– Возможно, однажды вы…
– Вы думаете, я держал бы это пари, если бы не надеялся? – спросил он сердито и добавил: – Идите! Чего вы ждете? Опишите вашей сестре мою ярость и мое отчаяние.
Но Лалита оставалась на месте, словно загипнотизированная накалом его страсти. И в то же время ей хотелось убежать.
– Десять тысяч гиней! – повторил лорд Ротвин, будто разговаривая сам с собой. – Но я заслуживаю этого! Как я мог быть таким наивным глупцом?
Его слова, обращенные к себе, словно снова подогрели его гнев. Он набросился на Лалиту:
– Идите! Скажите вашей сестре, что если я когда-либо увижу ее снова, то убью ее! Вы слышите меня? Я убью ее!
Вид его был настолько страшен, что Лалита кинулась бежать назад, к воротам, где ее ждала карета.
И тут лорд Ротвин вдруг проговорил немного спокойнее:
– Подождите! Если вы сестра Софи, вы носите фамилию Стадли!
Лалита с удивлением оглянулась, но он ждал ответа, и она нерешительно произнесла:
– Да.
– У меня появилась идея, – проговорил лорд Ротвин. – Я, пожалуй, могу сберечь деньги да и свою гордость тоже. А почему бы, черт возьми, и нет?
Он схватил Лалиту за руку.
– Вы пойдете со мной!
– Но… куда? – испуганно спросила она.
– Увидите!
Его пальцы так крепко сжали ее руку, что ей стало больно. Он потащил ее к входу в церковь.
– Куда вы меня тащите?..
– Вы выйдете за меня замуж! Было бы глупо заставлять пастора ждать понапрасну.
– Вы… не можете… так поступить… Это… безумие!
– Да будет вам известно, я всегда поступаю так, как говорю, – резко ответил лорд Ротвин. – Вы выйдете за меня замуж, и это, по крайней мере, заставит вашу лживую сестру убедиться в том, что, кроме нее, на свете есть и другие женщины!
– Нет… нет… нет! Я… не могу…
– Можете и сделаете! – решительно произнес он.
Они подошли к церкви, и в свете фонаря Лалите показалось, что в его лице есть что-то дьявольское. Никогда в жизни она не видела такого красивого мужчину, доведенного до такого бешенства, что он полностью утратил самообладание.
Его глаза сузились, губы побелели.
Он не отпускал ее руку, даже сжал сильнее и поволок внутрь церкви. Там было очень тихо. Слышались только их шаги, пока он тянул ее по проходу к алтарю.
– Нет… нет… вы… не… не сделаете… этого! – шептала Лалита, не смея нарушить царившую вокруг тишину.
Лорд Ротвин, не отвечая, вел ее за собой туда, где на ступенях алтаря ждал священник.
Лалита в ужасе пыталась освободиться от его хватки, но он был так силен, что ее слабых сил не хватало.
– Я… не могу… Пожалуйста… пожалуйста… это… не… неправильно! Это… безумие… остановитесь!
Они достигли алтаря, и Лалита с надеждой взглянула на ожидавшего их священника. Она подумала, что, возможно, сумеет объяснить ему, что произошла ошибка. Это был древний старик, белый как лунь, с добрым морщинистым лицом. Он был почти слеп. Слова протеста замерли на губах Лалиты.
– Дорогие возлюбленные… – начал старик дрожащим голосом.
«Я должна… остановить его! Я… должна! – твердила про себя Лалита, но все вдруг поплыло у нее перед глазами, и она никак не могла сосредоточиться. Только ощущала тяжелый аромат лилий, которыми был украшен алтарь, да видела мерцающие на алтаре свечи. – Я не произнесу… слов, которые сделают меня его… женой, – решила девушка. – Когда… дойдет до них… я скажу… нет!»
– Иниго Александр, берете ли вы эту женщину в законные жены? – услышала Лалита. До ее слуха доносился мягкий, завораживающий голос старого священника. Наконец под сводами церкви резко прозвучал голос лорда Ротвина:
– Да! – Возникла пауза. – Как вас зовут? – спросил ее Ротвин.
– Лалита… но я… не могу…
– Ее имя – Лалита, – обратился он к священнику, будто не слыша ее протестов.
Тихим, утомленным старческим голосом тот произнес:
– Повторяйте за мной: «Я, Лалита…»
– Я… не… могу, нет… я не могу! – прошептала она и ощутила, как пальцы лорда Ротвина впиваются в ее руку.
