— Но она очень по мне скучает. Мы всегда были так близки.
— Постарайся не думать об этом. А если не получается… думай о том, что ей ничто не угрожает, в отличие от той, которую люблю я.
— Ее враг всегда с ней, внутри — слабое сердце.
— Но она ждет тебя, она знает, что ты выйдешь отсюда через восемь лет, к тому же тебя могут освободить досрочно за хорошее поведение. Это дает ей силы ждать тебя, так к этому и относись.
— М-м, ты прав.
— Иначе можно просто сойти с ума.
— Расскажи побольше о своей девушке, если хочешь…
— А что рассказывать? Она совершенно не похожа на помощницу из фильма; даже не знаю, почему я их сравниваю.
— Она симпатичная?
— Да, конечно.
— Почему конечно? Она могла бы быть страшной. Чего ты смеешься, Валентин?
— Ничего. Сам не знаю, чего смеюсь.
— Но что тебя развеселило?
— Не знаю…
— Ну должно же быть что-то… что-то смешное.
— Смеюсь над тобой и над собой.
— Почему?
— Не знаю; мне надо подумать, я не могу этого объяснить.
— Ладно, хватит хихикать.
— Скажу, когда сам пойму.
— Может, я закончу фильм?
— Да уж пожалуйста.
— На чем мы остановились?
— На том, что она в бассейне, ей удается спастись.
— Точно. Так, что же дальше?.. А, потом происходит встреча психиатра и пантеры.
— Можно я тебя прерву?.. Ты не разозлишься?
— А в чем дело?
— Давай лучше продолжим завтра, Молина?
— Уже не так много осталось.
— Извини, я не могу сосредоточиться на фильме.
— Скучно?
— Нет, не скучно. У меня в голове неразбериха, надо немного успокоиться. Наверное, из-за этого я и хохотал — просто истерика.
— Как хочешь.
— Я пока подумаю о своей девушке. Я кое-чего не понимаю и хочу это обдумать. Не знаю, было ли у тебя такое — будто ты вот-вот что-то поймешь, вот-вот развяжешь узел, но если потянешь не за ту ниточку — все, мысль потеряна.
— Ладно, до завтра.
— До завтра.
— Завтра расскажу, чем все закончилось.
— Не представляешь, как обидно.
— Тебе тоже?
— Да, я бы хотел, чтоб фильм длился дольше. А самое худшее, что кончится он плохо, Молина.
— Но тебе нравится?
— Так время летит быстрее, правда?
— Значит, тебе не очень нравится.
— Нет, нравится, и жаль, что скоро конец.
— Не бери в голову, я тебе другой расскажу.
— Правда?
— Конечно, я помню много отличных фильмов.
— Замечательно, тогда начинай вспоминать один из своих любимых, а я пока поразмышляю, договорились?
— Не потеряй ниточку.
— Хорошо.
— Запутаешь нитки — поставлю тебе двойку по домоводству, мисс Валентина.
— Обо мне не беспокойся.
— Все, замолкаю.
— И не называй меня Валентиной, я не женщина.
— А я откуда знаю?
— Извини, Молина, но демонстрировать я тебе ничего не буду.
— Не бойся, просить не стану.
— Спокойной ночи, приятных сновидений.
— Да, тебе тоже.
* * *
— Я слушаю.
— Как я тебе уже говорил вчера, последнюю часть я не очень хорошо помню. В ту ночь ее муж звонит психиатру и просит его прийти. Тот приходит, и они вместе ждут Ирену, которой нет дома.
— Где ждут?
— В квартире архитектора. Но вот звонит его помощница и просит приехать к ней, а потом вместе с ней — в полицию. Она звонит сразу после той сцены в бассейне. Поэтому архитектор ненадолго оставляет психиатра одного, совсем ненадолго, и вот — пока его нет, приходит Ирена и обнаруживает психиатра у себя дома. Уже, конечно, ночь; комнату освещает лишь настольная лампа. Психиатр, до ее прихода что-то читавший, снимает очки и сверлит ее взглядом. Ирена чувствует странную смесь неприязни и желания, потому что он привлекательный, я тебе уже говорил, сексуальный. И тут случается нечто странное. Она бросается в его объятия, потому что чувствует себя покинутой, никому нет до нее дела, муж оставил ее одну. А психиатр понимает это так, что ее влечет к нему и, если он поцелует ее, а может, и не только поцелует, она сможет избавиться от навязчивых мыслей о женщине-пантере. И он целует ее, Ирена не сопротивляется, они начинают обниматься, но вдруг она… она выскальзывает из его объятий, смотрит на него из-под слегка опущенных век — зеленые глаза горят желанием и ненавистью одновременно. Она бросается в сторону, в другой конец комнаты, где стоит замечательная мебель прошлого века — все эти кресла с бархатной обивкой и столы с вязаными салфетками. Она хочет спрятаться, чтобы свет от настольной лампы не попадал на нее. Она кидается на пол, психиатр пытается защититься — слишком поздно: не видно, что происходит там, в темноте, но она превращается в пантеру, а он хватает кочергу у камина, чтобы защититься, но пантера уже набросилась на него. Он хочет ударить ее этой кочергой, но она уже разодрала ему когтями горло, и вот он распростерт на полу, а из раны хлещет кровь. Пантера рычит, показывая свои белые клыки, снова выпускает когти и рвет ему лицо — щеки и губы, которые она только что целовала. Тем временем архитектор уже приехал к своей помощнице в пансион, и они пытаются дозвониться психиатру, предупредить, что он в опасности, потому что теперь уже совершенно ясно: это не просто воображение Ирены, она действительно женщина-пантера.
