Андрей замечает рядом капельницу, а в вене – иглу.
– Да, вот этим ты питался все это время. – Яра кивает на висящий в капельнице пакет с чем-то красным, ставит кружку на тумбочку рядом с кроватью. – Выпей, только не все сразу. Желудок долго пустовал, может вырвать.
Только сейчас доходит, что здесь девушка из его грез, объект короткой, но страстной влюбленности. И вдобавок – суровая амазонка.
Преодолевая страх и желание угробить час на психологическую подготовку, Андрей поднимается на локтях, опирается на спинку кровати. Боль подергивает обзор мглой, лицо напрягается, но не более. Пустяки. Да хоть в два, в десять раз больнее, измеримые числа – ничто рядом с бесконечностью, бездной. А бездна позади, остальное – награда уже само по себе.
Бульон приятно обжигает, самая вкусная пища в мире, и впрямь приходится сдерживать себя, чтобы не выпить все за раз, не хватает еще испортить впечатления блевотиной. Не бульон, а волшебный эликсир, пронизывает сухую плоть, превращает в неземную материю, из которой сотканы ангелы, звезды, быть может, другие миры… На щеках слезы, сердце бьется часто, стряхивает боль, наливается жизнью.
Яра бродит туда-сюда, сердито отхлебывает чай, точь-в-точь вампирша, обреченная хлебать медицинскую кровь, пока родичи пируют на охоте свежей кровищей. Сердито поджимает губы, глаза ищут, куда бы слить пар. Чашка от слишком сильной хватки лопается, осколки и чай проливаются на ковер. Яра стискивает руку в кулак, блестят капельки крови.
Садится на край кровати, локти упираются в колени, лоб – в кулаки, веки опускаются.
Андрей смотрит с тревогой. Хочется сказать что-нибудь успокаивающее, но боится получить оплеуху, не из-за боли, конечно, просто не хочется глупым лепетом бесить Яру еще больше, разочаровывать девушку из грез. Кружка уже пустая, Андрей нерешительно ставит на тумбочку. Не знает, как вести себя дальше. Начинает дышать ровно, глубоко, концентрируется на ритме…
Яра поворачивает голову, угрюмый взгляд падает на кружку, вонзается в Андрея, тот напрягается, держать ее взгляд куда труднее, чем Атланту – небо. Яра судорожно вздыхает, глаза опускаются. Краешек губ поднимается, Яра взъерошивает Андрею волосы.
– Молодец…
Андрей слегка расслабляется, решается спросить:
– Где мы?
– Подойди к окну, узнаешь, – не сразу, но с улыбкой отвечает Яра.
Андрей с сомнением косится на ноги.
– Должен же у тебя быть стимул подняться. – усмехается Яра. – Знаю, неделю будешь копить решимость.
– Ну, стимул сидит рядом.
– Да, умею стимулировать… пинком под зад.
– Поможешь встать?
Андрей, опираясь на руки, поворачивается, крайне медленно, осторожно сгибает ноги, опускает на пол. Боль течет ровной, спокойной рекой, серый туманчик по краям обзора почти не заметен.
Яра кладет его руку себе на плечи, они поднимаются долго, с хирургической осторожностью. Пахнет сиренью, локоны щекочут ухо, плечи Яры невероятно холодные, это пугает больше, чем подъем, Андрей старается не думать.
Из окна – солнечный вид на площадь Забвения. Андрей любит здесь ходить, с нее лучше всего любоваться самым высоким в городе зданием.
– Мы под той самой крышей?
– Хозяева квартиры в отпуске.
Внизу неторопливо копошатся точки – люди, машины. Удивительно, все так спокойны, буднично слоняются с работы домой и обратно, гуляют, пьют пиво на скамейках, за компами, ходят в кафе, кино. Андрей столько мучился, жизнь шаталась, рушилась, да и сейчас от нее лишь руины, а людям все равно. Небо на землю не падает, солнце все так же светит, люди так же ходят. Есть Андрей в их потоке, нет, – разницы ноль, не замечают. Значит, Андрей – тоже ноль?
– Ты в порядке? – с тревогой спрашивает Яра.
– Да… почти. – Андрей как в гипнозе пялится в окно.
– На первый раз хватит, – Яра берет Андрея за шиворот как щенка, он очухивается в кровати. – Колб сказал передать это.
Яра протягивает диск, тот слепит радужной вспышкой.
– Что здесь? – Андрей берет диск, на верхней части красуется Колб, в плаще, с лукавым взором исподлобья.
– Знать не знаю, – пожимает плечами Яра, кивает на компьютер. – Посмотри, я пока вымою посуду.
Забирает кружку, осколки чашки, уносит на кухню.
Андрей двигает клавиатуру к себе, охватывает непонятная смесь чувств. Неясно, жизнь рушится или налаживается, есть ли смысл что-то предпринимать, суетиться?
Вспоминает тьму, боль.
