— Прошу — указал он на второе кресло, а сам сел в свое, забросив ногу на ногу.
— Давайте сразу к делу — сказал Асланов уже другим, деловым тоном, в котором слышались даже жесткие нотки. — Мне нужен специалист по средневековым рукописям и сведущие люди посоветовали обратиться к вам. Ваша биография действительно «внушает» — истфак ЛГУ, Гарвард, солидный список работ в очень авторитетных научных изданиях… А когда я обратился в администрацию города, где вы работали после возвращения в Россию, мне сразу же назвали ваше имя — и больше никакого. Это… — он сделал паузу и снова улыбнулся своей «скошенной» улыбкой — о чем-то говорит, правда? Чехович пожал плечами — да мол, наверное говорит, но я не виноват.
— Ой, спасибо, спасительница вы наша! — вдруг сказал миллиардер — и в этот же момент Анна Львовна, неслышно вошедшая в комнату за спиной Чеховича, возникла перед ним и поставила на стол поднос с двумя высокими стаканами, в которых было что-то прозрачное с кубиками льда и соломинками. Если бы он не проводил ее взглядом, то не заметил бы, и как она вышла — ходила секретарша совершенно бесшумно. «Как Христос по воде» — подумал он. Также бесшумно открылась и закрылась за ней незаметная дверь в углу комнаты.
— Признаюсь, я довольно подробно изучил вашу биографию и обнаружил интересный факт — продолжил хозяин. Вы ведь потомок известного польского поэта, Юзефа Чеховича?
— Да, это правда — сказал удивленный Эдвард. — Это мой дед. Но я его не знал — он погиб задолго до моего рождения, в самом начале Второй мировой войны…
— В Люблине? — спросилАсланов.
— Да… — Осведомленность «Чикаго» о биографии собеседника несколько пугала.
— Не удивляйтесь, это просто совпадение — сказал хозяин кабинета. — Я бывал в Люблине и обратил внимание на памятник поэту Чеховичу. Там ведь и площадь названа его именем. А когда узнал вашу фамилию, подумал, что где-то уже ее слышал. Вспомнил, уточнил — ну, и вот… — Ладно, это так, кстати пришлось. Речь пойдет о манускрипте Камиллы Анежской, — продолжил Асланов, взяв свой стакан и приложившись к соломинке. Вы, конечно, знаете о таком?
— Чуть-чуть — улыбнулся Чехович.
Миллиардер сделал вид, что не заметил иронию в его тоне. — Как вы думаете, он в принципе поддается расшифровке?
Чехович поскучнел. Ему совсем не хотелось проводить ликбез на тему нерасшифрованных манускриптов, пусть даже с таким статусным слушателем. Рукопись, о которой спросил Асланов, была названа по имени ее автора, монахини Анежского монастыря в Праге, Камиллы, написавшей ее, как было установлено с помощью радиоуглеродного анализа, в конце 14-го или начале 15-го века. Про нее ходили слухи, дошедшие и до наших дней, что она обладала даром ясновидения. Скорее всего, ею же манускрипт был зашифрован. Хранится он в библиотеке Стэнфордского университета, на сайте которого в высоком разрешении выложены сканы всех страниц кодекса, так что любой желающий может попробовать расшифровать его.
Однако, до сих пор сделать это не удалось не только «всем желающим», но и ученым с мировыми именами, в том числе, тем, кто взламывал немецкие шифры в обеих мировых войнах. Именно поэтому Чехович считал, что либо ее шифр относится к таким, которые в принципе не поддаются расшифровке, либо рукопись является одной из исторических мистификаций и ее текст представляет собой просто бессмысленный набор символов. Но сначала хотелось бы понять, что конкретно имеет в виду собеседник.
— Трудно сказать, я не изучал подробно этот манускрипт, — ответил Эдвард. — А можно поинтересоваться, почему вас интересует именно он? Ведь это не единственная нерасшифрованная рукопись, известная сегодня.
— Потому что есть возможность его купить, — очень быстро ответил олигарх. — Я договорился со Стэнфордом, они в принципе согласны его продать. Но для меня… для нашей страны — поправился он, — это будет иметь смысл только в том случае, если манускрипт удастся расшифровать. Но вы меня заинтриговали — какие же еще нерасшифрованные рукописи существуют?
