– Не забывай, что ты мне обещала. И не вешай носа. Запри дверь.
Он ушел. Она закрыла дверь и прислушалась, но не смогла уловить ни звука. Откуда ей было знать, что он устроился на подоконнике в конце коридора, чтобы оттуда следить за ее дверью...
Сидя в темноте, он размышлял о людях, спавших сейчас в огромном доме. Гертруда с застывшим взглядом расширенных блестящих глаз, бесконечными истериками и приступами мигрени. Амелия с ее неумолимой настойчивостью, при всем том умевшая выглядеть любезной и благосклонной. Джонни – сама любезность, да еще и хорош собой. И Роули...
Он наморщил лоб. Если бы только Роули не было в доме садовника... Придется присматривать за Роули как за ребенком, которого нельзя оставить одного. Особенно, если в этом деле как-то замешана Гертруда.
Кто же убил Бена Брюера?
Деннис задумался и надолго застыл. Вновь и вновь он спрашивал себя, не допустили ли они какую-то ошибку. Уже брезжил рассвет, лучи солнца пробились в окно, а его мучительные раздумья продолжались.
Как все это могло с ними случиться?
Пока ночью они с Роули выполняли свой план, оба вновь и вновь ломали голову, нет ли нем какой-нибудь прорехи. И как могли они при этом упустить какую-нибудь важную деталь?
Деннис поднялся на ноги. Похоже, сейчас никто не мог ему помешать. Он медленно двинулся к лестнице, забыл про третью ступеньку, и та отчаянно заскрипела. Он поспешил пересечь пустой холл и очень осторожно открыл дверь. Оттуда видны были контуры стульев и ваз, и в дальнем конце – дверь в библиотеку. Но он заставил себя не смотреть в ту сторону. Положение этой двери и ее роль были частью их плана. Но вспоминать об этом не хотелось.
Перед окном, которое они закрыли, Деннис осмотрелся. Они предусмотрительно опустили жалюзи, чтобы не было видно снаружи. На улице никого и не было, и все же их не покидало ощущение, что кого-то они все же видели. Странно...
Внезапно он подумал о такси... Но, вероятнее всего, ничего этого не было. Он отодвинул шпингалет и приоткрыл окно. Затем поднял жалюзи, вздрагивая даже от легкого шума.
Так. Теперь уже лучше. Однако все могло кончиться полным провалом. О чем еще они забыли? Он снова подошел к окну и осмотрел лежащий перед домом снег. Какое счастье, что тот шел так сильно. От протоптанной дорожки остались только слабые следы, по которым не определить тип обуви или ее размер. Но как обстоит дело на дорожке к садовому домику? Там был один слабых пунктов, в нем могла заключаться некая опасность. Оставалось только надеяться, что снег выполнил свою задачу, а остальное – делом полиции и врача.
Больше ему здесь делать было нечего. Скоро появится прислуга, так что лучше исчезнуть. Комнату он покинул с величайшей осторожностью. Холл был пуст; стало светлее. Ему снова вспомнилась Дафна и лестница в темноте. На этот раз он уж не забыл про третью ступеньку.
Господи, дверная ручка! Он и думать забыл про отпечатки пальцев. А ведь ночью они всю дорогу пользовались носовыми платками. Они были сверхосторожны. А теперь он оставил собственные отпечатки по всей ручке! Он заколебался, потом повернул назад. Никаких отпечатков пальцев – уже слишком плохо, но собственные – еще хуже. Кроме того, очень скоро в комнате появятся другие.
Он поспешно вытащил носовой платок и тщательно вытер ручки с обеих сторон. И тут ему в голову пришла убийственная мысль.
Как было бы ужасно, если бы он, уничтожая следы, которые выводили на убийцу Бена Брюера, оставлял улики для предъявления обвинения ему самому! Сам набрасывал на себя тонкую сеть фактов, которые поставят его в безвыходное положение, без всяких возможных объяснений с его стороны, и никакое последнее слово правды не сможет его спасти.
Против могущества полиции защиты не было. Она четко делает свое дело: устанавливает факты и буквально вытягивает выводы из самых незначительных вещественных доказательств, о существовании которых дилетант даже не подозревает. А возможность того, что он оставил против самого себя улики, более чем вероятна. Им бы очень понравилась ситуация, когда он любит Дафну, та дает слово с ним бежать, а затем приходит к выводу, что не сможет этого сделать. Это было бы признано отличным мотивом для убийства мужчины, который стоял между ними, мужчины, за которого Дафна через несколько часов должна была выйти замуж.
Эта мысль вовсе не доставляла удовольствия. И единственным утешением служила надежда, что он не наделал ошибок.