Жаль, рядом нет пистолета, а ведь была возможность завладеть, причем дважды. Когда рядом есть надежное, быстрое средство пресечения любых мучений, когда знаешь, что все в любой момент можешь прервать – сразу успокаиваешься, чувствуешь уверенность, простор, лучше соображаешь, проблемы не кажутся такими уж великими, хочется расправиться с ними и жить дальше.
На диске обнаруживается пакет программ: «Фотошоп», «3Д макс», «Гейммэйкер», учебники языков программирования, еще много всего, что Андрей время от времени хотел освоить, но отыскивал повод отложить на неопределенное завтра.
Вспоминается мечта увидеть на прилавках магазинов игру собственного авторства, была даже тетрадь с эскизами монстров, которых выдумывал с удовольствием, жаль, что она куда-то запропастилась.
Бульон урчит в животе, Андрей заливается краской.
– А больше… – осекается, вместо нормального голоса какой-то жалкий шепот, блеяние, чистит горло, продолжает: – А больше он ничего передать не просил?
– Сказал, диск надо основательно изучить, – доносится голос Яры из-под шума воды, звона посуды. – Еще твердил, самое время для воплощения мечты.
– Он что, Санта Клаус? – хмыкает Андрей.
– Тебе лучше знать.
– А почему он сам не здесь?
– Не знаю. Всю душу из него вытрясла, ничего не добилась. Сказал, от меня пользы больше.
– И что мне делать?
– Ты меня спрашиваешь? – Яра заходит, вытирает руки полотенцем. – Извини, я не по этой части. Если кому глотку вырвать – милости прошу.
– Ну, хозяйничать у тебя выходит лучше меня.
– Будем считать, для этого здесь и нахожусь.
Яра усаживается на диван, смотрит то в окно, то на Андрея. Тот бездумно таращится на иконки программ, мысли путаются в липкий комок, но пристальное внимание Яры помогает соображать хоть как-то.
– Сколько я провалялся?
– Почти месяц.
Мир переворачивается, всплывает тьма, боль, Андрей хватается за край стола. Яра тут же оказывается рядом, придерживает за плечи, ее руки ледяные, это пугает еще больше, но отрезвляет. Андрей цепляется за дыхание, делает его ровным, глубоким.
– Как… месяц?
– Ты сжег тело перегрузками, исчерпал почти все ресурсы, чудо, что вообще выжил, да еще смог восстановиться. Даже если бы это заняло год. Видел бы ты себя со стороны. Хорошо, Колб не дал мне расправиться с теми уродцами. Когда впадаю в раж, совершенно не берегу силы. Я бы тебя точно погубила.
Яра опускает глаза, желание обнять девушку окончательно приводит Андрея в чувство, но не решается.
– Меня, наверное, всем городом ищут, федеральный розыск, все такое… – невесело усмехается Андрей.
– Все тихо. В новостях для порядка еще что-то появляется, мол, бдят, ищут, скорбят, негодуют. Но фотороботы постепенно содрали. Когда восемь бойцов по невыясненным причинам перестреляли друг друга, а подозреваемый бесследно исчез, СМИ взорвались, а вот следствие, прикрываясь рассказами о бурном расследовании, свернулось. Видимо, поняли, что гоняться за тобой себе дороже, мало ли чем обойдется следующее задержание. Они даже личность твою не установили. Сам проверь, есть же Интернет.
– То есть могу хоть сегодня возвращаться домой?
– Если имеешь в виду съемную квартиру, там уже другие жильцы. Маша забрала твои вещи. Так что либо к Маше, но только за вещами, ночевать вряд ли пустит, а если пустит из жалости, то…
– Нет. Ни за что.
– Поэтому – в дом родителей. Конечно, атмосфера поначалу будет не сахар, придется продать что-то из вещей, все сбережения родителей ушли на похороны…
– Чт-то?..
– Ты пропал без вести, Андрей, – Яра начинает говорить вкрадчиво. – У родителей было слабое здоровье, и так всю жизнь переживали за тебя одного, а когда ты исчез… Они ведь не железные…
В голове звон, лопаются нити, что держат марионетку, Андрей обмякает, рука впивается в плечо Яры, она тут же обхватывает его руку, обнимает. Холод пронизывает тело как грибница, острый иней вклинивается меж клеток, топит плоть в переливах синих граней, Андрей не чувствует спину, руку. Пусть, пусть холод заморозит, раскрошит ядовитую горечь, замостит льдом пропасть, куда так хочется кануть, разбиться, погаснуть…
– Андрей… – Голос Яры кажется далеким, по телу гуляет эхо, отражается от льдинок. – Такая встряска, когда тебя ищет полиция, обсуждает вся Сеть, не может обойтись без последствий, потерь… Могло быть гораздо хуже. На нас десяток зверских убийств, ты месяц лежал на краю смерти в чужой квартире, хозяева могли вернуться тысячу раз. Какой шанс выйти сухим из такой дряни? А ты вышел! Можно возвращаться к нормальной жизни, просто теперь нужно будет зарабатывать на жизнь, решать бытовые проблемки самому, отдыхать поменьше. Но мы с Колбом всегда рядом, поможем. Кошмар позади. Разве на его фоне эта мелочь чего-то стоит?
