– А мне что с того? – тем не менее, спросил он.
– А чего ты хочешь?
Карло задумался. Потом вдруг склонил голову набок, улыбаясь.
– Переодеть.
– Что?!
Карло подошел ближе.
– Я. Хочу. Тебя. Переодеть.
– Зачем?!
Он пожал плечами.
– Моя напарница должна выглядеть круто.
Ваобан внимательно посмотрела на него. Несмотря на беззаботный тон и расслабленную позу, выглядел Карло очень решительно.
– Ладно, идет, – сказала она и протянула ему руку. – Ради такого дела я согласна изобразить даже шлюху, которой ты меня видишь.
И, словно скрепляя их договор, полосатая кошка требовательно мяукнула.
2
Ламия опустила кисточку с тушью для ресниц обратно с тюбик и похлопала ресницами.
– Конечно, милый, – протянула она, идиотски улыбаясь своему отражению. – Ты такой умный!
Потом поморщилась, явно недовольная результатом, и снова широко распахнула глаза. Зашкаливающий IQ, пятьсот научных степеней в различных университетах мира и около двухсот патентов на всевозможные изобретения, – багаж знаний давил все сильнее, а значит, притворяться озабоченной дурой у Ламии получалось все хуже. Может, стоит еще раз пересмотреть «Секс в большом городе»?
Расстроено покачав головой, Ламия схватила лежавшую у нее на коленях книгу «Оптические спектры атомов»20, забросила ее подальше под кровать и наугад раскрыла томик в яркой обложке.
– «Его копье страсти, пронзило ее истекающую соком пещеру любви»? – процитировала она вслух. – Ох, ну и пошлость! К тому же, запятая после «страсти» – лишняя. И куда только смотрел корректор?
На этом книжонка отправилась под кровать в компанию к первой. Растянувшись на кровати, Ламия задумчиво посмотрела в окно, под которым то и дело с ревом проносились моторные лодки, забитые туристами. На другой стороне канала, на узкой деревянной скамейке бок о бок сидели Сандер и София Шварцтейны. На лицах обоих было отсутствующее выражение, однако их пальцы намертво переплелись. Нехорошо ухмыльнувшись, Ламия потянулась к своему огромному чемодану. Там, под ворохом ярких тряпок самого неприлично вида, обнаружилась небольшая передвижная лаборатория.
– Так-так-так, – бормотала Ламия, одним глазом продолжая коситься на сладкую парочку. – Ага, вот!
С этими словами она извлекла из чемодана небольшую бутылку с надписью «Соевая кровь» и осмотрела ее на просвет. Согласно инструкции, которую сама же Ламия, будучи изобретателем этой бодяги, и разработала, принимать искусственную кровь нужно было порциями по 100мл каждые три часа. А что, если разбавить ее настоящей? Как скоро мирный вегетарианец снова превратится в кровожадное чудовище? Насколько сильны будут побочные эффекты?
Хмыкнув, Ламия достала восемь маленьких бутылочек, поразительно напоминавших те, в которые расфасовывали питание для самых некровожадных вампиров. Затем подняла трубку телефона и набрала «0».
– Мне нужна срочная уборка номера! – сообщила она в трубку. – Пришлите горничную.
Кстати, она уже говорила, что зомбировать местную прислугу было просто отличной идеей? В отличие от Ваобан-Сит Ламия не испытывала никаких сожалений, нарушая ею же принятый закон о ненападении она человеческих особей. В ожидании живого сосуда с кровью она только довольно улыбнулась и потерла руки. Давненько Ламия не тренировалась на хомячках!
Осталось только придумать, как доставить суточную дозу новой еды в номер к Сандеру Шварцтейну.
Глава 6
1
Асмунд всегда считал себя везунчиком. Во-первых, он появился на свет в Исландии – безусловно, самой прекрасной из всех стран, среднегодовая температура в которых не превышала 5оС. Во-вторых, его земная жизнь была полна подвигов и приключений, а имя запечатлелось в мифах и легендах. В-третьих, его лучшим другом и названным братом был Асвид, второй среди самых мощных богатырей Заполярья и почти Заполярья. То есть вместе они были той еще бандой, которой все нипочем, включая слабые, но упорные слухи об их излишне крепкой дружбе. Даже когда Асмунд крайне неудачно подставился вампиру и умер, Асвид сошел к нему в склеп, чтобы разделить смерть. К счастью, Асмунд вовремя проснулся, и последующие триста лет они практически без перерыва занимались тем, что в легендах обозначено как «битва». О да, битва, как же! В любом случае, не спустись на шум какие-то любопытные студенты, по своей длительности их сражение вполне могло бы войти в Книгу Рекордов Гиннеса. Но увы, мерзкие людишки нарушили их закрытую экосферу, и Асвид, за три столетия отвыкший от свежего воздуха и солнечного света, моментально обратился в прах. Почему Асмунда не постигла та же участь, неизвестно. Однако с тех пор воин остался один-одинешенек, и следующие восемь столетий скитался по всему свету в поисках новой родственной души.