Деннис помедлил. Лучше всего было бы еще раз вернуться в комнату, чтобы проверить все самым исчерпывающим образом. Однако он сумел перебороть себя и повернул к лестнице.
Серьезность сделанного была ему понятна. В случае предъявления обвинения они становились соучастниками. И это не самое худшее; о том он вообще и думать не хотел. Они препятствовали деятельности полиции и затормозили ход расследования. К тому же они уничтожили важные улики, которые оставил настоящий убийца.
И тем не менее, другого выбора не оставалось. Конечно, если бы не появился Роули...
Ведь эта история с Роули, который обнаружил их склонившимися над трупом Бена, не могла бы не насторожить полицию. Как, собственно, и то обстоятельство, что Роули так быстро оказался на месте происшествия.
Кто же убил Бена Брюера?
Ах да, опять все та же третья ступенька!
Он засмотрелся назад и едва не ступил на нее; пришлось хвататься за перила, чтобы не рухнуть вниз.
В холле тем временем становилось все светлее. Вот почему он разглядел на дереве, под самой рукой, красноватое пятно.
Деннис нагнулся, пригляделся, и каждый нерв в его теле напрягся.
Это была кровь.
Высохшая кровь.
Пятно находилось примерно на том месте, где кто-то, как он, испугавшийся скрипа ступеньки, схватился за перила.
Не его ли напугал ночной шепот Дафны?
Он, как зачарованный, пристально разглядывал маленькое красноватое пятнышко, будто пиктограмму всех кошмаров прошлой ночи.
И тут ему, наконец, стало ясно то, что до сих пор оставалось только возможностью. Тот, кто оставил этот отпечаток, жил в этом доме...
Деннис с трудом взял себя в руки: ведь, собственно, он всегда знал об этом – или, по крайней мере, догадывался.
Из кухни долетел какой-то шум. Он поднял голову и внимательно прислушался. Возможно, это спозаранок вернулся домой Лейн? Деннис ничего не видел, но вспомнил, что сам он по-прежнему в смокинге... и в таком опасном соседстве.
Итак, он все-таки нашел кровавый отпечаток пальца, наверняка принадлежавший убийце. И что же теперь делать? Ведь оставалась вероятность, что отпечаток на старых перилах оставил Роули или он сам...
Если Роули, вся история упрощалась – по крайней мере для Дафны и для него самого. Но если это был его собственный след, о возможных последствиях Деннис даже боялся подумать. Подобных улик вполне хватило бы присяжным заседателя, чтобы признать его виновным.
Тут из кухни снова донесся шум из – как будто захлопнулась дверь.
Кровавое пятно вполне могло оказаться единственным следом, оставленным действительным убийцей. Его ничего не стоило смыть.
Но решиться на это Деннис не мог.
6
Теперь он отчетливо слышал, как на кухне кто-то ходит. Времени на обдумывание вариантов не оставалось – следовало торопиться.
Он достал было носовой платок, чтобы стереть пятно, когда ему неожиданно пришло в голову, что все-таки следует делать. Естественно, кто-то может заметить, но не сможет сказать, когда и отчего это случилось.
Нож был у него кармане, а древесина под множеством слоев краски оказалась мягкой. Скрип древесины показался Деннису ужасно громким, но зато работа была нетрудной, хотя рука немного дрожала от спешки. Через мгновение он уже держал маленькую щепочку с кровавым отпечатком; похоже, тот остался невредимым. Срез на перилах, конечно, бросался в глаза, но он успокаивал себя тем, что не было возможности узнать, кто его автор. И тем более про отпечаток.
Возвращаясь в свою комнату, он никого не видел и не слышал. Голова кружилась от усталости, но владение крошечной щепочкой наполняло его нараставшим чувством безопасности.
Он уснул, и ему снилось, что отпечаток был сделан Дафной, а Роули про это кому-то рассказал.
Как позднее было установлено в ходе полицейского дознания, около семи часов в дом через гараж прошли мистер Лейн, повариха миссис Лейн, и служанка Мэгги, ее племянница. Они открыли заднюю дверь своим ключом и отправились на кухню.
Завтрак следовало подавать к восьми часам. Свадьба была назначена на полдень, до того времени многое еще предстояло сделать, и при этом успеть накрыть стол к завтраку. Только Дафне, как обычно, завтрак подавали в ее комнату. Сделавшая это Мэгги отдернула шторы, даже не заметив при этом смертельной бледности девушки.
Вниз на завтрак спустились только Гертруда, Амелия и Джонни Хэвиленд.
В половине девятого Лейн и Мэгги прошли в библиотеку, собираясь навести порядок – до сих пор она служила главным местом подготовки к торжеству. На столах валялись документы, письма, списки и запоздалые подарки к свадьбе.
