Она еще раз приложила ладонь к его сердцу, ощутив, как биение становится сильнее и быстрее. Он горел, словно лихорадка сжигала его тело. Глядя на плоский мужской сосок, она вспомнила, как Уна говорила, что он будет делать с ее грудью, как она будет жаждать этих ласк, даже поощрять его. Наклонившись вперед, Эйтин приложила голову к его груди, слушая, как пульсирует кровь, ее большой палец рисовал кружок вокруг маленького, коричневого ореола. Кожа напряглась, покрылась мурашками. Она изумленно улыбнулась такой реакции.
Странно, хотя она и нервничала по поводу того, что ей предстояло, все казалось таким… правильным… быть с ним, прикасаться к нему. Положив ноги на кровать, она вытянула их вдоль его ног. Его мужское тело так отличалось от ее тела. Твердое там, где она мягкая, плоское там, где у нее выпуклости. Она еще никогда не прикасалась к мужчине так, как сейчас прикасалась к незнакомцу.
– Никогда раньше мне этого не хотелось, – призналась она спящему.
Но когда ее ладонь заскользила по его мускулистому, скульптурному телу, через твердые мышцы живота к углублению пупка, она почувствовала желание – нет, потребность трогать. Биение его сердца стало еще сильнее, когда она обвела маленькое углубление в животе. К своему удивлению, она осознала, что стук сердца совпадает с пульсацией под пледом.
Медленная улыбка растянула уголки ее рта.
– Так много тайн, которые предстоит раскрыть. – Заинтригованная, она подняла плед и отодвинула его в сторону.
Она видела, как мужчины прыгают в озеро, чтобы искупаться, как потом выскакивают и бегут к своим пледам. Однако ей никогда не представлялось возможности рассмотреть их поближе. Впрочем, не было и желания, она всегда опускала голову и спешила прочь.
Каждый пульсирующий толчок растягивал плоть. Она была темной, взбухшей. Эйтин гадала, не причиняет ли ему боли это состояние.
Она протянула руку и коснулась подергивающегося древка, подивившись, какой он обжигающе горячий, такой мягкий и в то же время твердый. Теперь он вздымался высоко, выступая над животом, и она почувствовала изумление. С проказливым любопытством ее пальцы сомкнулись вокруг пульсирующей плоти, большой палец погладил вздувшуюся жилку по всей длине. Поразительно. Она ощутила, как его плоть меняется, утолщается в ее руке.
Прозрачный лунный свет разлился по кровати, показывая красивое тело воина во всем его великолепии. Ангельски прекрасное лицо привлекло ее взгляд. Черные волосы лежали волнами, подстриженные не по-норманнски. Терзающие мозг вопросы вновь вернулись, и Эйтин встревоженно прошептала:
– Ты не англичанин?
Вопреки логике ее мало заботили загадки, связанные с его появлением здесь. От этого воина будет зачато прекрасное дитя. Дитя, которое будет принадлежать ей. А когда время наслаждения подойдет к концу, она позаботится, чтобы незнакомец вернулся к своей жизни. Она больше никогда не увидит этого воина. Однако образ его обнаженной красоты навсегда останется в ее памяти.
Рыцарь, забыть которого невозможно.
Холодными одинокими ночами, ожидающими ее впереди, она будет вспоминать этого человека, будет знать, что была благословлена его появлением. Будет знать, что никогда не позволит никому другому любить себя.
Эйтин изогнулась и коснулась легким поцелуем полного, чувственного рта. Ее тело наклонилось, желая большего, ощутив внезапную, отчаянную жажду большего. Она прильнула к незнакомцу, прижалась к его бедрам, намереваясь познать все его секреты, целуя как женщина целует мужчину, которого желает.
Мир закружился, и она полетела.
В буквальном смысле.
Глава 3
Эйтин с глухим стуком приземлилась на спину. Все произошло настолько быстро, что она даже не поняла, как это случилось. Мгновение назад она целовала его – ах, как она его целовала! – а в следующее шлепнулась на кровать. Воздух не покинул легкие, хотя кружение в мозгу от зелья Уны усилилось. Эйтин прикрыла глаза, чтобы остановить головокружение, затем медленно открыла их.
Великолепный незнакомец нависал над ней, опираясь коленями по обе стороны ее бедер, а ладони распластав у плеч, пригвоздив ее. Глаза Эйтин расширились, когда она почувствовала странный толчок у основания ног, и жар заструился по телу, когда она поняла, что это был за толчок.
Серо-зеленые глаза цвета ущелий Глен-Шейна в туманное утро сверлили ее с напряженностью, присущей хищникам. Таинственные неземные глаза, которые видели больше, чем простые смертные, проникали в ее душу с силой ясновидения. Длинные густые ресницы обрамляли их, в то время как густые эбеновые брови подчеркивали пронизывающий душу оттенок. Когда она заглянула в эти глаза, мир сузился. Все вокруг перестало существовать. Был лишь этот мужчина-воин такой красоты, что не описать словами.
Это смутило ее. Никогда еще она не встречала мужчину такой силы, буквально пульсирующей в нем. Никогда ни один мужчина не воздействовал так на ее разум, на ее тело. Так, что трудно было думать.
О, этот незнакомец и в самом деле совершенно особенный. Его красиво очерченные, чувственные губы могли дарить неотразимые улыбки. Улыбки, которые способны уговорить женщину сделать все, что он пожелает, без малейшего колебания. Челюсть его была мощной, свидетельствуя о том, что это человек великой силы и решимости, а высокие скулы служили уравновешивающим намеком на утонченность, смягчая надменные линии.
Привыкшая к аккуратной бородке и усам, которые носил Филан, и кустистым светлым бакенбардам Динсмора, Эйтин была довольна тем, что ее незнакомец чисто выбрит. Отсутствие растительности на лице позволяло как следует рассмотреть правильные, интригующие черты. Тронутая благоговейным трепетом, который незнакомец пробуждал в ее сердце, она подняла руку, чтобы погладить его щеку.
Волнистые черные волосы блестели в лунном свете, отливая темным золотом, – оттенок, присущий людям с пиктской кровью. Это заставило Эйтин вновь задуматься, англичанин он или шотландец. Три пряди упали наперед, и ее ладонь зудела от желания отвести их со лба.
Лицо незнакомца было греховным. Он был прекрасен. Внутренний голос шептал ей: кельтская кровь. Отмеченные высшими силами люди Шотландии, говорят, обладают такой привлекательностью, что простые смертные не могут устоять. Но в таком случае, значит, он шотландец?
В светлых глазах не отражалось никаких признаков того, что травы оказывают на него свое сильное действие. Явно сопротивляясь их влиянию, длинные ресницы захлопали, когда он попытался сосредоточить взгляд на ее лице.
– Где… как?.. – Одурманенный, его голос смолк.
Протянув руку, он большим пальцем обвел контуры ее губ. Рука дрожала, но Высшее Знание говорило ей, что это не от мандрагоры, которой братья напоили его, а от какой-то глубинной эмоции, сродни благоговению. Палец скользнул по губам, раздвигая их, погружаясь во влагу ее рта.
