Завод уже прекратил свою вторичную деятельность – химическую и минеральную экстракцию, производство удобрений, и работал лишь над поддерживанием напора воды в 1300-километровом канале и комплексе туннелей. Пора было останавливать и это: сельское хозяйство на этот сезон уже свернуто.
Послышался стук в дверь, такой тихий поначалу, что он не был уверен, в самом ли деле он его слышал. Стук повторился.
– Одну минуту.
Он скатал листы бумаги в крутой сверток и бросил его на стол. На негнущихся ногах, босиком, он прошел по пластиковому полу и открыл дверь. Там стоял Ли Сяо, радиотехник.
– Я тебя побеспокоил, Ян? – Он выглядел встревоженным.
– Да нет вообще-то. Я все равно не спал, возился с бумагами.
– Может быть попозже…
– Заходи, раз уж пришел. Выпьем чашку чая, а потом, может быть, нам удастся вздремнуть.
Ли прошел, прихватив коробку, стоящую за дверью. Ян занялся кипящей водой из крана, прогрел чайник, затем заварил чайные листья. Ли был спокойным человеком с умом, похожим на одну из его печатных схем. Мысль могла путешествовать в его разуме, выходя только в качестве конечного решения.
– Ты с Земли, – сказал он наконец.
– Я думал, это вполне известный факт. Молока?
– Спасибо. Как я понимаю, на Земле существует много общественных уровней, а не просто население, как у нас.
– Можно сказать и так. Это неоднородное общество; ты мог видеть это по программам с Земли. Люди занимаются разной работой, живут в разных странах. Различий много.
На лбу Ли была испарина, чувствовалось, что ему не по себе, неуютно. Ян устало покачал головой и подумал о том, к чему все это приведет.
– Там тоже есть преступники? – спросил Ли, и Ян вдруг мгновенно избавился от сонливости.
– Вероятно, должны быть. Есть же там полиция в конце концов. А почему ты спрашиваешь?
– Ты встречал когда-нибудь преступников или людей, нарушавших закон?
Ян не мог более сохранять спокойствие. Он слишком устал, и на его нервах слишком грубо играли.
– Да ты что, стукач? На работе здесь, что ли? – голос его был ровным и холодным.
Ли поднял брови, но выражение его лица не изменилось.
– Я? Нет, конечно. Чего ради я должен посылать инопланетной полиции доклады о том, что происходит на Халвмерке?
– Тебя подослали сюда извне, мой мальчик, – подумал Ян. Когда он заговорил вновь, он был так же хладнокровен, как и всегда. – Если ты не стукач, откуда тебе известно это слово? Это земной жаргонный термин с плохой репутацией. Обычно его недолюбливают. Я ни разу не слышал его в программах телевидения, не читал в книгах, разрешенных для употребления в этом мире.
Ли совсем уж был смущен, нервно мял кисти, забыв о чае. Наконец он заговорил, причем слова его хлынули потоком.
– Ты, конечно, можешь говорить, ты знаешь о таких вещах. Ты знаешь Землю, знаешь, как выглядят другие места. Ты сам ни за что не заговоришь, у тебя должны быть веские причины. Вот почему я сюда и пришел. Выслушай меня, пожалуйста, не прогоняй. Я не хочу оскорблять. Но твое присутствие здесь – то, что ты находился здесь эти годы, – все это, возможно, означает, что ты не можешь уйти. Насколько я знаю, ты хороший человек, с доброй волей. Я не думаю, что ты стукач. Ты не стал бы этого делать. Если ты не стукач, то, значит, ты не преступник. Нет, но ты, в общем… видимо…
Голос его стал сбивчивым: о таких вещах здесь было говорить не легче, чем если бы они вновь оказались на Земле.
– Ты хочешь сказать, что если я не преступник, то оказался на этой планете по какой-то причине? – Ян быстро кивнул. – А разве это причина, чтобы я говорил об этом с тобой? Это не твое дело.
– Я знаю, – сказал Ли в отчаянии. – К сожалению, я не могу говорить с тобой об этом. Но это очень важно для меня…
– Для меня тоже важно. Я могу попасть в беду, если заговорю с тобой. Чтобы ничего из сказанного мною не пошло дальше тебя, понятно?..
– Да, да, я обещаю.
– Тогда ты прав, у меня были трения с властями. Я сослан сюда в наказание. И чем меньше я буду мутить воду, тем дольше проживу. К примеру, чем меньше буду говорить с тобой на подобные темы.
– Я не хотел спрашивать, но должен. Мне нужно тебе кое-что сказать. Теперь у меня появилась возможность, и я чувствую, что поступаю правильно. Я должен тебе все рассказать, я не могу больше носить это в себе. – Ли напрягся и поднял лицо, словно ожидая удара. – Я нарушил закон.
– Ну что ж, рад за тебя. Возможно, на этой планете ты – единственный, у кого достаточно для этого нервов.