— Нет, она просто убийца-психопатка.
— Пусть так, но они слышат только гудки, трубку никто не берет — психиатр-то лежит мертвый, весь в крови. Затем архитектор, его помощница и полицейские, которых они успели вызвать, медленно поднимаются по лестнице, видят, что дверь в квартиру открыта и там лежит мертвый мужчина. А Ирены нет.
— И что потом?
— Муж знает, где ее искать, она могла пойти только в одно место, и, хотя на дворе полночь, они направляются в зоопарк… а если точнее — к клетке пантеры. О, совсем забыл одну вещь!
— Какую?
— В тот день Ирена ходила в зоопарк снова взглянуть на пантеру, которая так завораживала ее. И пока она была там, пришел смотритель, чтобы накормить животное мясом. Это тот выживший из ума старик, о котором я уже говорил. Ирена была довольно далеко, но все видела. Смотритель пришел с ключами, отпер клетку, отодвинул засов, открыл дверь и побросал внутрь большие куски мяса, потом снова задвинул засов, но забыл ключ в замке. Стоило ему отвернуться, как Ирена подошла и вынула ключ. Но все это было днем, а сейчас ночь, психиатр мертв, архитектор с помощницей и полицейскими направляются в зоопарк — это всего за несколько кварталов от его дома. Но Ирена уже подходит к клетке пантеры. Она двигается как лунатик, в руке у нее ключ. Пантера спит, но, почуяв запах девушки, просыпается. Ирена смотрит на нее через решетку. Потом медленно подходит к двери, вставляет ключ в замок и отпирает его. Тем временем приближаются люди; слышны сирены — полицейские машины сигналят, чтобы им давали дорогу, хотя в это время суток на улицах почти никого нет. Ирена отодвигает засов, открывает дверь и выпускает пантеру. Девушка будто пребывает в другом измерении; у нее очень странное выражение лица, трагичное и одновременно восхищенное, взор затуманен. Пантера одним прыжком оказывается на свободе; на миг она будто зависает в воздухе, а Ирена стоит на ее пути. Через секунду Ирена уже лежит на земле. Подъезжают машины. Пантера бежит по парку, перебегает через дорогу, и в этот момент ее сбивает несущийся на полной скорости автомобиль. Люди вылезают и видят, что пантера мертва. Архитектор подходит к клетке и находит Ирену, лежащую на гравии в том самом месте, где они встретились в первый раз. Ее лицо изуродовано, она мертва. Помощница подходит к архитектору, и они уходят вместе, держась за руки, пытаясь забыть ужасное зрелище, свидетелями которого стали. Всё, конец.[2]
— Тебе понравилось?
— Да…
— Очень или не очень?
— Жаль, что фильм закончился.
— Но это было интересно, правда?
— Да, конечно.
— Я рад.
— Я, наверное, спятил.
— В чем дело?
— Жаль, что все закончилось.
— Ну и что, я тебе еще что-нибудь расскажу.
— Нет, дело не в этом. Ты будешь смеяться…
— Ну?
— Мне жаль, что все закончилось, потому что я привязался к персонажам. Фильм закончился, и они будто умерли.
— Значит, Валентин, у тебя тоже есть сердце.
— У всех ведь должно быть это… какая-то слабость, я имею в виду.
— Это вовсе не слабость.
— Странно, как сложно прожить, не привязавшись к чему-нибудь… Как будто мозг должен постоянно вырабатывать привязанность к чему-то…
— Думаешь?
— …как желудок вырабатывает желудочный сок для пищеварения.
— Ты правда так думаешь?
— Да, это как капающий кран. Капли все падают и падают, и с ними ничего не поделаешь.
— Почему?
— Кто знает?.. Они переполняют сосуд под краном и все равно продолжают капать.
