так…
Фелли засмеялась колокольчиком.
Ветер хлестнул по глазам. Маленькая фехтовальщица зажмурилась…
Лена открыла глаза. Рядом со щекой, на сумке, присел коричневый кузнечик, потирая брюхо задними лапами. Тессей сидел в траве и тер глаза ладонями. Принцесса еще спала, положив голову на сумку и сплетя ноги винтом.
— Сон какой-то, — сказал принц, разглядывая левое запястье.
— И мне как-то очень неуютно, — сказала Лена.
— Ай! Ой! Уй! — сказал принц, поднимаясь. — Все затекло-о… Сестрица, вставай!..
— Ах, конечно, конечно, чудесная музыка, — сообщила Арианта и снова заснула.
Принц неприлично фыркнул.
Солнце выползло из-за горизонта, разгоняя желтыми рукавами заспавшиеся облака.
— Да проснись ты! — шипела Лена.
— Уже утро?
— День! Вечер! Ну, вставай!
— Где мои тапочки? — поинтересовалась принцесса, делая ногами шарящие движения в траве.
— Дома остались!! — закричала маленькая фехтовальщица.
— Я иду, уже иду, — не раскрывая глаз, сказала Арианта, встала и пошла.
— Куда ты? — ошеломленно окликнула ее Лена.
— Ну вот, то идем, то стоим, — плаксиво протянула принцесса и наконец открыла один глаз.
Тессей хохотал.
— Арианта, ты помнишь сон? — вдруг спросила Лена.
Принцесса открыла глаза.
— Что-то такое… но доброе… Не вспомнить… Нет!
— Ага, — сказал Тессей, — вспомнили… Значит, путь… Ну что же, завтракаем, и — вперед…
7
К ужину на горизонте показался яркий замок панМарци I. Арианта рассказала, что у отца нынешнего владельца крепости, старого барона панМарци было три сына. В этом, конечно, нет ничего удивительного, как и в том, что они были близнецами. Но самое странное — братья абсолютно не сходились характерами. Один мечтал о военных победах, жестоких битвах и беспредельной власти. Другой мечтал продать имение и фамильные драгоценности лишь затем, чтобы в День Новой Весны подарить всем детям Королевства по игрушке, да не по какой-нибудь, а по самой лучшей. Третий мечтал сытно поесть, сладко поспать и чуток поразвлечься. Именно в нем старый барон увидел подлинную дворянскую кровь и завещал ему имение. Так обжора стал панМарци I, злыдень — панМарци II, а добряк — панМарци III.
Там, во дворце, Лена имела честь познакомиться со вторым номером династии панМарци: он был приближен ко двору как лучший фехтовальщик Королевства. (При этих словах глаза маленькой фехтовальщицы вспыхнули и погасли.) Но особым почетом при дворе панМарци не пользуется: про него ходят отвратительные слухи о нарушении заветов Тристампа IV и об излишней привязанности к злому маленькому Ритону, одному из королевских детей.
ПанМарци III вначале тоже околачивался при дворе, просто как барон без имения. Но однажды у него произошла крупная стычка с братом. Неизвестно, что они там не поделили, но добряк вломился в аудиенц-зал во время церемонии полдника, сорвал с плаща фамильный герб и гаркнул на весь дворец:
— Я не желаю быть братом обожравшейся свиньи и изворотливой гадины! Будь проклято это Королевство!
Затем барон выхватил кинжал и раскроил себе лицо.
— Теперь я ничем не похож на них, — сказал он, растирая руками льющуюся кровь.
С тех пор панМарци III исчез, и о нем ничего никому не известно, хотя говорят… Но это только слухи.
Ребята подошли к замку. На вершине круглой синей башни стоял дозорный в блестящих латах. Завидев путников, он затрубил в фанфару и махнул рукой. С мягким шумом опустился разводной мост, заплесневевший, поросший мохом снизу и такой чистый, опрятный снаружи.
«Ловцы из дружественной державы» прошли через громадные ворота со смеющимися змеями на металлических воротинах. Сам барон вышел во двор встречать гостей. Лучезарно улыбнувшись, он сыто пробурчал какие-то приветствия и сразу увлек ребят в столовую. Барон только что знатно пообедал, и потому, пока «иностранцы» насыщались, он исключительно из врожденной вежливости обглодал пару бараньих ляжек. Гости от вина отказались и пили только виноградный сок, чем несказанно удивили барона: тот с детства придерживался правила «ин вино веритас», хотя и не знал латинского языка.
Поев, Лена вытерла губы салфеткой и лихо обратилась к хозяину на «зарубежном диалекте»:
— Мисте-эр барон, э-э… энтшульдиген зи битте… прэдставит фам э-э… дон Тиссио — ошень ушеный шеловек же ву компран.
