— Нет-нет, я поеду. Мне так удобнее.
Что ей было делать в чужом доме с почти незнакомым мужчиной? Она уже получила все, что хотела. Может быть, даже больше, чем могла себе представить.
При воспоминании о случившемся меньше получаса назад она чувствовала непривычную, будоражащую изнутри истому. Начинала теплеть кожа, сохло во рту и очень хотелось вновь провалиться в тот околдовывающий омут. Например, прямо сейчас.
Лара испуганно посмотрела вперед, сталкиваясь взглядом с Дмитрием, что неподвижно стоял в паре метров от нее.
— Ты уверена? — теперь он говорил словно обеспокоенно. — Я не против, чтобы ты осталась. Уже поздно. — Лара вновь покачала головой, заодно желая вытрясти из нее странные порывы. — Ладно. Давай я хотя бы провожу.
Лара возразила тут же.
— Нет, не беспокойся. Я вызвала такси. — Она взглянула на ослепляюще вспыхнувший экран мобильного. — Машина уже на месте. Я пойду. Пока. — Прежде чем он успел бы что-то ей ответить или приблизиться, Лара открыла дверь и вышла в подъезд.
В лифте она перевела дыхание и бегло изучила себя в зеркале уже при ярком свете, поправила макияж. Повезло, что помада, матовая да к тому же водостойкая, смазалась менее заметно, чем Лара предполагала; прежде ей не доводилось проверять косметику в подобных ситуациях. Платье, конечно, было измято, но длинное пальто очень удачно скрыло все изъяны одежды.
Убедившись, что внешний вид ее не выдаст, Лара уверенно вышла из лифта. Непринужденно попрощалась с охранником (тот опять проводил ее удивленным взглядом) и с облегчением покинула подъезд.
Холод улицы показался ей отрезвляющим. Пару раз она глубоко вдохнула, наслаждаясь ночными свежестью и тишиной (условными, конечно, в Москве никогда не бывало ни свежо, ни тихо) и направилась к стоявшему в десяти шагах от нее такси.
Она чувствовала себя до странного умиротворенной. Воздушной и обновленной, как падающий в эту минуты огромными хлопьями декабрьский снег. Ее давно, а может быть, никогда, не посещало подобное спокойствие. Довольно улыбнувшись, Лара кивнула водителю и села в автомобиль.
Дома, она, уже выйдя из душа и проделывая обычные косметические процедуры, снова всмотрелась в свое отражение. Она никак не могла понять, что же было не так — и было ли в самом деле, или ей в голову лезли всякие глупости из читанных в школе романов. Ради бога, она даже не девственница, чтобы находить в себе какие-то там изменения! Впрочем, и в тот самый день никаких новшеств она в себе не заметила. Раздраженно фыркнув, Лара принялась наносить на веки крем, но вдруг замерла.
Глаза. У нее были совсем другие глаза. Яркие, сияющие, каких она у себя прежде не видела, глаза. Сощурившись, она немного изумленно и мягко улыбнулась своему отражению, прежде чем погасить свет.
Укладывалась в постель Лара полностью расслабленная, словно воздушная. Ласковым теплом ее окутывал сон вместе с легким томлением — и нежные, жадные губы фантомами путешествовали по ее коже.
Глава 6
Дима с кружкой кофе в руках стоял посреди соединявшего кухню и гостиную широкого проема и каким-то несвойственно ему заторможенным умом осмысливал прошедшую ночь. Чувства были… неопределенные. Смешанные.
Непонятное раздражение, как будто что-то с самого утра не так, не давало сосредоточиться, и мысли рассыпались, не успев собраться во что-то цельное и логичное. Тянули на себя одеяло воспоминания о новых, хм, впечатлениях? Опыте?
Секс у Димы за эти три года был только с Викой — регулярный, классный секс между людьми, которые отлично знают предпочтения друг друга, все точки и зоны и т. д. и т. п. Если скатываться в банальности — секс в долгих отношениях напоминал выученную наизусть на музыкальном инструменте мелодию, когда ни глаз, ни нот не нужно, чтобы сыграть именно так, как требуется. Руки все делают сами, и даже без участия мозга.