— Самая известная — рукопись Войнича, — сказал Чехович. — Она хранится в Йеле и тоже выставлена на сайте их библиотеки. Еще — так называемый «манускрипт Рохонци», он находится в Гамбурге. Но несколько лет назад в одном из журналов появилась статья, авторы которой предложили вариант его расшифровки. Я с ней знаком. Выглядит довольно убедительно, хотя, выводы делать рано. Но, опять-таки, плотно этим не занимался.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Очень интересно, особенно, про Войнича — улыбнулся Асланов. — Фамилия, кстати, знакомая…
— Вы правы — сказал Чехович. — Вильфред Войнич — человек, нашедший рукопись и купивший ее у римского общества иезуитов, был мужем писательницы Этель Войнич, автора «Овода».
— Ах, вот оно что!.. Ну, да ладно, оставим этот документ на будущее, а пока вернемся к Камилле Анежской. Что еще известно о ней и об этой рукописи?
— Не много, как и о большинстве средневековых документов. — Чехович пересказал Асланову все, что тот и так мог прочитать в Википедии, кроме версии о ясновидении Камиллы.
— А вот, еще говорят, что этот манускрипт предсказывает будущее? — спросил олигарх, как только он закончил. Эдвард понял, что именно это «говорят» и вызывает такой интерес собеседника к документу. И подумал, что наивно было предполагать, что миллиардеры не читают Википедию перед тем, как проконсультироваться со специалистами.
— Да, есть такая версия.
— Откуда она взялась, не знаете?
— Не знаю, и никто не знает — сказал Чехович, заметив, как поползли вверх брови собеседника. — Мы только что говорили с вами про рукопись Войнича — продолжил он. — Вот про нее точно известно, что ничего не известно — ни кто автор, ни о чем он. И не будет извесно, во всяком случае, до тех пор, пока его не расшифруют. С манускриптом Камиллы Анежской все ровно наоборот. Вроде бы, известны и автор, и содержание, но никаких документов, подтверждающих это, нет. Но в то же время, нет и никаких разногласий между историками — медиевистами по этому поводу. То есть, можно сказать, что это известно по умолчанию…
— Значит, может оказаться, что это не так? — вклинился миллиардер в монолог ученого, и в голосе его слышалось явное беспокойство.
— Да, — кивнул Чехович, — хотя, я считаю, что вероятность этого невелика. Потому что есть, по крайней мере, два доказательства…
— Вы же сказали, что доказательств нет? — недоумение Асланова, кажется, готово было перейти в панику.
— Я сказал, что нет документов. Но есть два косвенных доказательства. Во-первых, известно, что Камилла обладала даром ясновидения. Да, конечно, — опередил он новый вопрос собеседника, — в 21-м веке это выглядит не слишком убедительно (хм, а как выглядели бы мои путеществия во времени и пространстве, приведи я их сейчас в качестве доказательства?..), но в то время, как вы знаете, это считалось ведьмовством, и за это могли сжечь на костре, а значит, относились к таким вещам очень серьезно.
— А какое второе доказательство? — спросил начавший успокаиваться олигарх.
— Произведение… хм… ну, в общем, документ, о котором у нас идет речь, — не первый, написанный Камиллой. Первым был трактат «О будущем», написанный за несколько лет до этого. Он не сохранился, но сохранились протоколы допросов Камиллы инквизиционным судом, в которых прямо говорится о нем. Дело вполне могло закончиться костром, но закончилось только сожжением самого трактата — в пользу Камиллы выступили два свидетеля, приглашенные судом. После этого ей и пришлось «спрятаться» в монастыре.
— Где она написала новый трактат, — Асланов улыбнулся. — Взялась за старое? Вот неуемная баба, чего на рожон-то лезть было, сидела бы уже тихо…
Эдвард промолчал.
— Но это ведь не доказывает ее авторства той рукописи, о которой мы говорим, и ее содержания? — в голосе миллиардера снова послышалась тревожная интонация.
— Я и сказал, что доказательства косвенные, — сухо ответил Чехович. — Но именно благодаря им, так считалось — и тогда, и теперь.
Асланов сидел, слегка нахмурившись и, похоже, что-то считал в уме или обдумывал какую-то идею. Чехович даже не был уверен, что олигарх слышал, что он только что ему говорил. Затем, словно закончив свои вычисления и приняв решение, он спросил:
