А что из этой девушки получиться толк, он понял с первого взгляда. — Ее сексуальные наклонности отчетливо бросались в глаза, их невозможно было не заметить. об этом явно говорила спина сына, исцарапанная до крови, и то, с каким рвением она двигает ягодицами сейчас, когда ее подружки платком вытирают ей кровь с бедер и нечаянно задевают сокровенную плоть. А ведь она в беспамятстве… А будь она в сознании… О это была бы разъяренная тигрица, богиня любви и секса или еще что-нибудь в этом же роде, напоминающую королеву блаженства.
А в общих чертах, она нравилась ему, и в присутствии ее, он вновь ощущал себя молодым, двадцатилетним пареньком. Но в остальном дело обстояло дрянь, девушка до безумия любила его сына, это вполне доказывала их сексуальна связь. Девчонка даже не остановилась перед девственностью, полностью отдалась мерзавцу. Мужчина встрепенулся и с недоумением призадумался: он так сильно влюбился в молодку, что даже стал ревновать девушку к ее другу-своему сыну, не имея на это никаких прав. Нужно постараться поменьше думать о тайном желании, а иначе не далеко до возникновения ссоры с сыном. А ему совсем не нужны были лишние семейные проблемы, которых и без того хватало с избытком. Но все-таки красавица уже вполне созревшая девушка или, вернее сказать, после случившегося сегодня-женщина, готовая своим телом подарить мужчинам незабываемое райское наслаждение. Ее мог игнорировать разве только каменный идол, но не как настоящий мужчина, из плоти и крови. Кем он считал себя. И уже заворачивая на кухню, он решительно прошептал: «Она будет моей. Я добьюсь своего, не смотря на присутствие сына между нами. Клянусь.»
Родители скрылись из вида. За их спиной захлопнулась дверь, и с кухни послышался визгливый женский голос, который иногда прерывал суровый мужской. Взрослые вели неприятный для обоих разговор, о ком шла речь, даже не стоило задумываться, все было до нельзя очевидно.
— Да, — протянул Михаил. — Сереге сегодня достанется.
— Ага, — согласилась Марина, с трудом натягивая на беспомощную подругу блузку, — по первое число. Дальше некуда.
— А я моментально отрезвела, — прошептала Маша, возвращаясь из прихожей с вещами Светы.
— Ты их лиц не видела, когда они увидели нас с порога! усмехнулся Костя. Это напоминало атомный взрыв или что-то в этом роде. Большое и ужасное.
Миша подошел к Сергею и, вытерев с губы бесчувственного друга кровь, с сочувствием произнес:
— Вот не повезло ему. Получить оплеуху на свой день рождения.
— Это еще ерунда, ты представь, что будет завтра, когда отрезвеет, подметила Марина, с трудом застегивая молнию на облегающей фигуру кожаной юбке подруги.
Михаил задумчиво ответил:
— Я закрываю глаза и вижу только мрак.
— Ребята, поднимите Светку.
Парни подхватили спящую девчонку рывком приподняли ее, удерживая на весу, а подружки тем временем быстро одели на болтающиеся ноги ботинки.
— Готово, — воскликнула Маша. — Теперь положите ее на кровать. А сами марш одеваться-нужно побыстрее убираться от сюда, пока нaс не съели с… Материться не буду.
Ребята махом оделись и, подхватив бесчувственное тело под руки, вышли на лестничную площадку. Маша осторожно прикрыла дверь и вздохнула с облегчением. Пронесло!
— Куда мы сейчас? — поинтересовался Костя, вызывая кабинку лифта. — Свету домой отвезем?
— Ты что, совсем из ума выжил? Ты знаешь, что с ней родители сделают, увидев ее в таком состоянии? А когда еще разденут-ведь мы кровь полностью не вытерли-просто убьют!
— Что ты предлагаешь?
Заскрипели двери лифта, ребята с трудом протиснулись в кабинку. Нажимая кнопку первого этажа, Маша предложила:
— Может быть отвезти ее ко мне домой.
— А родители? — спросил Костя.
— Их до двенадцати часов ночи дома не будет. А когда вернуться, я скажу, что у Светы сильно заболела голова, она легла отдохнуть и уснула. Потом попрошу своих родителей позвонить ее родителям и предупредить, что Света останется ночевать у нас. А до этого времени она немного отрезвеет и вымоется в ванне.
— Хорошо придумала, — похвалил подругу Костя.
— А то! — усмехнулась девушка. — Надо же кому-нибудь головой работать.
— Это точно, не всем дано, — согласился Миша, — вот только я одного не пойму, отчего они так быстро вырубились? Ведь пили все одинаково.
— Дурак. От первой близости, — ехидно улыбаясь, заметила Марина.
— Но Серега…
— Может быть, тоже.
— А-а-а… — протянул парень.
— Ага. Голова стоеросовая, — ответила раздраженно девушка.
