– Ага… А с немцем вы что делать будете, граж… товарищ сержант?
– Не переживай, Акимыч, тут не оставим и за овином не бросим. Но и ты, уж сам понимаешь, ничего не видел, ничего не слышал. В смысле: «Да, был. Да, стадо осмотрел. Да, все пять буренок. Потом – уехал. А куда и зачем – это мне, сирому, неведомо…» Смекаешь?
– Как не смекать… – и Акимыч криво усмехнулся. – Себя под молотки подводить не будем, и бабам все объясню…
– Кстати, о бабах, – вспомнил я, – они там тебя во дворе дожидаются. Так что давай, выйди к народу, расчисти нам пространство.
Он поднялся и направился к двери, а я, сделав Трошину знак следовать за ним, занялся бумагами майора. Секунд через двадцать я понял, что моего знания немецкого тут явно не хватит, и просто засунул их обратно в пижонистый кожаный портфель, стоявший на лавке.
– Так, сержант, – обратился я к Чернову, – унтера дотащишь до машины? Или в чувство приведем – пусть своими ножками топает?
Юрий окинул взглядом бездыханную тушку переводчика и сделал жест, что, мол, не беспокойся, командир, донесу.
Через открытую дверь со двора доносились голоса старосты и женщин, но слова я не разбирал, да и Бухгалтер, если что, подал бы сигнал. Через пару минут или около того староста и Трошин вернулись в комнату.
– Сделали все в лучшем виде, – весело доложил староста, а Трошин за его спиной в подтверждение кивнул. – Вопрос у меня к вам есть, товарищ сержант милиции… – и он несколько замялся.
– Спрашивайте, товарищ Соломин, не стесняйтесь, – подбодрил я Акимыча.
– Я тут, это, подумал… Может, вам продукты какие нужны или там еще чего?
– От помощи не откажемся, Степан Акимович. Нам любая подмога в радость, – не стал жеманничать я.
– Так это… Мы мигом… Все зараз сделаем! – засуетился староста. – Вы бойца вашего со мной только пошлите, а то мне не донести одному.
– Бухгалтер, скажи Юрину, чтоб со старостой сходил… Да не один, пусть Сомова с собой захватит.
Когда Чернов, неся в охапку спеленатого унтера, вышел из дома вслед за старостой, я подошел к пленному интенданту.
– Stehen auf! – продолжил я эксплуатацию своего небогатого словарного запаса.
Немец неуклюже встал, яростно сверкая глазами, из-под полотенца, закрывавшего рот, доносилось гневное мычание.
«Узнать, чего он хочет, или нет?» – подумал я, но по здравом размышлении рот пленному развязывать не стал.
– Komm![8] – И я показал стволом автомата направление движения.
Фриц снова что-то промычал, похоже, не собираясь выполнять приказание, так что пришлось придать ему ускорение, слегка пнув по ноге чуть выше обреза щегольских сапог. Скривившись от боли, он понуро захромал к выходу.
– Бухгалтер, прими клиента! – крикнул я Трошину, торопливо собирая со стола оставшиеся бумаги немцев.
Через минуту я уже был на улице, где мне предстояло решить классическую задачу про переправу волка, козла и капусты, поскольку все присутствующие в машину явно не помещались.
– Так, я сяду за руль, унтера положите сзади на пол, майор с Бухгалтером на заднее сиденье.
– А водителя куда денем? – спросил Дед Никто.
– В багажник.
– То есть? – Глаза у Кудряшова стали, что называется, «по полтиннику».
– То и есть! Засунь его в багажник, только руки свяжи.
Однако, к чести Дениса, приказ обсуждать он не стал и, немного повозившись с замком, засунул до сих пор пребывающего в бессознательном состоянии водителя в багажник.
Спустя несколько минут вернулись и бойцы, ходившие за провизией. Три внушительных мешка – да, староста не поскупился! Хотя как знать, три мешка за несколько десятков коров – может, мы и продешевили…
– Так, товарищи, – обратился я к бойцам, – мы с Бухгалтером выдвигаемся на машине, а вы – аккуратно пешочком. Ясно?
– Так точно, – ответил за всех Юрин.
– Товарищ сержант, а с зерном что нам делать? – внезапно спросил староста.
– С каким зерном? – не понял я.
– Так тут, в Головках, амбары совхозные стоят… – пояснил Акимыч.
– Ну, так раздайте населению…
– Не можно, немцы там полицейских в охрану поставили.
– И что, ты предлагаешь нам амбары штурмом взять?
– Ну да! Вона вас сколько, а их там трое от силы…
«Вот ведь ушлый дядька, настоящий хозяйственный крестьянин!» – восхитился я про себя Акимычем.
– Товарищ командир, ну что вам стоит… – продолжал канючить староста.
