Переодевшись в выходной костюм, Руслан уже подходил к своей машине, когда его окликнули. В припаркованной неподалеку «копейке» сидели знакомый ему капитан уголовного розыска Заозерный и паренек лет двадцати пяти, имени которого он не знал, но пару раз встречал во время милицейских рейдов.
— Наше вам, Виктор Петрович, — весело приветствовал капитана Руслан, — уж не по мою ли душу явились? Если хотите поздравить с днем рождения, то опоздали малость — он был вчера. Впрочем, для вас, так и быть, сделаю исключение. Выслушаю.
— Ну уж выслушать по-любому придется, — хмуро сообщил Заозерный. У него вообще было неважно с чувством юмора. — А то, что мы к тебе по поводу твоего дня рождения, так это ты угадал.
Он с трудом выбрался из машины — весил капитан килограммов под сто двадцать — и вразвалочку направился к Руслану. Помощник поспешил следом. Рядом со здоровяком-капитаном этот худощавый паренек смотрелся довольно-таки комично.
— Что у вас там произошло?
— В каком смысле? — удивился Руслан. — День рождения произошел. Праздник. Бабы. Водка. Гудеж, одним словом. У вас иначе бывает?
— А кончилось чем?
— Водка, бабы, — принялся загибать пальцы Руслан, изображая напряженные воспоминания о былом, — затем бабы и водка, а закончилось все… погодите, погодите! Да, точно! Водкой и бабами! Тяжелый был день.
— Не придуривайся, Зотов, — исподлобья взглянул на него капитан, — я про выстрелы говорю. Про выстрелы и про труп, который вы успели припрятать.
— Всегда говорил, что Головец — просто большая деревня, — огорчился Руслан, — одни сплетники да сплетницы… Ну напился народ до бесчувствия, ну, пришлось кое-кого по домам на руках разносить, но чтоб пьяных за мертвых принять… Нет, капитан, в данном случае ваши стукачи сами себя превзошли.
— Свидетели слышали выстрелы.
— Пить надо меньше свидетелям вашим. Они уже шампанское от выстрелов отличить не могут. Или, быть может, вам «совершенно случайно» попался какой-нибудь генерал в отставке, который по хлопку в шумном городе за пару километров сразу определяет: «Это был Дезерт Игл»?
По угрюмому взгляду капитана Руслан понял, что никакого генерала у них нет. Вообще ничего нет, кроме слухов и домыслов.
— Да не напрягайтесь вы, капитан, — примирительно сказал ему Руслан, — этот ларчик открывается просто. Люди увидели возле кабака крутые иномарки, решили, что гуляет братва, и, когда на балконе начали «стрелять» шампанским, перепугались, а у страха глаза велики. День рождения громко отмечали — это было, но трупы, стрельба, свидетели… Лажа это, капитан.
— Не лечи меня, Руслан, — покачал головой Заозерный, — я работаю в этом городе двенадцать лет и хрен от плюшки отличить могу. Если я в чем-то уверен, то уверен, даже не располагая доказательствами. Доказательства — дело наживное. Это была стрельба. И труп был. Я это знаю.
— Виктор Петрович, — укоризненно протянул Руслан, — вы меня сколько знаете?
— С тех пор, когда ты еще кошек в ванне мучил.
— Ну, не совсем так, но, во всяком случае, с детских лет. Ментов я терпеть не могу — это правда, но лично вас — уважаю. Человек вы правильный, рассудительный, хоть и грубоватый, но справедливый…
— Ты что, меня клеить собрался? — хмуро усмехнулся капитан.
— Вы не девица, чего вас клеить?! Просто посудите сами, по справедливости: вы хоть раз слышали, чтоб я разрешал своим хлопцам с оружием по городу таскаться? Тем более на своем собственном дне рождения?
В лице Заозерного впервые промелькнуло нечто, отдаленно напоминающее неуверенность.
— А теперь представьте, что я сделал бы с тем гаденышем, который притащил бы на мой день рождения ствол? — продолжил Руслан. — Шампанское это было, капитан.
— Да, можно было бы принять это за версию, если бы не один нюанс… Кровь там нашли во дворе. Много крови. Дождь не успел смыть всю. И такое количество юшки наводит только на одну мысль…
— О расквашенном носе, — уверенно закончил Руслан, — там драка была. Я какой-то шум слышал, но даже выходить не стал — чего беспокоиться, если все свои на месте. А может, дело намного проще: курицу повара зарезали. Кабак все-таки. Не надо все странное на нас валить.
— Смущает меня и еще один момент, — признался капитан, — когда мы туда приехали, то тебя почему-то не застали. Странно, правда? День рождения у тебя, все гости в сборе, а именинника нет. И что особо примечательно — сразу после стрельбы.
