— Я просто бесчувственное бревно, — сказал он шутливо, стараясь рассмешить ее и разрядить обстановку.
Он наклонился и нежно потерся щекой о ее щеку. От него пахло «Диором». Как любила она этот изысканный легкий аромат! Никаким другим одеколоном Макс никогда не пользовался, и этот запах ассоциировался у нее только с ним. Она обняла его за талию и тонкими пальцами стала поглаживать разгоряченную кожу под шелковой рубашкой.
— Я, дурак, позвонил тебе, приставал с глупыми вопросами, потом в ярости примчался сюда — ведь я был страшно обижен. Мне показалось, ты не знаешь, как от меня избавиться. Как только ты меня терпишь!
Мне помогает любовь, ответила она мысленно. И еще я очень, очень хочу, чтобы ты тоже меня любил.
В порыве любви и благодарности она уткнулась лицом в его теплую шею, губами слегка дотронулась до его кожи. Глаза ее были полузакрыты, близость его доставляла ей огромную радость. Макс задрожал и еще крепче обнял ее, губы его нашли ее губы, и они слились в долгом, мучительно-сладком поцелуе, которого оба так страстно желали.
Когда Макс отпустил Клею, им обоим пришлось сначала немного отдышаться. Он внимательно вглядывался в ее бледное лицо, пытаясь понять, отчего в ее глазах было столько грусти. Иногда он был с ней так нежен! Ей даже начинало казаться, что она значит для него много больше, чем он готов был себе в этом признаться.
Думать об этом было приятно — она еще раз поцеловала его в губы и улыбнулась совсем как прежде, а потом ласково провела пальцами, как расческой, по его шелковистым волосам. На лице Макса появилось какое-то странное выражение. Он поймал ее руку и нежно поцеловал в ладонь, глаза их встретились, тихо говоря друг другу о чем-то своем, потаенном. Затем он взял ее под руку и отвел в спальню.
Он усадил ее на кровать, а сам, сидя на корточках, начал возиться с ней, как с маленькой: помог снять халат и уложил в постель, заботливо укрыв одеялом.
— Бедненькая Клея, — приговаривал он, поглаживая ей щеку. — Я не помню, чтобы какие-то там женские проблемы беспокоили тебя раньше.
Клея тут же насторожилась, приготовилась защищаться.
— Проклятые гормоны! — пошутила она и улыбнулась.
— Да уж… — сказал он, наклонившись к ее лицу. По глазам его было видно, что шутка ему понравилась. — Действительно, проклятые гормоны.
Он продолжал сидеть на корточках перед ее постелью, одной рукой — длинной, худощавой — гладя ее по волосам, а другой удерживая сверху обе ее руки.
— Значит, завтрашний день нам придется пропустить? — предположил он осторожно.
Она вытащила свои руки из-под его руки, как только поняла, что он имел в виду.
— Да, — вяло произнесла она. — Конечно пропустим.
Ну вот и получила по заслугам! — подумала Клея. Она не смогла как-то иначе объяснить ему свое странное поведение, но, поступив так, лишила и себя, и его последнего уик-энда вместе. Как могла она обижаться, что Макс отложил встречу, если ей нельзя… Но почему-то было ужасно обидно.
— Из-за чего расстроился твой деловой вечер? — Она постаралась побыстрее сменить тему разговора, чтобы лучше скрыть свое разочарование. Как всегда, Максу нужно было от нее только ее тело. Она давно об этом знала, почему же так больно видеть очередное этому подтверждение? Клея гордо вскинула голову. Сколько можно унижаться? Уйти от него нужно с достоинством!
Макс озабоченно поднялся — упоминание о несостоявшемся вечере было ему явно неприятно.
— Они не знают, чего хотят, — сказал он сухо. Затем опять улыбнулся, настроение его снова переменилось. — Ты лежишь, как ребенок. Одинокий, трогательный ребенок. — Он наклонился и поцеловал ее. — Выспись как следует за субботу и воскресенье. Два дня полного отдыха нам обоим пойдут на пользу, — сказал он без особого, впрочем, энтузиазма. — На следующей неделе мне нужно будет съездить на несколько дней домой к матери. Если я буду выглядеть как выжатый лимон, она запилит меня — да, да, запилит!
Макс пытался растормошить Клею — она лежала с таким сиротским видом! Ему же хотелось видеть ее сильной, спокойной, такой, какую он сам воспитал.
— А как быть с билетами в театр? — напомнила она.
Он пожал плечами, направляясь к двери.
— Я уверен, кому-нибудь они пригодятся. — Ему самому они были совершенно не нужны. — Отдыхай, Клея. Спокойной ночи.
