Книги лежали рядом как близнецы – две мечети на обложке, два Синана смотрят с портрета. Разве что истории у них разные, а так точные копии.
Я вышел на кухню, налил коньяк, вернулся. Две книги, поблескивая обложками, по-прежнему лежали передо мной. Но где какая? Лондонская или австралийская, левая или правая? Словно кто-то перевернул карты, пока ты ходил на кухню. Как будто тебя обокрали.
Но кто? И что пропало?
24.
Я шел через мост, и ветер с Босфора толкал меня в спину: давай, давай.
У парапета выстроились рыбаки: рубашка навыпуск, на спине пузыри. Лес удочек качался в мыльном небе Стамбула и скрещивался с минаретами. А внизу шуровали пароходы, вспарывая розовое нутро залива, и пахло жареной рыбой.
Еще в Москве я договорился, чтобы мне устроили интервью с Абдуллой Курбаном. Турки отвечали, что летом профессор живет на островах, но раз в неделю наведывается на кафедру. Тогда-то и можно устроить встречу.
– Господин такой-то? – раздался утром в трубке женский голос.
– Курбан-бей ждет вас в культурном центре Кэфер-ага медресе, Айя-София, Кадирга.
– Не опаздывайте.
– До свидания.
И вот я погружался в базарную толпу: проталкивался на перрон среди груд тряпья, которое продавцы подбрасывают в воздух. Садился в трамвай, двери щелкали; поезд поддавал вбок и наверх, и пассажиры разом качались, как карандаши в стакане. А в небо все взлетали и взлетали цветастые тряпки.
Жара, пыль. Сердце где-то в горле. Хочется пить.
«Не заметишь, как свалишься в обморок».
25.
Площадь Парк Тюльпанов была окружена с трех сторон стенами и напоминала каземат. Отыскав в стене ворота, я шагнул в тихий переулок. Вдоль дороги, заросшие розовыми кустами, прятались аккуратные домики в традиционном городском стиле. Три-четыре этажа, эркер. Крашеные висячие веранды. Совсем недавно тут была старая деревянная застройка, а теперь разместились дорогие мини-отели с видом на Софию.
Из-под холма минарет Софии выглядел низким и толстым, а купол каким-то плоским. Массивные контрфорсы закрывали полфасада. Облупилась и потрескалась красная штукатурка. Не собор, а фабричный корпус.
Между домами должна была быть лестница. Точно, вот и она. Глаза словно сами нашли спуск, я пошел вниз. За воротами медресе открылся квадратный, опоясанный аркадой, двор. Фонтан стоял посередине и был выложен серыми мраморными плитами, а сверху завален тертыми коврами. Стояли столики, стулья. Два турка читали газеты. Над головой от ветра хлопала парусина.
Я прошелся, заглянул в кельи. Тут разместилась всякая всячина: каллиграфические надписи, керамика, чашки. Ничего особенного. Сделав круг, я вернулся и увидел бюст. Он стоял прямо у входа, у порога – поэтому я не сразу заметил его. Борода, орлиный взгляд. Тюрбан спиралью.
Не человек, а старик Хоттабыч.
– Это ходжа Синан, – раздался голос. – Он построил медресе. Вы писатель из России?
26.
Лет двадцать пять; взгляд озабоченный, деловой – но видно, что ей любопытно; смотрит строго, а на губах улыбка; переминается с ноги на ногу.
– Что значит «ходжа»? – Я сошел с камня на траву.
– Мимар Синан дважды совершил паломничество в Мекку, сделал хадж. – Она предупредительно отступила. – Каждый, кто побывал в Мекке, ходжа.
Кожаные сандалии; на пальцах ноги остатки черного лака; икры крепкие, полные; юбка чуть ниже колен, широкие бедра.
– А вы были в Мекке? – Шаг, снова шаг по траве.
– Я?
Глаза раскосые, но разрез не узкий, а продолговатый, масличный. Во взгляде полное замешательство; то улыбается, то озирается. Широкие скулы, но никакой азиатчины. Зубы крупные, губы плоские.
– Нет, не была.
Она поправила в руках папку и переговорное устройство. Рубашка с коротким рукавом была из льна, и когда она прижимала папку, ткань красиво обтягивала грудь.
– И я не был. Буду писать книгу о Синане. Как вас зовут?
– Бурджу.
Мы оба посмотрели на бюст.
«Вот каким ты был, ходжа Синан».
– Прижизненных изображений Синана не сохранилось, поэтому портретное сходство условно, – сказала Бурджу.
Она переложила бумаги и огляделась: как будто за нами подсматривают. Перевесила рацию, сделала шаг. Я снова сошел с камня.
– А вы?
Она отступила.
– Это культурный центр. Живопись, скульптура, каллиграфия. Люди приходят в свободное время – рисуют, лепят. Вот работы, их можно купить на выставке. А я менеджер. Занимаюсь делами центра. Мне звонили, что вы придете, просили встретить. Хотите кофе или чай?
Конец ознакомительного фрагмента.
