стал отражением самой загадки о происхождении жизни на Земле.
Пытаясь понять угря, мы и по сей день вынуждены довольствоваться догадками — и в этом его особенность. Потому что, несмотря на все то, что нам сегодня известно о жизни и размножении угря: долгий путь из Саргассова моря, метаморфозы, терпеливое ожидание, возвращение обратно с целью размножения и наступающая за этим смерть, — несмотря на то, что все это, скорее всего, верно и корректно, немалая часть этого до сих пор остается на уровне предположений.
Ни один человек не видел, как размножается угорь; никто не наблюдал, как один угорь оплодотворяет икринки другого; никому не удалось убедить угрей размножаться в неволе. Мы думаем, что угри вылупляются в Саргассовом море, поскольку именно там обнаружены самые крошечные экземпляры прозрачных личинок в форме ивовых листьев, но никому точно не известно, почему угорь упрямо размножается именно там и только там. Никто доподлинно не знает, как они переносят долгий путь обратно в Саргассово море и каким образом находят дорогу туда. Считается, что угри умирают вскоре после оплодотворения, поскольку после нереста живых угрей никогда не наблюдалось, но, с другой стороны, ни одного взрослого угря, живого или мертвого, на месте нереста никто никогда не находил. Стало быть, никто никогда не видел угрей в Саргассовом море. Никто не может до конца объяснить смысла всех этих метаморфоз. Никто доподлинно не знает, сколько лет может прожить угорь.
Через две с лишним тысячи лет после Аристотеля угорь по-прежнему остается научной загадкой — и тем самым становится символическим воплощением метафизики. Метафизику связывают с именем того же Аристотеля (хотя само понятие появилось уже после его смерти): этим понятием обычно обозначают учение о том, что существует в стороне, вернее, за пределами объективной природы, за пределами того, что мы можем наблюдать и воспринимать при помощи органов чувств.
Речь не обязательно идет о Боге. Метафизика — это скорее попытка описать суть бытия, всю окружающую действительность. Она говорит нам, что существует разница между бытием как таковым и качествами бытия. Она говорит нам также, что это два разных вопроса. Угорь существует. Бытие первично. А вот что он такое — это уже совсем другое дело.
Мне кажется, именно поэтому угорь продолжает увлекать такое количество людей. Есть нечто притягательное в этой пограничной зоне на стыке веры и знания, где знаний недостаточно и потому они несут в себе не только факты, но и следы мифов и фантазий. Потому что даже тот, кто привязан к науке и строгому систематическому порядку, все же оставляет в душе крошечную лазейку для тайн и загадок.
Если придерживаться мнения, что угорь — это угорь, то придется предоставить ему возможность оставаться загадкой для человека. По крайней мере пока.
А пока угорь и остается загадкой. Так рыба он все же или нечто другое? Как он размножается: мечет икру или рождает живых мальков? Является ли он бесполым существом? Или, может быть, двуполым? Где он рождается и где умирает? За многие века, прошедшие после Аристотеля, угорь стал предметом многочисленных теорий, и на все попытки его понять неизбежно ложился налет мистики. В Средние века особенно распространенными были две теории, нередко дополнявшие друг друга: одна — что угорь живородящий, вторая — что он гермафродит, то есть двуполый.
Однако в XVII веке, с возрождением науки, к вопросу об угре стали проявлять новый исследовательский интерес. Вновь пригодилось наследие Аристотеля — в первую очередь его указание систематически наблюдать за природой. И взгляд человека на мир, а стало быть и на угря, изменился.
Однако прошло еще немало лет, прежде чем знаки вопроса начали исчезать. Теория о том, что угорь является живородящим, решительно отвергавшаяся еще Аристотелем, набрала новую силу. Ее защитником выступал в первую очередь английский писатель Исаак Уолтон, который в 1653 году опубликовал первую книгу о рыбной ловле, снискавшую большой успех, — The Compleat Angler («Искусный рыболов»). Уолтон считал, что угорь живородящий и производит живых мальков, но при этом является бесполым существом. Новые угри создаются внутри старших без всякого оплодотворения.
Но тут появился итальянский врач и ученый Франческо Реди из Пизы с первой аргументированной критикой возникновения жизни из ничего. Путем экспериментов, проводимых в первую очередь на мухах, он продемонстрировал, что для возникновения новой жизни требуются и яйца, и оплодотворение. «Omne vivum ex ovo, — заявил он. — Все живое происходит из яйца». Угрей он также исследовал и пришел к выводу, что те мелкие существа, которых иногда находили внутри угря и считали неродившимися мальками, на самом деле являлись паразитами. Реди считал, что угорь вовсе не живородящий, хотя ему не удалось обнаружить ни органов размножения, ни икринок и он так и не сумел ответить на вопрос, как размножается угорь.
На этом фоне в итальянском городке Падуя на университетской кафедре случилась сенсация. В 1707 году хирург по имени Санкассини посетил рыбное хозяйство, промышлявшее угря, в Комаккьо, на восточном побережье Италии. Там он заметил такого огромного и жирного угря, что просто не мог не достать свой хирургический нож с целью вскрыть уникальный экземпляр. Внутри угря он обнаружил нечто, определенно напоминавшее органы размножения, а также нечто, определенно напоминавшее икру.
Он послал разрезанного угря своему другу Антонио Валлиснери, профессору естественной истории в Падуе. А Валлиснери, вдохновенный борец с идеей о возникновении жизни из ничего, весьма взбудораженный таким открытием, переслал угря далее, в Болонский университет, где находились многие выдающиеся ученые-естествоведы того времени.
Угорь из Комаккьо вновь пробудил к жизни вопрос о размножении угря, который на некоторое время оказался в центре естественно-научного интереса эпохи Просвещения. Однако событие не было воспринято как научная сенсация, на что сильно надеялся Валлиснери. Ибо что он на самом деле обнаружил? Конечно же, это сильно походило на органы размножения и икру, но кто мог знать наверняка? Для того чтобы факт считался доказанным, требовалось систематическое наблюдение и дальнейшие исследования, и вместо сенсации начались местами неучтивые академические дебаты. Знаменитый профессор анатомии Антонио Мария Вальсальва заявлял: то, что Валлиснери пытается выдать за половые органы и икру, с большой вероятностью является банальной разросшейся жировой тканью. Кто-то