— Шампанским, — с обаятельной улыбкой уточнил Руслан, — а что касается меня… Вы же знаете: я пить не люблю. Когда гости начали плавно клониться к разгулу, я взял свою девушку и тихо удалился. Чтоб не смущать своим начальственным видом парней и не портить настроение себе. Продолжал праздник, так сказать, приватно. Можете уточнить эту информацию у официантов в «Трех ключах». Сопоставить время моего отъезда из одного ресторана до приезда в другой и спросить себя: «Не ошибаюсь ли я?»
— Спросил, — сказал Заозерный, — и официантов спросил, и себя, любимого.
— Вот видите.
— Официанты подтверждают, а я… Все равно не верю.
— Официантам?
— Тебе. В «Трех ключах» ты действительно был. Но ведь после выстрелов, а не во время. Кстати, кто эта девица? Почему я ее не знаю?
— Есть многое на свете, друг Гораций, что и не снилось нашим операм, — печально сообщил ему Руслан. — Не обижайтесь, капитан, но эта информация — личного характера. Если у вас есть уголовное дело и требуется опросить эту девушку как свидетеля… Что ж… Я человек законопослушный и буду вынужден вам эту информацию предоставить. Но если вы любопытствуете в частном порядке, то… Извините великодушно…
— Руслан, а где сейчас находится некто Федор Иванович Назаров? — неожиданно спросил Заозерный.
«Быстро работают, сволочи, — мысленно вздрогнул Руслан, — и самое поганое, что этот вопрос подтверждает Танину правоту. От моих парней они эту информацию получить не могли. Вычислить… Возможно, но не так быстро… Неужели Назаров действительно был стукачом? Тогда неудивительно, что менты его так быстро хватились. Хотели спросить про стрельбу, а «дятел»-то… того… улетел. Надо сознаться, что ситуация отстойная».
— Федор? — пожал плечами Руслан. — Не знаю. Наверное, лежит где-нибудь в хате, после вчерашнего отходит. Да и где может быть человек, который пил всю ночь напролет? Скорее всего, в отключке… А что?
— Да нет, пока ничего, — Заозерный особо подчеркнул это «пока», — ладно, Руслан. Извини, что побеспокоили. Можешь идти… Еще увидимся.
— Типун вам на язык, — с той же непринужденностью улыбнулся Руслан, — я говорил, что уважаю вас, но не говорил, что счастлив видеть. В силу тех причин, которые уточнять нет смысла.
Заозерный хлопнул дверцей своей «копейки» так, что по двору пошло гулять эхо. Ненавидели Руслана в местной милиции от души. Но ненавидеть — ненавидели, а сделать ничего не могли. Коммерсанты, с которых его бригада снимала «дань», были выдрессированы на совесть, свидетели, возникающие в случаях отдельных прецедентов, молчали, как убитые, а техника местному УВД досталась в наследство еще от дедушки Берии. Вот и получилось, как в присказке: видит око, да зуб неймет. Это осознание собственной беспомощности и бесило их до зубовного скрежета. Руслана, наоборот, забавляло. К «профессиональным» праздникам он даже присылал им подарки с дарственной надписью: «Стражам порядка от благодарной братвы».
Как правило, это были либо огурец в кобуре, либо дыня в милицейской фуражке. Разумеется, это было чистой воды ребячество, но поделать с собой Руслан ничего не мог — уж больно смешной казалась ему местная милиция. Даже скучновато. Вместо воровской романтики, риска приходилось заниматься какой-то бюрократической волокитой. Но ушедший на зону четыре года назад Луза запретил рисковать без крайней надобности. Деньги в общак из Головца поступали бесперебойно, работа была налажена как часы, и старый вор хотел, чтобы все оставалось так и впредь.
По сотовому Руслан сделал заказ в «Трех ключах» и тут же перезвонил Тане в номер:
— Привет, это я. Ты завтракаешь в одиночестве или предпочтешь мою скромную персону в качестве сотрапезника?
— От завтраков в моей компании ты быстро протянешь ноги, — засмеялась она, — я на диете. Талия и все такое…
— «Все такое» у тебя в полном порядке, — заверил Руслан, — и чашка утреннего кофе твоей талии не повредит.
— Кофе не люблю, — сообщила она, — а вот от свежевыжатого сока из апельсинов не откажусь.
— Для тебя выжму сок хоть из изюма, — пообещал он, — собирайся, я скоро заеду.
При свете дня она выглядела еще великолепней. Светло-голубой джинсовый костюм, украшенный вышивкой и чем-то вроде белой бахромы на рукавах и штанах, был явно безумно дорог даже для Питера, а уж в нашей провинции должен был вызывать у встречных девушек настоящий шок. Туфли «PATRICK СОХ», белоснежная футболка из дорогого бутика, распущенные по плечам длинные светло-русые волосы, серые глаза с кошачьим прищуром, темно-русые брови, придающие ее лицу какое-то особое, трогательно-надменное выражение, чувственный рот — треугольничек…