Макс улыбнулся на прощанье — как всегда, быстрой, ослепительной улыбкой — и вышел из спальни, тихо прикрыв за собой дверь. Клея осталась одна, какое-то время прислушиваясь, как он закрывал входную дверь — в последний раз, хотя сам он и не догадывался об этом.
В понедельник утром, когда Макс был на заседании правления компании, на столе Клеи раздался телефонный звонок, и тонкий женский голос попросил Макса.
— К сожалению, мистер Лэтхем занят и подойти не сможет, — холодно сообщила Клея. — Что бы вы хотели передать? Он перезвонит вам позже.
На другом конце провода послышался легкий вздох.
— Не могли бы вы прямо сейчас сказать ему, что звонит Диана. Я уверена, он сразу подойдет к телефону.
Клея нахмурилась. Она не помнила, чтобы Макс вел какие-то дела с Дианой.
— Я могла бы вызвать его по коммутатору, но боюсь, ему это не очень понравится… — Интуиция подсказала ей тон разговора — уважительный, но сдержанный.
Снова легкий вздох — на этот раз он показался Клее неприятным.
— Ну, раз так… В общем, это действительно не так уж и важно… — Женщина чему-то засмеялась, но Клея не поняла чему. — Его и правда лучше не злить… К тому же он просил меня не звонить в офис… но я… я не знала тогда… в субботу, когда мы с ним виделись, что…
У Клеи внутри все оборвалось. Диана на минуту замолкла, было слышно только ее дыхание.
— Понимаете, он пригласил меня на ужин сегодня, но я не могу прийти…
Клея сидела неподвижно, как статуя, ей стало трудно дышать.
— Я фотомодель, и меня срочно вызвали в Париж…
Разговор этот сразил Клею. И все же она уловила нотку неуверенности в словах девушки, как будто та не совсем понимала, какую роль играет в жизни Макса. Клея испытала настоящий шок, узнав о существовании Дианы, но и Диане можно было посочувствовать. Неуверенность — вот что в первую очередь получали женщины, имея дело с Максом.
— Как вы думаете, он сильно рассердится из-за моего звонка?
Наверняка придет в ярость, подумала Клея с раздражением. Макс избегал неприятных разговоров, но если он узнает об этом звонке, то будет вынужден высказать свое неудовольствие.
— А не могли бы вы… — Клее пришлось судорожно сглотнуть, чтобы говорить ясно, казалось, язык отказывается служить ей. — Почему бы вам не позвонить ему домой — и передать все, что вы хотите, через экономку? Как только он вернется домой, он обо всем узнает, и вам не нужно будет беспокоиться из-за звонков сюда.
— Прекрасная идея. — Голос с придыханиями все больше действовал Клее на нервы. — Он, наверное, очень не любит, когда женщины звонят ему на службу по личным делам? Я догадалась по вашему голосу.
Клея продиктовала домашний телефон Макса, ей было все равно, что и ею он будет за это недоволен.
— Вы были очень любезны, милочка. Большое спасибо, — сказала Диана, которой почему-то все время не хватало воздуха.
О да, я просто необыкновенно любезна! — с горечью подумала Клея, кладя трубку. Не могла же она объяснить этой задыхающейся Диане, что меньше всего на свете хотелось ей говорить Максу об этом звонке!
К черту Макса! К черту! К черту!
Она давно уже чувствовала, что роман их идет на убыль. И дело тут даже не в ребенке. Она давно это знала: по нему было видно. Но почему он поступил так жестоко — нашел ей замену, не успев с ней расстаться.
Как же так, Макс?
Он заехал к ней в пятницу, потому что прекрасная Диана еще не попалась ему на пути. Неожиданно жаркая мутная волна прокатилась по всему телу Клеи, она схватила сумочку и выбежала из офиса.
В дамскую комнату она успела вовремя. Заперев за собой дверь в туалет, Клея бессильно опустилась на колени, и тут ей стало совсем плохо. Странно, сегодня утром ее почти не мутило, зато сейчас организм с лихвой наверстывал свое. Лоб ее покрылся испариной, руки и ноги обмякли. Некоторое время Клея неподвижно оставалась в одном положении, чтобы прийти в себя. Она старалась дышать медленно и глубоко, и постепенно дыхание ее выровнялось, а сумасшедший пульс начал успокаиваться. Ей страшно захотелось разреветься, но нельзя было позволить себе такой роскоши. Макс встречается с другой женщиной! Открытие это не просто причиняло ей сильную боль — оно физически разрушало ее. Клея прислонилась горячим лбом к прохладной кафельной стенке, чувствуя, как жар постепенно отпускает ее. Только чудом переживет она сегодняшний день.