Тессей сделал ручкой.
— Э-э, — продолжила маленькая фехтовальщица, — дон Орианто — софсем ушеный шеловек. Ошень льюбит э-э… тейк ю тайм… сливошный пирошный… юкси, кукси…
Принцесса высокомерно наклонила голову.
— И йа, мисте-эр барон, дон Элено, — Лена встала и резко кивнула, — досент кафедра Миилофуудологии… Кам тугезе. Э-э… Я тоше ошень льюблю э-э… кляйне пферд унд сливошный пирошный… лос индиас.
Почесывая лоснящийся третий подбородок, барон доедал блюдо тушеной капусты и с интересом смотрел в рот маленькой фехтовальщицы.
— А, — сказал он, отрыгивая, — куда вы идете, ежели не секрет?
— Мы лофим э-э… бабошек, — сказала Лена и помахала воображаемыми крылышками.
Барон долго думал, ковыряясь большой деревянной ложкой в миске с томатным супом.
— А вы случаем не за волшебной шпагой идете? — спросил он.
Арианта поперхнулась виноградным соком. Но маленькая фехтовальщица невозмутимо посмотрела на барона:
— Што есть шпага?
ПанМарци похлопал длинными ресницами и помолчал. Потом сказал:
— В Разбойничьем Лесу даже живности никакой нет, деревья мертвые, как палки, а вы туда за бабочками.
— О пошему ше там нишего нет? — выговорила принцесса.
— Где много злобы — ничего не растет. Злоба все погубила, сожгла, — равнодушно пояснил барон. Он поскреб в зубах зубочисткой. — А разбойники ребята злые. Недавно вон человек двадцать пленных ко мне в замок притащили. Сначала все пытали: про золото дознавались, а потом всех повесили на крепостной стене. — ПанМарци зевнул.
Лена посмотрела в окно и представила страшную картину на фоне светлой стены, ярко освещенной солнцем.
— А фы? — прошептала она.
— А что я? — искренне удивился барон. — Я крови не выношу и, конечно, ушел со двора.
— Что вы сделали? — тихо спросила маленькая фехтовальщица.
— Э-э, потом?.. Кажется, пообедал.
Лена ошарашенно глядела на хозяина. Тессей застыл в идиотской позе с рюмкой в руке.
— И вам не жалко тех людей, пленных? — всхлипнула Арианта.
— Какое мое дело? — обиделся панМарци. — Мой замок с краю.
Принцесса расплакалась в тарелку. Маленькая фехтовальщица готова была тоже разреветься.
— Ну что вы так расстроились? — забеспокоился барон. — Может, музыкантов с танцовщиками позвать, фокусника могу… или отдохнуть пожелаете?
Тессей посмотрел на него испуганными глазами и выдавил:
— Не надо музыкантов… Лучше отдохнуть…
ПанМарци ударил в гонг. Вошли три здоровых лакея.
— Отведите этих… как их… господ, в общем, в ихние комнаты.
Хорошее утреннее настроение растаяло без следа. Лена сидела на стуле возле узкого окна и печально смотрела на площадку перед громадой дозорной башни. Снова досаждали вчерашние грустные мысли.
«Как там папа? — думала она. — Наверное, волнуется… Арчил тоже… Нехорошо получилось, но теперь все, теперь не отступить… Ух, подлюка! Мой замок с краю!..»
Маленькая фехтовальщица досадливо вытерла слезы.
«Забрать бы Тессея, Арианту, и — в Ленинград. В нашу спортшколу ходить будут…»
Лена даже улыбнулась, когда представила, как все будет хорошо.
«…просить вашей помощи», — эхом сказал чей-то голос.
Маленькой фехтовальщице показалось, что на запястье призраком мелькнула красная точка звезды. Лене стало тревожно. Она выглянула в окно. Опять стена равнодушного замка, на которой умирали люди. Лена стукнула кулаком в раму. Стекла задребезжали.
«Не отступить… «можно идти только вперед»… Эх, был бы жив де Фиелисс!..»
Ворота с гулом распахнулись, и во двор влетел желтый всадник на взмыленной лошади. Он спрыгнул с коня и ловко завязал уздечку на кольце коновязи возле башни. Завидев хозяина, гость разъехался в улыбке и издали помахал шляпой. А барон уже величаво спускался с крыльца, урчал очередные приветствия и манил всадника в столовую.
Тессей заволновался. Он выпрыгнул из окна на сухую затоптанную траву и, наклонив голову, подошел к окнам столовой. Солнце скрылось за узорной крепостной стеной, и сквозь цветные стекла сочился бледный свет свечей. Мальчик заглянул в щель между ставнями.
