— Дядя Антип? Толян? Вы где? — ответом была тишина и журчание ручья.
«Меня бросили что ли? Я их спас, а они меня бросили?»
— Эй, есть кто? — и опять тишина.
Это уже было совсем не смешно. Сердце ёкнуло, голова заработала, сон сняло моментально.
Он вскочил на ноги, огляделся вокруг, насколько было возможно, и с трудом подавил крик. Он — один!
Журчит ручей. Именно к нему он вчера прибежал до того, как…
Теперь Костика бросило в жар. Он вчера уснул! И освобождение пленных всего лишь сон. Но как же так? Схватил автомат за цевьё и бросился в предполагаемую сторону, где должен находиться госпиталь. Ветки вылетали навстречу, хлестали по лицу, по груди. Ноги путались в траве, запинались за корни и кочки. Автомат цеплялся за всё, что можно и больно бил по спине.
«Их расстреляют! А я проспал!»
Чувство отчаяния и вины вели Костика к цели. Он ещё пока не знал, в правильном направлении движется или нет, но то, что он мог всех спасти и не спас, свербило в мозгу и подгоняло.
На горизонте поднималось солнце. С опушки леса удалось разглядеть крышу госпиталя. Костик побежал, мало заботясь о том, что его кто-то может услышать или увидеть.
Шумно дыша, он перешёл с бега на шаг. Сердце выпрыгивало из груди. Мокрые пальцы скользили по влажному прикладу автомата. Он вышел к терраске, которая стояла на возвышении, справа от неё обрывчатый берег и озеро. Никакого куста сирени не было. Рядом с терраской стояли два деревца, которые из-за своего тонкого ствола не могли служить ни укрытием, ни защитой. К тому пришлось преодолеть до терраски открытое пространство около трёх метров и упасть за задней стенкой строения.
Видимость уже была достаточно хорошей, Костик сразу увидел одного часового у дверей госпиталя, второго у сарая на той стороне двора и третьего у техники. К тому же на взгляд неожиданно зацепился за торчащий ствол пулемёта из чердачного окна. Техники стояло немного. Два тентованных грузовика, два гробовидных бронетранспортёра и несколько мотоциклов.
Чем дольше Костик сидел в кустах, тем больше понимал, что он здесь уже ничего сделать не сможет. В подвал не пробраться. Часовой у дверей активно бродил по всему крыльцу и изредка перекрикивался с тем, который стоял у техники. Время шло, а плана каких-либо действий так и не появилось.
Костик вспомнил девушку медсестру, Толяна, дядю Антипа, часового и на глаза навернулись слёзы. Их расстреляют, а он ничем не может им помочь. Ничем!
«А может выйти и покрошить всех из автомата? Как в компьютерной игре? А может я и попал в игру? Война когда была? Это уже давно прошлое! Ну нельзя попасть в прошлое! Нет никакой машины времени! Если всё-таки попал в прошлое, то меня нельзя убить, я из другого времени! Я должен быть неуязвим для смерти здесь! Или уязвим? Может мне всё кажется? И книгу, которую прочитал, я сейчас проживаю, словно сам герой этой книги? Колени мокрые. Отчего это? Роса? Я так отчётливо ощущаю сырость, которая пропиталась сквозь военные брюки. Автомат, кирзовые сапоги, пилотка, ремень. Всё так отчётливо и реально. Запах! Сигаретный запах! Рядом!»
Костик поневоле вжался в землю, его немного затрясло. Непонятно от страха ли, а может от сырости и прохладного ветерка? Он не слышал и не заметил, как кто-то оказался рядом. И если бы не запах сигаретного дыма…
— Курт! — раздался голос откуда-то из-за техники.
Невидимый курящий что-то ответил и засмеялся. В это время во дворе госпиталя началось движение. Солдаты грузились в грузовики, Техника расползлась по двору. Костик смотрел на всё большими глазами и ждал. Ждал, когда выведут пленных. Ждал, когда их будут расстреливать на его глазах. Ждал…
Но пленных не вывели, а немецкие солдаты погрузились, техника выстроилась в колонну и спустя какое-то время исчезла из виду. Костик ещё долго сидел за берёзой и опасался выйти. Ему казалось, что немцы оставили солдат, которые сейчас наблюдают за ним. И стоит ему пойти к госпиталю, как его застрелят. По всему телу пробегала непонятная лихорадочная дрожь, и с трудом удавалось сдерживать зубы, которые в прямом смысле слова не попадали друг на друга.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Солнце постепенно начало согревать Костика, роса высохла, а он по-прежнему лежал за стволом берёзки и пытался определить, где сидят оставленные немецкие солдаты.