Так в чем же везение этого жалкого бедняги Асмунда, спросите вы? В том, что родную душу (тоже темную и потерянную, но в глубине, был уверен исландец, чистую и восхитительную) он, похоже, все-таки нашел. Более того, вампир, покоривший его суровое исландское сердце, был участником саммита, на который Асмунда тоже пригласили, хотя и в самый последний момент.
И вот теперь это нестерпимо прекрасное, излучающее сияние совершенства существо стояло на пороге маленького бельгийского отеля, радостно улыбаясь.
– Ну, привет, мужик! – сказало оно довольно, протягивая Асмунду руку размером с совковую лопату. – Ты даже представить себе не можешь, как я рад тебя видеть в этом гнезде голубого разврата!
И Степан Рюрикович стиснул Асмунда в медвежьих объятиях.
2
Жизнь в Сибири была полным говном. Во-первых, там было холодно. Во-вторых, там было холодно. В-третьих… Ну, вы поняли идею. Впрочем, жить в этом сраном Брюгге Шура Рюрикович бы не хотел тоже. Во-первых, тут повсюду были лебеди. Во-вторых…
Запустив камнем в еще одну искривленную природой белую дрянь, лениво ползущую по глади озера Минневатер21, Шура вздохнул. Подумать только, целые выходные в этой глуши, среди трёхнутых старперов и шоколадных лебедей, торчащих из каждой второй витрины! И ни одной симпатичной телочки в радиусе ста километров! Разве что дождаться вечера и смотаться в Гент на ночную дискотеку. Если, конечно, отец отпустит.
При мысли о Степане Шура поморщился. После развода их с Васей воспитывала мама, а отец забирал на выходные два раза в месяц. Уикенды с папой были мучением: он вечно чего-то боялся, нервничал, никуда не выпускал их без охраны, пытался контролировать каждый их шаг… Неудивительно, что мама в итоге от него смылась. Даже здесь, в европейской глуши, Степан не спускал с них глаз, проверяя их с сестрой местонахождение каждые десять минут. Вот и сейчас Шурин телефон снова завибрировал. Театрально закатив глаза, он вытащил дорогущий смартфон и с размаху закинул его в озеро. Сколько можно держать его на коротком поводке, словно он – первоклашка, а не практически совершеннолетний подросток?!
– Жаль телефон, дорогой, наверное, – сказали по-русски за его спиной.
Вздрогнув (кажется, отцовская паранойя ему все-таки передалась), Шура обернулся. На каменном парапете сидела худенькая девчонка примерно его возраста с нездешним бледнющим лицом, одетая в черный брючный костюм, точно сотрудница похоронного бюро. Глаза под тонкими бровями у нее тоже были черные, точно два бездонных колодца, и от них точно так же веяло холодом.
Шура пожал плечами.
– Это просто телефон, – сказал он как можно равнодушней, пожимая плечами. При одной мысли о том, как взбесится отец, когда узнает про его бунт, по спине Шуры пробежал холодок.
Девчонка улыбнулась неожиданно хорошо и светло – так, что Шуре тут же захотелось улыбнуться в ответ.
– Хочешь, достану? – спросила она.
И, едва он успел открыть рот, чтобы возразить, девчонка встала на парапет и солдатиком прыгнула в темную воду. Потрясенный, Шура огляделся. Казалось, кроме него никто ничего и не заметил. Вокруг, визжа, бегали дети, студенты лежали на траве, а бабушки-одуванчики грелись в нежарких лучах сентябрьского солнца. Какая-то многодетная мамаша, перехватив взгляд Шуры, измученно ему улыбнулась – и тут же снова обратила внимание на трех белокурых крошек, которые, пища, протягивали к ней маленькие лапки.
Шуре хотелось крикнуть «Помогите!», но от шока он никак не мог вспомнить, как это слово будет по-нидерландски или хотя бы по-французски, а потому лишь беспомощно разевал рот, указывая пальцем на черную гладь озера. О том, чтобы прыгнуть вслед, он почему-то не подумал. Видимо, далеко не каждый мальчишка рождается героем.
Его сердце билось как сумасшедшее, а минуты текли, точно мед из банки в блюдечко, и Шуре уже казалось, будто странная девчонка в черном ему просто привиделась, когда над парапетом вдруг показалась темноволосая голова.