Ли осекся.
– Тебя это не пугает?
– Нисколько. Если уж на то пошло, это меня даже восхищает. Что же ты натворил, что тебя так грызет?
Ли поднял клапан кармана на куртке и вынул нечто маленькое и черное, и протянул Яну. Предмет был тонкий и прямоугольный, и с краю имел ряд крохотных штырьков.
– Нажми на второй, – сказал он.
Ян послушался, и полилась тихая музыка.
– Я сам это сделал, сам сконструировал из деталей снабжения. Поэтому, кто это увидит, оправдания будет недостаточно. Вместо ленты я использовал банк цифровой памяти на молекулярном уровне, вот почему оно такое маленькое. Оно может записывать музыку, книги, все, что угодно – запас времени примерно на тысячу часов.
– Это очень хорошо, но я не назвал бы это преступным деянием. Со времен первого человека, работавшего с первой машиной, механики, как мне представляется, на свой лад обращались с частями и деталями, и я восхищен твоим устройством. Я не думаю, что тебе следует называть это нарушением закона.
– Это только начало. – Ли поднял коробку и поставил ее на стол. Она была из светлого сплава, поверхность крепили ряды крошечных заклепок – конструкция представляла воплощение трудолюбия.
Он набрал комбинацию и открыл крышечку, развернув аппарат в сторону Яна. Коробку ряд за рядом заполняли ленточные кассеты.
– Это – от людей, прилетевших на кораблях снабжения, – сказал он. – Я обменивал на них свои рекордеры. Они очень популярны, и я получаю каждый раз еще и еще. Там есть человек, который дает мне все, что нужно. Я думаю, это незаконно.
Ян тяжело откинулся на сиденье и кивнул.
– Это действительно противоречит закону, противоречит всем законам, которые мне известны. Тебе не следует больше никому об этом говорить, а если меня спросят, я никогда этого не слышал. Самое вероятное, что тебя ждет, в случае, если об этом станет известно – это мгновенная смерть.
– Так плохо? – Ли сидел, выпрямив спину, совершенно бледный.
– Так плохо. Зачем ты мне это рассказал?
– У меня была идея. Сейчас это не имеет значения, – он встал и поднял коробку. – Я, пожалуй, пойду.
– Погоди, – едва подумав об этом, Ян уже знал, зачем пришел радиотехник. – Ты боишься лишиться лент, не правда ли? Если ты их оставишь, жара их разрушит. А Старейшины проверяют весь личный багаж, чего прежде никогда не делали, и они захотят выяснить, что у тебя в коробке. Так какой же помощи ты ждал от меня?
Ли не ответил, потому что это было очевидно.
– Ты собирался просить, чтобы я это спрятал в своем оборудовании? Рисковал жизнью из-за паршивых лент?
– Я не знал.
– Надеюсь на это. А ну-ка сядь, стоя ты мне действуешь на нервы. Вылей чай в раковину, я налью тебе кое-что получше. Тоже незаконное, как и ленты, только не в такой мере наказуемое.
Ян открыл кабинет и вынес пластмассовую бутылку, полную прозрачной жидкости легального вида. Он налил два бокала и протянул один из них Ли.
– Выпей, тебе понравится, – он поднял собственный бокал и отпил половину.
Ли подозрительно понюхал, потом пожал плечами и отхлебнул добрый глоток. Глаза у него расширились, но все же он сумел проглотить, не закашлявшись.
– Это… я никогда такого не пробовал. Ты уверен, что это можно пить?
– Более чем. Помнишь, я выращивал яблоки за магазином. Маленькие такие, величиной с большой палец. Они очень сладкие, и на дрожжах сок очень хорошо бродит. Я получил яблочное вино крепостью где-то в двенадцать градусов. Затем поместил его в мощный морозильник и выбросил лед.
– Весьма остроумно.
– Должен признать, что первоначальная идея принадлежит не мне.
– Но это очень простой способ концентрировать спирт. Вообще-то чем больше пьешь, тем вкуснее он кажется.
– Это тоже не открытие. Ладно, давай, я тебе постелю. А потом ты сможешь показать мне некоторые из этих кассет?
Ли нахмурился.
– А как же наказание смертью?
– Будем считать, что первые мои страхи рассеялись. Это был всего лишь рефлекс. Корабли опаздывают, они могут вообще не появиться. Чего ради я должен бояться возмездия Земли, которая отсюда в таком удалении? – он порылся в кассетах, читая некоторые названия. – Все это довольно невинно – дребедень, хотя и слишком горячая по стандартам этой планеты. Но ничего политического.
– Что значит – политическое?
Ян вновь наполнил бокалы и поглядел в свой.
– Ты наивен, – сказал он. – И ты даже не можешь понять, что значит это слово. Ты слышал, чтобы я когда-нибудь говорил о Земле?