Было ужасно больно и так же страшно, как ожидать удара тростью.
Почти ничего не сознавая, Лалита словно со стороны слышала свой голос, который, запинаясь, повторял за священником:
– Я, Лалита… беру… вас… вас… Иниго… Александра…
Они вышли из церкви и прошли к роскошному экипажу. Лалита молчала, почти физически ощущая кипевшую в нем ярость. Она, казалось, заполняла собой карету, пугая девушку своей силой.
Лалита пыталась размышлять о последствиях того, что произошло.
«Что будет… со мной? Что я… буду делать?» – спрашивала она себя, но вопрос, казалось, не имел никакого смысла. Ей лишь было по-прежнему страшно. Было трудно вздохнуть, последние силы оставили ее.
Карета остановилась у одного из великолепных зданий на Парк-Лейн.
Через открытую дверь струился яркий свет. Слуги в украшенных золотым шитьем красных ливреях расстелили на ступенях красную ковровую дорожку и открыли дверцу кареты.
Лалита вышла первой и, изумленная и испуганная, застыла посреди огромного мраморного холла, в нишах которого стояли позолоченные статуи.
Лорд Ротвин подал ей руку и провел через холл в библиотеку. Посреди комнаты стоял большой стол, к которому Ротвин подвел Лалиту.
Лакей зажег свечи в двух канделябрах на столе, хотя комнату освещали свечи в серебряных светильниках, расположенных по стенам.
– Угодно ли вам что-нибудь, милорд? – почтительно спросил дворецкий.
– Нет. Оставьте нас. Впрочем, мне понадобится грум. Мне нужно будет срочно доставить письмо.
– Хорошо, милорд. – Дверь закрылась.
На столе лежал украшенный изящной эмблемой лист бумаги.
– Теперь вы напишете письмо вашей сестре, – сказал лорд Ротвин.
Лалита машинально расстегнула плащ и откинула капюшон.
– Пишите, – приказал он, подавая ей перо.
– Моя дорогая Софи, – начал диктовать Ротвин твердым, ожесточенным голосом, – я передала лорду Ротвину твое сообщение. Поскольку он счел расточительством не использовать оплаченные услуги священника и чтобы расходы на празднество в твою честь не оказались произведенными напрасно, я заняла твое место. Теперь я его жена.
Я уверена, ты будешь рада узнать, что опасаться за здоровье герцога Йелвертона нет причины. Его светлость на протяжении еще долгих лет будет наслаждаться жизнью в своем поместье.
– Откуда вы… это знаете? – остановилась Лалита. – Его светлость… живет в… Гемпшире. – Внезапно ее осенило: – Это была… неправда! Это вы послали то письмо… Софи! Герцог… не умирает!
– Нет, он не умирает! Это было испытание. Испытание, которое ваша сестра не выдержала.
– Как вы могли так поступить? Это подло и… жестоко!
– Жестоко?! Жестоко подвергать сомнению любовь, о которой говорилось так много; любовь, в которую я верил, но которая существовала только в моем проклятом, нелепом воображении!
Им опять овладело неистовство.
– Продолжайте, – приказал Ротвин. – Грум ждет.
– Я… я… не могу… писать… это. Они… убьют меня. Убьют… за то, что я… принимала… в этом участие!
В ее голосе звучал нескрываемый ужас. Она бросила перо и попробовала перечитать написанное, но тщетно: слова плясали у нее перед глазами.
– Я… безумна! Безумна… потому что позволила вам сделать… это… со мной! – произнесла Лалита. – И… я не могу… больше…
Она закрыла лицо руками, и голова ее склонилась на письменный стол. Плащ соскользнул с ее плеч.
– Поднимайтесь! – резко сказал лорд Ротвин. – Они не убьют вас за то, что вы принимали участие в этом маскараде. Даю вам слово!
– Я… я не должна… была делать… этого, – проговорила Лалита, но душившее ее отчаяние не дало ей произнести те слова, которые она хотела.
И тогда он увидел ее спину: кровоточащие шрамы и рубцы, некоторые – глубокие, темно-красные, другие уже приобрели фиолетовый оттенок.
– Мой Бог! – невольно сорвалось с уст лорда Ротвина. – Кто обращался с вами подобным образом? – спросил он тоном, совсем не похожим на его прежний.