«С другой стороны, зачем тут оставлять солдат? Они уехали. Скорее всего, возвращаться не собираются. Надо посмотреть, что там в госпитале».
Он встал на колено, прислушался, осмотрелся. Тихо. Только слышно ветерок в листве и щебетанье птах. Долго не мог решиться встать. И всё-таки встал. Постоял. Никто в него не стрелял. Костик повесил автомат на шею и медленным шагом двинулся к госпиталю. Сейчас он весь превратился в слух и зрение.
Каблуки кирзачей гулко простучали по ступеням крыльца. Но опять никто не окрикнул, никто не выстрелил. Постепенно Костик осмелел. Осторожно заглянул внутрь здания, прошёл по коридору. Нашёл спуск в подвал. Несколько минут постоял, прежде, чем спуститься. Надеялся услышать какие-нибудь звуки. Мёртвая тишина пугала.
Руки стали мокрыми, но какая-то неведомая сила толкала вниз по ступенькам. Костик сглотнул, тяжело выдохнул и пошёл навстречу неизвестности. Темнота пугала. От света, падающего сверху, Костик заметил на стене выключатель. Не надеясь на чудо, он щёлкнул им… ничего не изменилось.
Перехватив автомат поудобней, Костик решился войти в темноту. Глаза понемногу привыкли. И теперь различали слабое свечение в конце коридора. Под ногами что-то временами похрустывало. Не торопясь почти дошёл до конца. Свет падал из небольшого продолговатого окошечка вверху и не давал разглядеть, что находилось внизу, под самим окошечком. Непонятная груда чего-то с чем-то белым. Подошёл ближе, присел, и ужаснулся. Это были пленные, лежащие друг на друге в неимоверных и странных позах. Чтобы не упасть, Костик опёрся пальцами от пол и ощутил что-то липкое, вязкое. Голова закружилась. Он резко встал, но чуть не упал, успел зацепиться за стену. Рвотные позывы вывернули желудок наружу.
Качаясь и спотыкаясь, Костик выбрался на верхние ступеньки и присел, прислонившись спиной к шершавой поверхности стены. Воздуха не хватало, в глазах застыли слёзы. Он вспомнил, сколько человек стояло вчера во дворе. Сорок или пятьдесят? Теперь они все лежали там, внизу, мёртвые. И виноват в этом он, Костик, который проспал ночь и не смог придумать, как освободить пленных.
«Сволочь я последняя. Знал, что расстреляют и ничего не сделал, чтобы их спасти. Ничего. Никчемный я какой-то. Простите меня…»
И так ему стало плохо от ощущения того, что он мог хотя бы попытаться спасти, но ничего так не сделал, что захотелось застрелиться. Уже и рука потянулась к автомату.
Неожиданно включился внутренний голос:
«А мстить за них кто будет? И похоронить их надо. Ты же никогда слюнтяем не был! Вспомни, как ты за незнакомую девчонку ввязался в драку! И сейчас ты просто нажмёшь курок и всё?»
Костик словно очнулся. Отложил в сторону автомат, вытер рукавом лицо.
— Я отомщу! За всех! За каждого!
Костик встал, автомат отправился за спину. И только сейчас он увидел, что пальцы одной руки в крови. Кирзачи тоже оказались в крови. Несколькими движениями он вытер пальцы о гимнастёрку и вновь спустился в подвал.
Первое тело оказалось тяжёлым, перебинтованное крест-накрест и пробитое пулями в этот крест. Не менее ста килограмм весом. Костик вымотался, пока вытянул его наверх, по ступенькам. Бросил взгляд на застывшее сосредоточенное лицо усатого пожилого бойца и стиснул зубы. Решительно спустился за следующим. Он таскал их в коридор госпиталя, укладывал рядом и ни разу не задумался о том, как он будет их хоронить. Сейчас мысли были, чтобы вытащить все тела наверх.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
С таким остервенением Костику не приходилось работать. Вытащил, уложил, вниз за следующим. Уже лежали в ряду дядя Антип, Толян, часовой, несколько медсестёр, врач в окровавленном халате, но той девушки не было. В голове стучала настойчивая мысль, что ей удалось спастись.
