1913 года Рональда наняли в качестве наставника, чтобы сопроводить в Париж к родным двух мальчиков-мексиканцев, учившихся в английской школе. К сожалению, поездка выдалась тяжелая: в аварии погибла тетя ребят, а Толкину пришлось организовывать отправку тела в Мексику. Он не слишком бегло владел французским и испанским, и это происшествие не привило ему любви к французской бюрократии и французам в целом.
В середине второго года четырехлетнего курса Толкина ждали «онор модерейшнз» (или Honour Moderations) — университетские экзамены, от результата которых зависело не только продолжение обучения, но и сохранение стипендии. Сдал он их откровенно слабо, по второму разряду получив лишь вторую степень отличия, но его спас высший балл по сравнительному языкознанию: колледж порекомендовал Толкину переключиться с классических предметов на английский и литературу и сосредоточиться на филологии, древне- и среднеанглийском и современном языках. Стипендию ему сохранили.
Теперь Рональду предстояло изучать англосаксонскую и среднеанглийскую литературу, Чосера, Шекспира, историю английского языка и литературы, готскую и германскую филологию. В качестве дополнительного предмета он выбрал скандинавскую филологию — там проходили его любимую «Сагу о Вёльсунгах».
◆
В 1913 году Толкину исполнился двадцать один год и, освободившись от опеки отца Фрэнсиса, он сделал Эдит предложение. Та была убежденной англиканкой, но ради вступления в брак решилась перейти в католицизм. Пока она готовилась к смене веры, Толкин продолжал учиться и весь год при любой возможности навещал ее.
А потом, 28 июня 1914 года, произошло событие, изменившее судьбу целого поколения. На эрцгерцога Австрии Франца Фердинанда было совершено покушение, и вечером 4 августа Британия вступила в войну.
Толкину разрешили перед уходом в армию окончить университетский курс, хотя задерживаться в тылу было крайне неловко и предосудительно в глазах семьи и общества: господствовало мнение, что все пригодные к службе мужчины должны идти на фронт. Брат Толкина Хилари, а также многие сокурсники записались добровольцами уже в первые недели после объявления войны — вероятно, не последнюю роль в этом сыграла напористая государственная пропаганда. Сам Толкин занимался в Корпусе подготовки офицеров, осваивал сигнальное дело и ждал своего часа после завершения учебы.
Университетская жизнь — особенно деятельность клубов и обществ, которые помогали ему раскрыть многогранные способности, — обеднела, но он не потерял присутствия духа и к октябрю 1914 года начал переводить отрывок «Калевалы» о Куллерво. По приглашению товарища по ЧКБО Джеффри Бейча Смита он прочел страницу эпоса в Обществе солнечных часов в Колледже Корпус-Кристи и, в том же 1914 году, в Эссеистском клубе Эксетер-колледжа. Перевод так и остался незавершенным, но вместе с историей Сигурда вошел в ядро «великого предания» Средиземья о Турине Турамбаре[18].
Четверо членов «Чайного клуба и Барровианского общества» старались поддерживать деятельность все университетские годы, и Толкин провел выходные перед Рождеством в их кругу. Они говорили о надеждах, о писательских и художественных амбициях. Учитывая, что кто-то из них — даже все они — мог погибнуть, сохранение этого кружка, катализатора творческого воображения, в военное время стало казаться им, особенно Джеффри Смиту, чем-то священным. Для самого Толкина эта предпоследняя встреча, кажется, тоже очень рельефно высветила его зарождающийся литературный мир.
◆
Ко второй половине 1914 года Толкин уже писал узнаваемые «средиземские» стихи, например «Морскую песнь давних дней» (Sea Chant of an Elder Day), а 27 ноября 1914 года прочел «Плавание Эаренделя, Вечерней Звезды» перед Эссеистским клубом Эксетер-колледжа (см. ниже). В 1915 году он вообще регулярно — иногда каждый день — сочиняет поэтические произведения, редактирует и рисует, и это вдобавок к студенческим эссе. Не стоит забывать, что Оксфорд в начале Первой мировой войны был одним из очагов раннего модернизма и художественного новаторства.
