– Смотрим дальше. «Фредерик Табб, гарантирует эксклюзивный канал связи между миром живых и мертвых. Единоличный обладатель контакта с духом Джорджа Байрона, Кирка Уайта, Гримальди, Тома Крибба и Иниго Джоунса». Ого, вот это экземпляры!
– Не слишком впечатляет. Только представьте, какой призрак получится в результате этого «единоличного контакта» со всеми ними: мускулистый громила с буйной шевелюрой и байроническим взглядом, который все время крутит сальто, ходит по мраморному карнизу и одновременно восклицает: «О, что нас в грядущем ждет?» Бр-р-р… – Я осушил рюмку и в расстройстве чувств налил себе по новой. Джек проделал то же самое.
– А вот другой, к-кузен. «Кристофер Мак-Карти, ежед-двухнедельные сеансы, стопроцентный контакт со всеми з-знаменитыми духами древности и современности. Поздравления усопших с днем рождения и… этим… юбилеем, рас-ши-фровка их от-тветных поздравлений…» Вот кто нам, кузен, поможет. Этот. Или другой. А-а, все равно! З-завтра я выйду на – тс-с-с! – на охоту за этими типами. Я их всех знаю, встречались. Мы. Уже. И я не я буду, родственник, если не сумею добыть вам за-ме-чательное привидение по с-сходн-ной цене. Да! Считайте, что дело сделано! – Брокет с грохотом швырнул гроссбух в угол. – А теперь, э-э-э… А-а! Т-теперь мы можем спокойно в-воздать должное Spiritus vini…
Мы действительно воздали ему должное – причем настолько, что даже утром, в Стопгоп Грэндж, я испытывал некоторые затруднения, пытаясь объяснить миссис Д’Оддз, почему я, отходя ко сну, повесил ботинки на плечики, а костюм уложил в стойку для обуви. Боюсь, мне так и не удалось придумать правдоподобного объяснения. Но, воодушевленный разговором с Джеком Брокетом, я уже на следующий день, превозмогая остатки воздействия Spiritus vini, внимательно обследовал усадьбу, размышляя, где лучше поселить призрака, когда он наконец будет доставлен. Извилистые потемки средневековых коридоров и старинные комнаты с низкими сводами предоставляли для этого массу соблазнительных возможностей, но, всесторонне обдумав вопрос, я тем не менее выбрал банкетный зал.
У него тоже по-средневековому низкие своды, однако это все-таки обширное помещение. Кроме упоминавшихся ранее портретов, стены его украшены дорогими гобеленами, семейными реликвиями и рыцарским оружием, а расставленные повсюду доспехи так приятно мерцают зловещим светом, когда на их полированной поверхности отражаются языки огня, горящего в огромном камине! Да и ветер, прорываясь в щель под дверью, со зловещим шелестом колышет занавеси, придавая всему убранству неповторимые черты феодального уюта…
С одной стороны в зале расположено возвышение, там в славные рыцарские времена помещалась «господская» часть длинного стола – для хозяина замка и его благородных гостей. Ближе ко входу, где ранее устраивала свои простецкие пирушки челядь, слуги и прочие вассалы, уровень пола понижается. Миссис Д’Оддз собиралась постелить тут ковры – но я настоял, чтобы пол был укрыт только камышом, как повелось в древнюю славную эпоху, и продолжаю следить за этим. В моем родовом банкетном зале ничто не будет напоминать о девятнадцатом столетии! Ну, разве кроме столового серебра – набора солидных, массивных предметов, – но и они, пусть даже новые, были украшены мастерски реконструированным гербом Д’Оддзов. А уж тот факт, что это серебро располагалось на по-настоящему старинном столе рыцарских времен, окончательно приобщал его к веку феодализма. Так что, наверное, призраку здесь будет удобнее, чем где бы то ни было.
А теперь мне оставалось только ждать – и надеяться на деловые качества Джека…
Письмо от него пришло через несколько дней. Оно не извещало об уже достигнутом успехе, но при всем своем неряшливом виде (карандашные строки на обрывке старой афиши со следами жевательного табака) было, по крайней мере, обнадеживающим: «Напал на след. Сразу предупреждаю: от профессиональных медиумов толку оказалось мало, – но вчера в пабе я встретился с одним человечком, который вроде бы берется выполнить ваш заказ. Некто Абрахамс. Говорит, уже пару раз приходилось заниматься такой работой. Если вы не против, дам ему адрес – и он прибудет завтра же вечером. Д. Брокет».
Кроме этого, в письме было несколько строк, содержавших намеки, что, мол, недурно бы выписать чек.
Вряд ли нужно уточнять, что я был мало сказать «не против» (в смысле – чтобы дать Абрахамсу адрес), но и ждал его прибытия с наипревеличайшим нетерпением. При всей вере в сверхъестественное мне трудно было допустить, что кто-либо из смертных мог иметь с обитателями иного мира деловые контакты, переселять их, обменивать на пригоршню земного золота… Однако письмо Джека – подтверждение тому, что такая торговля возможна. И вот вскоре ко мне прибудет некий джентльмен с библейской фамилией и подкрепит эту информацию твердыми доказательствами. Призрак Джоррока, этот заурядный выходец из восемнадцатого столетия в доме восемнадцатого столетия – какая пошлость! О, сколь ничтожен покажется он по сравнению с моим роскошным обитателем средневековых апартаментов…
Рассуждая так, я двинулся в обход своих владений – подобные обходы я совершаю ежевечерне – и вдруг… увидел своего призрака! Во всяком случае, так мне сначала показалось. Некая темная фигура стояла по ту сторону залитого водой рва, как раз напротив подъемного моста и опускной решетки – и пристально все это рассматривала. Но по тому, как вздрогнул этот незнакомец, обнаружив, что я за ним наблюдаю, и как поспешно он удалился, я понял: передо мной человек из плоти и крови. Скорее всего, это был ухажер какой-то из работающих в моем замке служанок, грустно замерший перед искусственным Геллеспонтом, отделившим его от предмета ухаживания. Но кем бы этот человек ни был – он больше не возвращался. Я, признаться, даже караулил какое-то время, рассчитывая застать его за нарушением границ моих владений.
Джек Брокет оказался хозяином своего слова. На следующий день, едва лишь Стопгоп Грэндж покрыла первая тень вечерних сумерек, внизу прозвенел звонок, возвещающий о прибытии мистера Абрахамса. Я поспешил ко входу, уже почти готовый увидеть широкий ассортимент призраков, теснящихся за спиной продавца. К сожалению, ничего подобного моим глазам не открылось, да и сам призракоторговец выглядел как-то непривычно для своей профессии – ни мертвенной бледности, ни трагического взгляда глубоко запавших глаз… Наоборот, передо мной стоял этакий живчик, плотный невысокий крепыш, глаза его посверкивали очень даже бодро, а к лицу словно бы приклеилась жизнерадостная улыбка. Пожалуй, даже чересчур жизнерадостная. Что до прибывшего с ним багажа, то он состоял из одной лишь кожаной сумки, небольшой, но снабженной множеством застежек и даже завязок. Когда мистер Абрахамс поставил ее на каменные плиты пола, изнутри донесся металлический лязг.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