И лифт, скрипя, заскользил вниз, все дальше удаляясь от прошлого, с каждым мигом приближаясь к настоящему.
Мария Петровна вне себя от гнева измеряла шагами кухню, мечась из одного угла в другой наподобие дикого зверя, загнанного в клетку. При этом не переставала упрекать мужа:
— Это ты во всем виноват. Из-за твоего глупого воспитания ребенок вырос непослушным хулиганом. Твои поблажки отрицательно повлияли на его сознание. Это все твое «пускай делает, что захочет, ведь он почти большой» и сказалось теперь. Зачем ты уговорил меня оставить их одних? Что из этого вышло? Они упились до бесчувствия и устроили из квартиры публичный притон. Если так они уже себя ведут в шестнадцать лет, что можно ожидать от них в будущем? Просто сядут на шею родителям и будут погонять плеткой, пока не загонят до смерти. И в этом будешь виноват только ты, потому что наплевательски относился к воспитанию сына. Просмотрел его дурные наклонности. Не принял их вовремя во внимание.
— Не стони, — огрызнулся мужчина, с силой взъерошив пальцами волосы, — без тебя тошно. Не один я виноват, что парень вырос таким неблагодарным ублюдком.
Но женщина, не обращая внимания на мужа, настойчиво гнула свою линию мышления:
— Гадкая девчонка соблазнила моего сына. Неблагодарная тварь. Свинья.
«Не уверен я в этом. Еще не ясно, кто кого соблазнил она его или наоборот он ее», — усмехаясь, подумал Анатолий Сергеевич, но вслух произнес:
— Что ты от меня хочешь? Чтоб я поговорил с ним? Поговорю.
— Да. Я этого хочу. Чтобы ты разобрался с ним как отец! гневно закричала женщина. — Как мужчина с мужчиной.
— Хватит кричать, я не глухой. Сейчас разбужу его и отлуплю как следует.
Мужчина встал из-за стола и тяжелой поступью вышел, громко хлопнув дверью.
— Разоралась. Все на нервах, — угрюмо пробурчал он, приближаясь к похрапывающему парню, сладко спящему на прежнем месте, где его «уложил» отец.
Раздражение нарастало. Винный запах, царящий в воздухе, действовал на нервы сильнее таблеток «озверина». Мужчина ногой растормошил парня, гневно выкрикивая:
— Вставай! Давай просыпайся! Пьянь подколодная. Думаешь взрослым стал, вырос, — я приостужу твой пыл. Я тебе покажу сейчас где раки зимуют! Пацан.
Парень зашевелился и, потягиваясь, перевернулся на спину. Приоткрылись глаза, и на Анатолия Сергеевича уставился пустой непонимающий взгляд.
— Я сплю, — пробурчал Сергей заплетающимся языком.
— Спишь, спишь, — кивая головой, злобно подтвердил отец. — И я твой самый страшный кошмар.
Он рывком поставил парня на ноги. Тот шатаясь отпихнул отца и угрожающе предупредил:
— Не трожь меня.
— А то? Что будет? — напирал мужчина, размахивая руками.
— Узнаешь, когда обломаешься, — парень с вызовом посмотрел в глаза отца. Ты кто такой чтобы прикасаться ко мне?
Анатолий Сергеевич побледнел от гнева, бесподобная выходка сына вывела его из равновесия. Задыхаясь от бешенства, он дрожащими пальцами расстегнул ремень. Голос сорвался на крик:
— Я тебе покажу как поднимать руку на отца! Паршивец. Сейчас быстро дурь выбью! Мерзавец.
— А что ты, папа, делаешь в моем сне? Тебе уже не хватает яви, ты уже решил меня достать даже тут. А? — злобно ухмыляясь, поинтересовался Сергей.
Мужчина, едва сдерживая крик, ответил:
— Вот выпороть тебя хочу. Просто горю огромным желанием.
— Не получиться, батя, — угрожающе произнес Сергей, сжав кулаки и облизывая пересохшие губы. — Не выйдет. Это мой сон, и я в нем что хочу, то и делаю. Это мое законное право. А твое дело-просто убраться из него. Исчезнуть. Испариться.
— Да? Не может быть. Ну это мы еще посмотрим, сыночек, ехидно воскликнул отец, сжимая в руке широкий кожаный солдатский ремень.
Мужчина размахнулся и ударил, но удар не достиг конечной цели, Сергей, отпрянув, неуловимым движением перехватил руку отца. С силой сжал запястье, заставляя мужчину вскрикнуть от боли и выпустить ремень, который с бряцанием упал на пол. Видя замешательство отца, с издевкой в голосе заметил:
— У тебя кишка тонка, чтобы достать меня. Я уже вырос, папочка. — Он дико рассмеялся, тыкая в сторону мужчины указательным пальцем.
В комнату бесшумно вошла Настя и с любопытством уставилась на кричащих друг на друга взрослых. Не в состоянии понять, что происходит, девочка писклявым голосом задала свой традиционный вопрос:
