А потом я повис на тросе, так и не долетев до земли. Фимомениарк стоял, злобно и победно порёвывая, рядом с обломками рогатин, и с ненавистью смотрел на меня, пока я удалялся в вышину. Одна из заточенных деталей застряла в его густом меху, так и не добравшись до массивной туши. Первую попытку заохотить гигантского злого мишку мы с Рубари провалили — с печальным треском дерева и издевательским свистом ветра у меня в ушах…
Думаете, я сдался? Я не сдался, и даже Рубари заразился моим оптимизмом!.. Когда он втащил меня назад в гондолу, мы снова опустили дирижабль рядом с несколькими отдельно стоявшими деревьями — и принялись рубить. К моменту, когда на стук из ближайшей густой рощи выбрались два десятка разнокалиберных чудовищ, желающих отведать вкусного охотничьего тела, мы успели сделать десяток толстых, сантиметров десять диметром, заготовок под колья, и ещё две крепких заготовки для новых рогатин.
В трюме дирижабля заготовки были превращены в грозное оружие загонной охоты. Один кол, правда, оказался трухлявый, так что пришлось его выкинуть — зато девять остальных удались на славу. Ровные, длинные, заострённые. Рогатины были пересажены на новые древки, а старые мы использовали для того, чтобы скрепить колья между собой. К сожалению, к этому моменту уже начинало темнеть, и нам пришлось быстро возвращаться на скалу — пока не проснулись летающие чудища, способные догнать и повредить наш воздушный корабль.
Да и перед следующей попыткой надо было дать фимомениарку успокоиться… И самим ещё много чего подготовить. План был всё тот же — зато теперь он учитывал предыдущую неудачу. Как мне рассказал наблюдавший сверху Рубари, мишка всё-таки наткнулся на мои рогатины, но они были не слишком надёжно закреплены на земле. В результате древки скользили, гнулись и, наконец, сломались, так и не остановив зверюгу… Сам Рубари понял, что столкновения я не переживу — и попросту не дал мне удержать рогатины до конца.
На этот раз мы собирались использовать не только рогатины, но и колья — которые Рубари надо было поднять с помощью троса и лебёдки прямо под носом у фимомениарка. Моей же задачей была встретить мишку и принять его на рогатины, которые на этот раз будут вставлены в специальное углубление, которое мы собирались выкопать прямо с утра.
Откровенно говоря, мне совсем не улыбалось снова спешить на встречу с будущей добычей — и так всё тело было в синяках и ссадинах. Но я понимал, что Рубари в данном случае стоит оставаться в дирижабле — он лучше умеет обращаться с механизмами. Ну и куда больше трусит в опасных ситуациях… Так что я пошёл отсыпаться перед новой охотой, с чистым сердцем заняв каюту, а механик весь вечер ещё приделывал лебёдку для кольев.
Утром наш «Шарк» вышел из анагара и снова устремился к земле, где ждал нас недовольный фимомениарк, переживший первое нападение. Копать канаву под колья, устанавливать их, ставить позади колышек, через который проходил трос, которым надо было их поднимать — всё это предстояло сделать именно мне…
Солнце припекало. Я отчаянно потел в тонкой куртке, плотных штанах и сапогах под палящим зноем и чувствовал, что скоро наступит жестокий перегрев меня любимого. В какой-то момент я недовольно поглядел на тёмный зев пещеры и увидел знакомую башку, буравящую меня взглядом маленьких злых глазок. Забыв о перегреве, я принялся суетливо ставить колья и готовиться к встрече, постоянно косясь в сторону пещеры. Однако гадский медведь и не собирался вылезать из пещеры на солнышко без дополнительных стимулов…
Перед тем как достать кастет и начать безжалостно тратить пневму, расстреливая огромную тушу медведя-переростка, я постоял буквально минуту, переводя дух и собирая в кулак всю свою решимость. Естественно, я понимал, что моя смерть в этом мире не будет окончательной: я снова появлюсь на скале, в специальном зале арха, получу свою бесплатную накидочку — или дождусь возвращения механика с каким-нибудь из моих комплектов одежды…
Но боль… Боль ведь никуда не денется. И когда меня будет жрать пятиметровая туша, а сознание ещё будет оставаться в теле — будет очень неприятно. Я, конечно, парень терпеливый, а в крайнем случае жалобно прокричусь — и станет куда легче. И, тем не менее, когда я вспоминал первую свою смерть в этом чудесном мире, меня до сих пор била крупная дрожь. Лучше здесь лишний раз не помирать — особенно в когтях чудовищ…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
От размышлений меня отвлёк нетерпеливый рёв из пещеры. Похоже, у фимомениарка тоже были планы на сегодняшний день, и как бы он ни жаждал реванша в поимке ушедшей из-под носа наглой добычи, но тратить много времени на это не хотел — и рыком поторапливал нас. Стало даже немного жутко от его сообразительности. Я сунул руку в карман и нащупал кастет… Мы замерли друг напротив друга (и ещё Рубари высунулся по пояс в окно), прямо как в дурацких вестернах перед поединком — не хватало только перекати-поля, прокатившегося между нами. Это продолжалось всего секунду, а потом моя рука с кастетом рванулась на изготовку — и, одновременно, медведь ринулся в атаку с грозным рёвом, будто сообщая, что «вот сейчас мы и проверим, что вы тут понастроили»…
Уже понимая, что кастет мне не особо пригодится и пора бы схватиться за рогатину, я всё-таки дал три выстрела огненными стрелками по огромной морде чудовища. От огня фимомениарк дёрнулся и слегка споткнулся, но курса не сменил. Вжикнул, натягиваясь, трос, поднимавший колья, и вся наша конструкция поползла вверх. Я ухватился за рогатину, вставляя её в выкопанный в каменистой почве упор — и направляя прямо на несущуюся тушу.
А потом мир снова завертелся бешеным волчком, перемешивая в одном адском котле вонь из пасти, запах палёной шерсти и моего пота, яростный рёв медведя и мой крик, треск и грохот, свист ветра в ушах… В этот раз я всё-таки приложился о землю, хотя и не слишком сильно — удерживающий меня трос натянулся и смягчил падение, в следующий миг отрывая тело от земли. Подъём начался так же резко, как и оборвался спустя всего несколько секунд. Я завис над землёй буквально метрах в четырёх, всё ещё доступный для удара лапой с огромными острыми когтями.
Извернувшись, я уставился на фимомениарка, который в то же время посмотрел на меня… Наверно, мы оба представляли собой жалкое зрелище: медведь с двумя торчащими в боках обломками кольёв, пастью схвативший трос, тянувшийся к нашему дирижаблю — и я, болтающийся, как наживка на крючке, покрытый синяками, грязью и кровоподтёками…
— Рубари!!! — заорал я, увидев, как медведь начинает медленно приближаться. — Врубай на полную!!!
Механик то ли не услышал меня, то ли и так уже врубил на полную, но нужно было время… В общем, через долю секунды он и сам появился в двери трюма, схватился за трос и принялся вручную подтягивать меня наверх. А наш слишком умный враг принялся подтягивать лапами и зубами другой трос — причём вместе с нашим дирижаблем. Понимая, что никак не успевает, чудовище ещё и подцепило лапой тяжёлый обломок кола и весьма метко запустило им в меня. Догадавшись о его гадских намерениях буквально за пару секунд до броска, я хотя бы успел перевернуться, подставляя ноги, а не свою драгоценную голову. Удар пришёлся на трос, после чего бревно чуть повернулось и обидно (да и больно!) долбануло меня по ягодицам, по бедру и по руке, которой я его отвёл в сторону.
Второго броска мохнатого снайпера я решил не дожидаться — быстро перебирая руками и ногами, я устремился вверх. Медведь, кстати, больше ничем и не кидался. Только злобно пыхтел и пытался удержать за трос рвущийся в небо корабль, как улетающий вверх воздушный шарик…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Не взл-тим! — пропыхтел Рубари, когда я ввалился в трюм. — Не зн-ю п-ч-му!
— Потому что одна сфера пустоты отключена! — крикнул я, поднимаясь на ноги и бросаясь в рубку.
— П-мей м-ня зн-ч-льный! — ругнулся Рубари¸ кидаясь следом.
Добежав до рубки, я снова включил сферу пустоты, пока Рубари выпускал излишки воздуха, чтобы уберечь аэростат от пробоев. Дирижабль дёрнулся и начал медленно подниматься. Я подскочил к окну в техническом отсеке и уставился вниз — фимомениарк всё ещё был там. Висел, вцепившись зубами в канат — и даже раскачивался, заставляя всего нашего «Шарка» опасно скрипеть.