Среди студентов — современников Толкина был невероятно высокий, почти слепой Олдос Хаксли, в 1916 году выпустивший первый стихотворный сборник. Толкин познакомился и с Томасом Уэйдом Эрпом — обаятельным, склонным к фатовству эстетом, светским геем с обширными связями, который был вхож в высшие сферы и шел к карьере видного художественного критика. Эрп в то время считался своего рода силой природы в области культуры, и Толкин закономерно попал в орбиту его влияния.
Именно Эрп председательствовал в Эссеистском клубе Эксетер-колледжа, когда в ноябре 1914 года Толкин читал там «Плавание Эаренделя». В тот вечер они ужинали и спорили. Эрп также возглавлял общество «Пситтакои» («попугаи» по-древнегречески), основанное в 1912 году радикально настроенным филологом-классиком Эриком Робертсоном Доддсом. Толкин читал там литературную критику в мае 1915 года. В 1914–1915 годах в Оксфорде был Томас Стернз Элиот: декламировал на заседании «Пситтакои» свою «Любовную песнь Дж. Альфреда Пруфрока». Правда, неясно, присутствовал ли там Толкин, но он явно увлекался ранними авангардистами-иконоборцами. Более того, Эрп стал одним из его первых издателей: он включил стихотворение «Шаги гоблинов» в «Антологию оксфордской поэзии» за 1915 год, которую сам редактировал. Когда книга вышла, Толкина уже не было в университете — он приступил к начальной военной подготовке.
Несмотря на то что «Шаги гоблинов» были откровенно слабы — Толкин впоследствии от них откажется, — ему удалось уловить дух времени и быстро приобрести поклонников. Сказочные стихи тогда вообще стали убежищем от войны. В мае 1916 года организация «Добрые феи для неудачливых бойцов», например, отправляла военнопленным продуктовые наборы. «Солдаты, сражавшиеся и пострадавшие за свою родину, — объясняли благотворители, — как дети, обращаются к нам за единственным маленьким утешением, которое им позволено. Под неромантичным шнурком и коричневой оберткой „Посылок для пленников“ лежит целый мир грез и воспоминаний».
В 1916 году, после введения обязательного призыва, было продано около четверти миллиона репродукций картины Эстеллы Канциани «Дудочник снов, или Там, где незримо живут лесные крошки». На ней, прислонившись к дереву, сидит похожий на Бомбадила человечек с дудочкой, а вокруг порхают феи.
Мода не прошла и после войны. Книгу Рут Файлмен «Феи и печные трубы» выпускали для школ ежегодно с 1920 по 1925 год, переиздавались сборники волшебных сказок Эндрю Лэнга, братьев Гримм и Ганса Христиана Андерсена. В 1923 году вышла первая книга Сесиль Мэри Баркер «Цветочные феи весны», в 1923 году — стихотворный сборник Энид Блайтон «Настоящие феи», в 1924 году — «Книга фей Энид Блайтон». Тем временем «Шаги гоблинов» в 1920 году были включены в «Книгу волшебной поэзии» издательства Longman — Толкин оказался там во впечатляющем обществе Шекспира, Мильтона, Китса, Теннисона и Йейтса, а также в популярные «Пятьдесят новых стихотворений для детей», впервые опубликованные Бэзилом Блэкуэллом в 1922 году. Что касается Томаса Эрпа, Толкин позже говорил с некоторой ворчливой привязанностью, что поведение этого человека породило пренебрежительное слово twerp, «неприятный придурок». Современников, видимо, раздражало, что он почему-то оказался непригоден для военной службы.
◆
Венцом последних месяцев студенческой жизни стали выпускные экзамены. Они окончились 15 июня, и Толкин сразу же занялся покупкой снаряжения. А 28 июня 1915 года он подал заявку в полк ланкаширских стрелков с намерением подписать контракт на период войны и служить вместе с товарищем по ЧКБО
