ОХОТА С БЕРКУТАМИ
Ветер скачет по стране, и пыльВылетает из-под копыт.Ветер скачет по степи, и никомуЗа быстроногим не уследить.
Но, как шибко он ни скакал бы,Всё равно ему ни за чтоСтепь до края не перескакать,Всю пустыню не пересечь.
Если он пройдет ПавлодарИ в полынях здесь не запутается,Если он взволнует БалхашИ в рябой воде не утонет,Если даже море АралЕму глаз камышом не выколет, —Всё равно завязнут его копытаВ седых песках Кзыл-Куум! Ое-й!
Если в Иртыше человек утонет,То его оплакивать остается.Солнце ж множество множеств днейКаждый день неизменно тонет,Для того чтоб опять поднятьсяИ сиять над нашею степью,И сиять над каждой юртойИ над всем существующим сразу,И сиять над нашей охотой!
Начинаем мы нашу охотуПод рябым и широким небом,Начинаем мы наш промыселНа степи, никем не измеренной.Начинаем мы нашу погонюПод высоким, как песня, солнцем,Пусть сопутствуют нашей охотеВетер и удача совместно,Пусть сопутствуют нашему промыслуЕще раз удача и ветер,Пусть помогут нашей погонеВетер, дующий на нас, и удача!
Так смотри же, молодой беркутенок,Как нахохлился старый беркут,Так смотрите, беркуты наши, зорко —Вы охотники и мужчины!Оба вы в цветных малахаях,Остры ваши синие клювы,Крепки ваши шумные крылья,И хватаетесь вы когтямиЗа тяжелую плеть хозяина.
Так смотрите, беркуты наши, зорко —Над полынями кружит коршун.Вы не будьте ему подобны:Не охотник он, а разбойник;Лысый хан прожорливых сусликовБеркутам нашим не товарищ!
Вон взметнулась наша добыча,Длинная старая лисица,Чернохребетная, огневаяИ кривая на поворотах.Вон, как огонь, она мчится быстро.Не давайте огню потухнуть!Горячите коней, охотники!Окружайте ее, охотники!Выпускайте беркутов в небо!
Мы забыли, где Каркаралы,Мы забыли, где наш аул,Мы забыли, где Павлодар.Не четыре конца у степи, а восемь,И не восемь, а сорок восемь,И не столько, во много больше.И летит молодой беркутёнок Малахаем,сброшенным с неба;И проносится старый беркут,Как кусок веселого дыма;И проносимся все мы сразу —Ветер, птицы, удача, всадники —По курганам за рыжим пламенем.
Мы настигли свою добычу,Мы поймали ее: лисицаМчится с беркутом на загривке,Мчится двадцать аршин и падает,И ноздрями нюхает землю.
Ой, хорош молодой беркутёнок!Научил его старый беркут.Эй, хорош ты, дующий ветер!Ты помог нам выследить зверя.
И привязывают охотникиК поясу пламя рыжее.
1931
КОНЬ
Замело станицу снегом — белым-бело.Путался протяжливый волчий волок,И ворон откуда-то нанесло,Неприютливых да невеселых.
Так они и осыпались у крыльца,Сидят раскорячившись, у хозяина просят:«Вынеси нам обутки,Дай нам мясца, винца…Оскудела сытаяВ зобах у нас осень».
А у хозяина беды да тревоги,Прячется пес под лавку —Боится, что пнут ногой,И детеныш, холстяной, розовоногий,Не играет материнскою серьгой.
Ходит павлин-павлиномВ печке огонь,Собирает угли клювом горячим.А хозяин башку стопудовуюПоложил на ладонь —Кудерь подрагивает, плечи плачут.
Соль и навар полынныйСлижет с губ,Грохнется на месте,Что топором расколот,Подымется, накинет буланый тулупИ выносит горе своеНа уличный холод.
Расшатывает горе дубовый пригон.Бычьи его костиМороз ломает.В каждом бревне нетесаномХрип да стон:«Что ж это, голубчики,Конь пропадает!Что ж это — конь пропадает. Родные!» —Растопырил руки хозяин, сутул.А у коня глаза темные, ледяные.Жалуется. Голову повернул.В самые брови хозяинуТеплом дышит,Теплым ветром затрагивает волоса:«Принеси на вилах сена с крыши».Губы протянул:«Дай мне овса».