– Значит, так, слушай меня внимательно, Степан Акимыч. Мы помозгуем, как вам и в этом деле помочь, но ничего не обещаю. А ты с коровами вопрос пока реши. Да и с транспортом… А то, как зерно вывозить будете, это же вам не коровы – само не пойдет. А вечерком мы с тобой свяжемся. Понял?
– Понял. А вы основательный мущщина, товарищ сержант, обо всем сообразили!
Тут я вспомнил об одной вещи:
– Кстати, Акимыч, а МТС[9] в округе есть где-нибудь?
– Есть, как не быть. Аккурат в Новом Дворе станция.
– Это где?
– А ежели по большаку, что через Старое Село ехать вдоль по речке, так в Новый Двор и приедете. Станция там и на наш совхоз, и на Михайловский работала.
– Спасибо. Ну, так до вечера тогда?
– До свиданьица, товарищ сержант! – прочувствованно попрощался со мной староста.
* * *
…Когда Антон сообщил по рации о наличии в окрестностях ценного «языка», первой мыслью Александра было желание дать приказ не высовываться и вернуться на базу. Опасение, что ребята могут напортачить и при этом «спалить» место дислокации, было так сильно, что Фермер еле сдержался.
«Блин, что я, так и буду нянькой?! – одернул он себя. – Ну, везет Тохе на приключения, значит, надо это использовать. Иной раз разведгруппы неделями по тылам вражеским ползают в поисках такого «вкусного» «языка», а тут, раз – и на матрас!» И Саша просто спросил:
– Тихо сработать получится?
– Попробуем, – было ему ответом.
– Вы не пробуйте, а делайте! Как вообще там обстановка?
Дав разрешение на операцию, Фермер успокоился и сел, что называется, «ждать у моря погоды». Но, поскольку пассивное безделье было не свойственно его натуре, он уже через несколько минут позвал к себе Тотена и Несвидова, дабы разобраться, чего же там сержант понапридумывал в плане снаряжения.
– Ну, Емельян, рассказывай, как ты докатился до жизни такой? – начал командир.
– Товарищ майор госбезопасности, так хотелось же как лучше, – с виноватым видом ответил сержант. – У вас вон какие удобные раз… разгрузки! – запнулся он на непривычном слове. – Так чего же ребятам не попробовать?
– А что втайне? Посоветовались бы с более опытными…
– Так чего из-за мелочи вас от важных проблем отвлекать?
– Эх, сержант, не мелочи это… Или вы нам не доверяете? – огорошил Саша вопросом Несвидова.
– Не! Что вы, товарищ майор! Как это «не доверяете»? – ошеломленно спросил старый служака. – Это… Я ж понимаю, что вон, сколько на вас свалилось: и задания командования выполнять, и нас диверсионной науке учить, и о снабжении заботиться!
– Ну, ладно, проехали… Давай, доставай свой шедевр.
– Ага. Вот, – и Емельян протянул Фермеру самопальную «разгрузку», предназначенную, как определил Александр по внешнему виду подсумков, для автоматчика с МП-38.
Повертев ее в руках и несколько раз открыв и закрыв подсумки, он отдал изделие Тотену:
– На, прикинь на себя, а то на мой рост подгонять долго.
Алик быстро скинул с себя «фирму» и надел «самопал». Повертелся, попробовал достать магазин из подсумка…
– Не, фигня, командир. Подсумки должны быть под углом закреплены или, в крайнем случае, горизонтально, а иначе магазин быстро хрен достанешь – слишком длинный. Или подсумки на груди крепить, как у «лифчика»[10].
– Понял, Емельян? Ты бы раньше посоветовался, глядишь, и перешивать сейчас не пришлось.
Несвидов сокрушенно почесал затылок.
– Так точно, товарищ майор.
– Ну а для человека с винтовкой есть чего?
– А как же! – и сержант достал из объемистого вещмешка еще одно изделие.
Александр окинул взглядом топорщащуюся подсумками «сбрую»:
– И сколько патронов в нее умещается?
– Мы считали – на сто восемьдесят! – с гордостью сказал Емельян.
– Ну и на фига столько? Ты подумай – это сколько же затвор дергать надо? Вот эти верхние снимите, и подумай насчет подсумков для гранат – это важнее, чем лишние патроны… Короче, – и Александр обратился уже к Тотену, – давай вместе с сержантом займись всем этим самостроком, пока время есть.
– Слушаюсь! – козырнул Алик.
Как раз в этот момент из динамика рации раздалось:
– Арт вызывает Фермера!
Александр взмахом руки отпустил подчиненных и ответил:
– Фермер в канале.
* * *
Когда мы выехали с хутора на проселок, я, пребывая в отличном расположении духа, стал напевать себе под нос какую-то песенку. А что мне было не петь-то? «Языков» взяли, немцам бяку сделали, машину надыбали да еще и съестными припасами разжились – как там Карабас-Барабас говорил: «Это просто праздник какой-то!» Правда, я не обратил бы на это никакого внимания, если бы Трошин, ехавший вместе с пленными сзади, громко не спросил меня:
