– Иди, спаситель, тебя и так от сквозняка шатает! – Подошедший приказчик вытолкал нищего вон из балагана.
Увидев Янку после долгого расставания, Митька не сдержался и всю ночь проревел, как влюблённый школяр. Утром у него так тряслись руки, что он не смог воткнуть нитку в иголку. Но слезами делу не поможешь, надо продолжать жить и думать, как спасти ненаглядную русалку. Время неизменно на стороне влюблённых.
* * *
То ли от родного окского воздуха или свежего волжского, но постепенно Митька приходил в себя – он вновь мог горбатиться целыми днями, а по воскресеньям запросто переплыть Волгу-матушку. Но печаль не оставляла, не уходила. За работой ли, за столом ли, только и думал Митька, как освободить ненаглядную Янку.
Много раз он обходил злосчастный балаган, знал, что на ночь его закрывали на пудовый замок и двое сторожей неотлучно находились в нем. Уже на рассвете приходили первые посетители и ждали открытия. Только на большие церковные праздники шатёр не открывался, но сторожа были всегда на месте.
В один из дней, после Медового Спаса, Митька сидел на берегу и шил кафтан стрельцу. На солнце и свежем воздухе работа спорилась, не то что в тёмном и сыром подвале, где жил портной. Вечерело, рыбаки на лодках начали ставить сети на ночь. Митька собирался идти в город, и на берегу никого не осталось. Тут из воды с шумом вынырнул безобразный старик с зелёной бородой, весь опутанный водорослями и тиной. Указательным пальцем с чёрной перепонкой он поманил портного к себе. Придя в себя от испуга, откинув в сторону кафтан, Митька подбежал к водяному, а это, без сомнения, был он.
– Вот ты какой, Митька! Щуплый и бледный, как плотва! Пришлось все же нам свидеться! Не желал я этого, но решился ради Янки!
– Вы и есть, наверно, знаменитый зибровский водяной?
– А ты, небось, думал, что тебе подмокловский водяник помогает али тарусский с каширским за твои красивые глазки. Эх! Век бы мне их не видеть! Да неужели трудно понять, кто всё это время спасал твою головушку, бросив родные омуты и блуждая, как пескарь, по чужим владениям?
– Я знал о помощи и понимал, от кого она исходит. Почему ты мне помогаешь, ведь Янка от тебя ушла ко мне?
– Глуп ты, портной, хотя зачем портняжке мозги? Умел бы иголку в руках держать. Скажу, если сам ещё не догадался, конечно, – из-за любви к Янке! Пусть я ей противен, но мои чувства к ней дают мне силы жить, понятно, человек? – водяной умолк, тряхнул зелёными волосами, и последние капли воды сбежали с чудища в реку. – Ладно, нечего нам тут спорить и делить девку, пока дело не сделано. Русалка-то в неволе. Слушай меня внимательно: вот перстень, который ты завтра передашь Янке, она знает, что с ним делать. Тебе следует только вручить – и всё! И не надо драться со стражей. После этого ожидай её. Уразумел?
– Да, всё сделаю как надо.
– Смотри, береги её пуще жизни своей! Когда окажетесь в нашей волости, подаришь мне трёх белых коней. Приведёшь вечером на зибровский берег и там оставишь. Сделаешь?
– Разобьюсь в лепёшку, но все исполню.
– Да, видно, не моя судьба надеть красную рубаху-то! Ладно, чему быть, того не миновать.
– Не печалься, дедушка водяной!
– Да какой я тебе дедушка! Тоже мне нашёлся внучок… На лучше, возьми ещё золотых кружочков, как вы их там называете… ах, монетами. Подкупи стражу, тогда сможешь подойти близко к русалке.
Водяной разжаллевый кулаки высыпал на песок несколько дюжин монет. Он в последний раз глянул в глаза портному, словно желая разгадать секрет любовного успеха Митьки, презрительно поморщился и исчез в окской воде.
В руке у Митьки оказался перстень из прозрачного зеленоватого камня, скользкий и холодный.
Монеты он собрал и в комнате спрятал под половицы. Взять с собой на площадь так и не решился: как объяснить, что у бедняка в руках целое состояние?
В тот же вечер он бросился со всех ног в балаган и, отдав последний серебряный гривенник, вновь оказался под сводами шатра. На улице темнело, и внутри был такой полумрак, что прислуга мало что видела. Как обычно, воняло тухлой рыбой. Редкая цепочка посетителей тянулась от входа к русалке. Митька изловчился и отважно подошёл к Янке, их взгляды встретились, он успел вложить ей в руку заветный перстень водяного. Она удивлённо посмотрела на портного и улыбнулась.
– Вот тебе от водяного… я остановился в Рыбном переулке.
– Быстрее уноси от сюда ноги и жди меня, – ответила Янка.
Сзади его уже подпирали очередные ротозеи, образовалась давка. Служащие опять вытащили Митьку на улицу и пинками прогнали подальше от балагана.
Вернувшись, Митька от усталости и волнения завалился на кровать и уснул мёртвым сном. Впервые после похищения Янки у него был такой спокойный сон. Утром у соседей запели петухи, и следом замычала пёстрая корова. Портной открыл глаза и первый раз за долгие месяцы улыбнулся, вспомнив родной дом. Рядом с ним безмятежно, свернувшись калачиком и прикрыв голову недошитым кафтаном стрельца, спала его любимая и единственная Янка. Он вздохнул – водяной не подвёл, наконец-то Янка на воле, и они вновь вместе.
В то утро большая часть Нижнего Новгорода проснулась засветло из-за криков и брани Некраса. Купец явился в свой балаган с негоциантом из Амстердама, тот очень желал приобрести русалку и перевезти её в Европу, чтобы показывать галантным королям и придворным за огромные деньги. Но тут вышел конфуз – Янки на месте не оказалось, в стеклянном кубе была только серая волжская вода. Сторожа с испугу упали в ноги благодетелю, им оставалось только развести руками. Будучи даже зверски избитыми, они не могли объяснить, куда делась русалка, ведь замки на дверях в балаган всю ночь не открывались.
В ярости Некрас поджёг деревянный шатёр – сухие доски и брёвна запылали как факел, и огонь за считанные минуты добрался до стропил, уничтожив мечты купца стать самым богатым в Нижнем Новгороде. Он заставил слуг обыскать прилегающие улицы и переулки, чтобы выяснить, не видел ли кто русалку. Новости оказались неутешительными – Янка словно провалилась сквозь землю.
Русалка в действительности была под землёй – в тёмном подвале у Митьки. Когда солнышко прогрело воздух, Янка проснулась.
– Как хорошо я спала, совсем как у родителей в детстве!
– Я тоже сегодня спал как дитя малое, – ответил Митька и радостно заулыбался.
– Митя, как к тебе попал волшебный перстень Зибровского водяного?
– Так он мне сам его дал – вчера, на берегу Оки. И велел отнести тебе. Ещё дал целую горсть золотых монет.
– Самое дорогое для меня не пожалел водяной! Ведь нет цены перстню! Он легко превращает своего владельца в кого пожелаешь.
– Как ты освободилась?
– Когда ушли последние посетители и сторожа крепко уснули, я обернулась в ночного мотылька и вылетела из ненавистного балагана на волю. Теперь ищи-свищи Янку. Вот так я и оказалась здесь. Возьми перстень, попробуй, стань кем-нибудь, хоть царём-батюшкой, а хоть самим Некрасом!
– Кем я хотел, тем уже стал: ты со мной рядом, а что ещё надо тешиловскому портному? Счастье не купишь волшебством, а душу можно погубить!
– Прости, я пошутила.
– Лучше давай собираться домой, в Тешилов! – предложил Митька, так ему в эту минуту захотелось открыть калитку и оказаться в заросшем дворе, на лавочке под рябиной.
– Но вначале заглянем к одному нашему товарищу за долгом, надо с ним за всё рассчитаться!
– Что ты замыслила, Янка? Надо скорее уходить из города, пока Некрас не разыскал нас!
– Купец клялся, что часть денег принадлежит мне, и я хочу забрать у него свою долю!
– Как ты пойдёшь по городу? Ты же не ходила почти целый год? А потом, у нас есть золото водяного! Смотри!
Митька нагнулся и из-под половиц извлёк блестящие золотые кружочки с профилем неизвестного владыки или императора.
– Нет, не хочу я жить на деньги бывшего жениха – это выше моих сил. Хватит того, что он помог меня спасти. А к дому Некраса мы доберёмся с помощью волшебного перстня! Я хочу поквитаться с этим кровопийцей за мои и твои слёзы и кровь!
– Но как мы справимся с Некрасом, ведь у него слуги и приказчики?
– Я что-нибудь придумаю, пока мы будем собираться. Ты же понимаешь, что если они захотят меня схватить, я превращусь в муху – и ищи-свищи.
– Ладно, но вначале поклянись, что исчезнешь в минуту опасности!
– Обещаю, милый!
* * *
По городу шли молча. Около дома купца они убедились, что Некрас после исчезновения русалки явно не в себе: ор и брань разносились по всей улице. Купец кидался цветочными горшками с геранью в прохожих и в соседей, те пытались его успокоить.
Обходя разбитые горшки с геранью, Янка и Митька зашли в дом через парадное. Никто не остановил гостей, и, идя в сторону, откуда доносился шум, они поднялись на второй этаж. Некрас оказался в светёлке – он сиделу раскрытого кованого сундука. Бранясь на неблагодарную русалку, пересчитывал свои несметные богатства. Янка прервала любимое занятие Некраса.
