отчего так. Если я больше суток остаюсь на крыле, да еще с грузом, потом даже сидеть не могу…
Он спрятал лицо в ладонях.
— Сударь… — Эдна осторожно погладила его по плечу, горячему, это хорошо ощущалось сквозь ткань рубашки. — Ну что вы… Спина болит, да?
— Да. Поясница.
— Странно как. У вас же крылья… там-то почему?
— Понятия не имею.
— А лекари что говорят? — не отставала девушка.
— А что они могут сказать? Наших, драконов, в округе нет, а так… — он вздохнул. — Я как-то добрался до костоправа, ну, человека. Он меня и так и сяк крутил-вертел, сказал, что-то не так с хребтом. Вроде бы позвонок смещен, нагрузка чуть больше обычной — и пожалуйста, я несколько дней лежу пластом. А если вдруг… — Бриан замолчал.
Эдна прикусила губу: таким он казался сейчас несчастным и неприкаянным, совсем-совсем одиноким….
— Что?
— Больше всего я боюсь, что однажды проснусь и не сумею встать, — сознался он. — Совсем. Руки помогут, конечно, но… Лучше сразу околеть.
Эдна шмыгнула носом и снова положила руку на худое плечо.
— А вы бы, может, не летали так далеко и подолгу? — сказала она серьезно. — Знаете, я слыхала от старого вояки, который принцев обучал тому-сему: если упражняться каждый день, то оно ничего, а если сперва бездельничать, а потом сходу наработаться, конечно, назавтра каждая жилочка болеть будет, с непривычки-то!
— Близко тут летать некуда, — обронил он. — Это прежде… Я помню, отец рассказывал, как летал за принцессой за тридевять земель, неделю в одну только сторону! Как она по пути не умерла, правда, не представляю. Мы с тобой летели чуть меньше суток, и то…
— Да я даже вздремнула, говорю, лапы у вас горячие, не замерзнешь, а бояться уж смысла не было, — улыбнулась Эдна. — Вам хуже конечно, а все же, почему некуда летать?
— Потому что если недалеко и недолго — это только над замком кружить. Вокруг полным-полно людей, думаешь, они обрадуются, увидев дракона? Да не раз в десять лет, а… — Бриан отвернулся. — Раньше тут были леса, никаких людей. А теперь я могу лететь только на восток, там море… Даже если меня увидят с корабля, ерунда! Но, понимаешь, до островов — самых плохоньких, где мне только-только сесть, — не меньше суток пути. И сутки обратно. А я…
— Дайте, я вам плечи разомну, может, полегчает, — деловито сказала девушка и привстала. — Меня матушка научила, а ее — какой-то лекарь, он вроде бы в армии служил. Ну что вы так зажались?
«Создатель, о чем я думаю?» — мысленно спросил себя Бриал, когда Эдна решительно взялась за его плечи. Это была приятная боль, но…
— Не могу, — виновато произнесла она. — Силенок не хватает. Мышцы железные просто!
— Так ты поди, помаши крыльями…
— Вот я и не понимаю, — сказала она, пригорюнившись, — где крылья, где поясница? Связь-то какая?
— Простая. Спина, — фыркнул Бриан. — Тот лекарь мне сказал, все одно на другое завязано.
— Наверно, это потому, что хвост у вас, — вдруг совершенно серьезно сказала Эдна. — Я видела, он будь здоров какой!
— Отец мой ударом хвоста мог снести крепостную башню. Я на такой подвиг не отважусь, но, по идее, тоже сумел бы.
— Вот вы почему худой такой, — девушка все гладила его плечи, касания были почти неощутимы, но очень приятны. — Думаете, если веса меньше, это поможет?
Он кивнул.
— Я же говорил: пока был ребенком, меня это особенно не беспокоило, а теперь…
— Почему же родичи вам не помогли? Разве драконы не умеют колдовать?
— Нет, — помолчав, ответил Бриан. — Я почти ничего не умею. Предки, совсем древние, могли многое, взять хотя бы Руки — я и не знаю, как их создали!.. Родители… может, и помнили еще что-то, но я им так и не сказал, что со мной неладно.
— Да почему же?! — всплеснула руками Эдна.
— Я не мог. Я бы убил их этим, — негромко сказал он. — Они уже лишились старшего и младшего, из сыновей остался я один. Узнай они, что я калека… Представь: старший, красавец и умница — пропал без вести. Младший, тоже небесталанный, ушел в люди. Остались мы с сестрой… Я как мог старался, чтобы никто даже не заподозрил… Эй, что с тобой?
— Да ничего, — девушка вытерла глаза рукавом, — так жалко вас стало, просто сил никаких нет… Вы только не обижайтесь, сударь! Я так просто… ну дурочка, что с меня взять?
— Я не обиделся, — негромко произнес он. — И ты вовсе не дурочка.
— Да неужто? — Эдна улыбнулась. — Но вы, сударь, может, вправду попробуете летать почаще, но недалеко? А? Ну вдруг поможет?
— Тебе-то что за печаль?
— А кто за вами горшок будет выносить, если вы, не приведи Создатель, сляжете? — неожиданно жестко произнесла она. — Руки? Они и впрямь помогут, но мало ли…
Бриан осекся на полуслове, поняв, что она права. Это было очень романтично: представлять, как он будет тихо умирать в заброшенном замке, и никто не напоит его, не накормит (даже Руки, потому как добывать провиант самостоятельно они не умеют)… Только он как-то позабыл о телесных надобностях, и выходило, что при таком раскладе ему придется умирать на загаженной постели или просто на полу: убрать Руки могут, но чтобы стирать и менять белье, им нужен приказ. А если он совсем ослабнет от голода, то…
Картина, одним словом, вырисовывалась не радужная.
— У вас даже слезы горячие, — сказала Эдна, и он очнулся.
— Я отнесу тебя назад, — произнес он, — пока еще могу. Не в столицу, конечно, но туда, откуда ты сумеешь добраться домой. Дам тебе с собой столько золота, сколько сможешь унести…
— Ой, ну конечно, одинокая девушка с мешком золота непременно доберется до дома целой и невредимой! — сварливо произнесла она. Ее рука на плече приятно холодила всегда горячую кожу. — И думать забудьте!
— О чем ты?
— Разве ж можно вас одного бросить? — без тени усмешки произнесла Эдна. — Нет уж. Давайте-ка лучше ваш замок в порядок приведем!
— Ну давай, — невольно улыбнулся Бриан, а девушка сглотнула слезы.
* * *
Неизвестно, сколько лет было дракону, но в человеческом облике он выглядел молодо. А уж сколько времени он оставался один на один со своей бедой, вовсе неведомо, он сам не сумел подсчитать на человеческий лад, а драконьем календаре Эдна пока разобраться не могла.
Это ей не мешало.
«До острова и обратно, — решала она, рассмотрев примитивную карту и выслушав прогноз на сегодня: Бриан чуял погоду превосходно. — А сегодня только возле замка, не то сладкого лишу!»
Бриан сперва сердился, потом привык: вовсе не летать он