«Да откуда ж?! Милый! Сердце мужичье!Заместо стойлаЗубами сгрызи меня…»По свежим полям,По луговинамПо-птичьиГриву свою рыжуюУносил в зеленя!
Петухами, бабами в травах смятыхПестрая станица зашумела со сна,О цветах, о звонких пегих жеребятахГде-то далеко-о затосковала весна.
Далеко весна, далеко, —Не доехать станичным телегам.Пело струнное кобылье молоко,Пахло полынью и сладким снегом.
А потом в татарской узде,Вздыбившись под объездчиком сытым,ЗахлебнувшисьВ голубой небесной воде,Небо зачерпывал копытом.
От копыт приплясывал дом,Окна у него сияли счастливей,Пролетали свадебным,Веселым дождемБубенцы над лентами в гриве!..
…Замело станицу снегом — белым-бело.Спелой бы соломки — жисти дороже!И ворон откуда-то нанесло,Неприветливых да непригожих.
Голосят глаза коньи:«Хозяин, ги-ибель,Пропадаю, Алексеич!»А хозяин егоПо-цыгански, с оглядкой,На улку вывелИ по-ворованномуЗашептал в глаза:«Ничего…Ничего, обойдется, рыжий.Ишь, каки снега, дорога-то, а!»Опускалась у хозяина ниже и нижеИ на морозе седела голова.
«Ничего, обойдется…Сено-от близко…»Оба, однако, из этих мест.А топор нашаривалВ поленьях, чистоКак середь ночи ищут крест.Да по прекрасным глазам,По каримС размаху — тем топором…И когда по целованнойБелой звезде ударил,Встал на колени коньИ не поднимался потом.
Пошли по снегу розы крупные, мятые,Напитался ими снег докрасна.А где-то далеко заржали жеребята,Обрадовалась, заулыбалась весна.
А хозяин с головою белойСветлел глазами, светлел,И небо над ним тоже светлело,А бубенец зазвякалДа заледенел…
1932
СЕРДЦЕ
Мне нравится деревьев стать,Июльских листьев злая пена.Весь мир в них тонет по колено.В них нашу молодость и статьМы узнавали постепенно.
Мы узнавали постепенно,И чувствовали мы опять,Что тяжко зеленью дышать,Что сердце, падкое к изменам,Не хочет больше изменять.
Ах, сердце человечье, ты лиМоей доверилось руке?Тебя как клоуна учили,Как попугая на шестке.
Тебя учили так и этак,Забывши радости твои,Чтоб в костяных трущобах клетокТы лживо пело о любви.
Сгибалась человечья выя,И стороною шла гроза.Друг другу лгали площадныеЧистосердечные глаза.
Но я смотрел на всё без страха, —Я знал, что в дебрях темнотыО кости черствые с размахуПрипадками дробилось ты.
Я знал, что синий мир не страшен,Я сладостно мечтал о дне,Когда не по твоей винеС тобой глаза и души нашиОстанутся наедине.
Тогда в согласье с целым светомТы будешь лучше и нежней.Вот почему я в мире этомБез памяти люблю людей!
Вот почему в рассветах алыхЯ чтил учителей твоихИ смело в губы целовал их,Не замечая злобы их!
Я утром встал, я слышал пеньеВеселых девушек вдали,Я видел — в золотой пылиУ юношей глаза цвелиИ снова закрывались тенью.
Не скрыть мне то, что в черном дымеБежали юноши. Сквозь дым!И песни пели. И другимСулили смерть. И в черном дымеРубили саблями слепымиГлаза фиалковые им.
Мело пороховой порошей,Большая жатва собрана.Я счастлив, сердце, — допьяна,Что мы живем в стране хорошей,Где зреет труд, а не война.
Война! Она готова своройРвануться на страны жилье.Вот слово верное мое:Будь проклят тот певец, которыйПоднялся прославлять ее!
Мир тяжким ожиданьем связан.Но если пушек табуныПридут топтать поля страны —Пусть будут те истреблены,Кто поджигает волчьим глазомПороховую тьму войны.
Я призываю вас — пора нам,Пора, я повторяю, намСчитать успехи не по ранам —По веснам, небу и цветам.
Родятся дети постепенноВ прибое. В них иная стать,И нам нельзя позабывать,Что сердце, падкое к изменам,Не может больше изменять.
Я вглядываюсь в мир без страха,Недаром в нем растут цветы.Готовое пойти на плаху,О кости черствые с размахуБьет сердце — пленник темноты.
1932
ЛЕТО