Диму такое «взаимознание» друг друга не только устраивало, но и приятно впечатляло. Удивляло даже, что благодаря проведенному вместе времени можно настолько узнать человека. Так его понимать. Чувствовать. И несмотря на прожитые вдвоем годы продолжать открывать прежде неявное, глубоко запрятанное, скрытое от глаз посторонних.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вчерашняя ночь стала проводником во что-то иное. Дима никогда не практиковал случайный секс. Чтобы в вечер знакомства взять девушку за руку и привести к себе — ему и в голову не приходило. Были отношения, задержавшиеся на одном сексе, но и в них сначала присутствовали более широкий интерес, влюбленность, пусть и недолгая. Чего не было никогда — это вчерашнего дурмана.
Опрокидывающего вверх тормашками, затягивающего в себя, подчиняющего все действия одной цели. Заколдовывающего до потери ясного ума.
И секс с Ларой случился… на прежде незнакомом Диме уровне восприятия. Движения, прикосновения, поза — в них как раз ничего необычного не нашлось бы. Что, у стены Дима не трахался? Или уж тем более на диване.
Загвоздка была в том, что все заурядное, привычное вдруг обернулось всеобъемлюще иным. Запредельным. Отбрасывающим в нокаут. Остро-чувственным. Остающимся на пике без передышек.
Вот такого секса у Димы раньше не было точно.
Неужто он в самом деле что-то упустил, отказываясь от случайных ночных рандеву? Или дело было в обстоятельствах? В атмосфере? В его вчерашнем настроении? Он ведь и правда вел себя развязнее, увереннее обычного. С легким флером доминирования: пытался Лару впечатлить, которая вся была — вызов. Его выдержке, умелости, изощренности. С ней не хотелось показаться милым и сомневающимся, ищущим указаний. С ней нельзя таким быть. Иначе ей, Дима это отчетливо понял, станет скучно.
Поразительная женщина. И ни черта не понятная. Он не ожидал совсем, что она уже через пять минут после оргазма будет стоять на пороге полностью одетая и с такси под окнами. Достойный восхищения, быстрый и скоординированный побег налицо.
Выйдя в коридор, Дима с первого взгляда понял, что будить его Лара не собиралась. Замерла у двери, чуть ли не подрагивая от нетерпения вырваться наружу — неясно, конечно, чего ей не спалось. Ночь на дворе. За окном дубак. В такси ехать не то чтобы безопасно — уж она-то должна была понимать.
Дима не собирался ее гнать. Не подумал, что она сама так заторопится домой. Он ей вообще-то кофе обещал. И честно собирался утром его сварить, а заодно убедиться, что никто ни о чем не пожалел и расстаются они полюбовно и без взаимных претензий друг к другу. Точнее, это он сейчас облек в словесную форму подобные намерения.
Вчера же он так поплыл, что мог думать скорее отдаленными, окрашенными мыслью образами, не более того. Потому и Лару отпустил, растерявшись. У него тогда еще не вся кровь к мозгу вернулась, в конце концов. Надо было, конечно, хотя бы номер телефона взять — убедиться, что доехала она нормально, раз сопровождение в его лице отвергли, но, пока он формулировал вопрос, Лара успела очутиться по ту сторону двери. Дима сразу подумал, что никакой номер она ему бы не дала. Мысль была не самой приятной.
Ночью он, на счастье, быстро вырубился. А теперь, прихлебывая кофе, с беспокойством гадал, отчего вызывающая одни только вопросы Лара так быстро сбежала. Правда ли ей настолько неудобно в чужом доме? Или это отработанная схема, чтобы исключить неловкость утреннего общения? Или ей секс не показался достаточно ошеломительным, чтобы задержаться?
Дима уязвленно скривился. Видел же он ее лицо. Чувствовал ее всю под собой. Слышал. Ей не просто понравилось — ей точно было очень-очень хорошо. Так хорошо, что у него крыша совсем слетала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вопросов у Димы осталось много. На ответы он не рассчитывал, пусть и чувствовал себя немного не в своей тарелке. Он любил ясность. Любил договариваться на берегу, четко выражать свою позицию. Недосказанности ему не нравились. Даже в мелочах.
Побег — был недосказанностью, но что поделать. Вряд ли в ближайшее время они с Ларой пересекутся вновь. Сколько в одном здании работали, а вчера впервые столкнулись, да и то не там. Можно совершенно не опасаться неловких встреч и… того, что еще бывает, когда люди заранее не обсудили, как себя вести. Парни разные истории рассказывали.
