11.15. В кабинет вломился Ричард Финч в мятом малиновом костюме с голубой подкладкой. Он изображал, будто скачет на лошади, задницей ко мне.
– Бриджит! Привет! Ты дерьмо полное, но тебе повезло! Начальству понравилось. Понравилось. Понравилось. Нам сделали предложение. Берем панельный костюмчик, берем шоу «Гладиаторы», берем кандидата на выборы в парламент. Берем кучу известных телеведущих.
– Что? – непонимающе спросила я.
Оказалось, для меня придумали особый проект: каждую неделю я буду пробовать новую профессию, напяливать соответствующий костюм и выставлять себя полной неумехой. Какое унижение! Естественно, я не преминула заметить, что, будучи журналистом-профессионалом, серьезно подхожу к своему делу и не стану так себя позорить. В результате он впал в мрачнейшее расположение духа и сказал, что подумает, представляю ли я вообще какую-либо ценность для его передачи.
20.00. День на работе прошел ужасно. Ричард Финч пытался убедить меня участвовать в программе, где я в малюсеньких шортиках встану рядом с изображением герцогини Йоркской, одетой в костюм для занятий фитнесом. Я попыталась воспользоваться тактикой беспроигрышности и заявила, что весьма польщена этим предложением, но куда лучше меня на эту роль подошла бы настоящая модель. И тут появляется Мэт из отдела графики (потрясающе привлекательный парень) и спрашивает, надо ли обвести в кадре мои бедра с целлюлитом.
– Да, конечно, если бедра герцогини тоже обвести, – ответил Ричард Финч.
На этом мое терпение закончилось. Пусть Ричард убедится, что в моем контракте не указано, будто меня можно унижать на экране, и что, сколько он меня ни упрашивай, я в такой программе участвовать не стану.
Пришла домой – позже обычного и очень уставшая, – а там все еще торчит Гари-мастер. На кухне полно немытой посуды, кругом валяются подгорелые тосты и журналы «Почта рыболова» и «Клевая рыбалка».
– Ну, как вам? – Гари с гордостью кивнул на творение рук своих.
– О, потрясающе, потрясающе! – восторженно воскликнула я, чувствуя, что у меня сводит рот. – Вот только… не могли бы вы сделать так, чтобы крепления у полок были расположены на одной линии?
Полки были повешены совершенно не симметрично, крепления воткнуты где придется, в общем, полный кошмар.
– Тут, понимаете, какая штука… у вас здесь электрический кабель проходит, так что, если я просверлю стену, где вы хотите, все замкнет, – начал Гари, и тут заверещал телефон.
– Алло?
– Вечер добрый, я попал на командный пункт? – С мобильного звонил Марк.
– Разве что я могу все вытащить и поставить в дырки заглушки, – гундосил Гари.
– Ты там не одна? – Голос Марка доносился сквозь какой-то треск и шум дорожного движения.
– Да нет, это просто… – Я уже хотела сказать: «Мастер пришел полки делать», но подумала, что это будет обидно для Гари, и потому ограничилась фразой: – Гари, приятель Магды.
– Что он у тебя делает?
– Тогда, конечно, вам понадобится все зашпаклевать, – продолжал свое Гари.
– Слушай, я в машине, мне говорить неудобно. Ты не хочешь сегодня поужинать с Джайлзом?
– Я уже пообещала подругам.
– О господи! Меня расчленят, разберут по косточкам и исследуют до последней клеточки.
– Да нет, что ты…
– Погоди, я проезжаю под мостом. – (Треск, треск, треск…) – Я тут видел твою подругу Ребекку. Очень милая.
– Не знала, что ты знаком с Ребеккой.
Дыхание у меня участилось.
Я бы не назвала Ребекку своей подругой, просто иногда мы встречаемся с ней в «192» вместе с Джуд и Шерон. Дело в том, что Ребекка – ядовитая медуза. Ведешь с ней милый и приятный разговор и вдруг чувствуешь, что тебя больно-больно ужалили, и сначала даже не понимаешь, в чем дело. К примеру, скажешь что-нибудь про джинсы, а она в ответ: «Да, когда на бедрах „галифе", важно, чтобы покрой был правильный, лучше всего „Дольче и Габбана"» – у самой-то у нее бедра как у новорожденного жирафа, – после чего спокойно переводит разговор на летние брючки от «Донна Каран».
– Бридж, ты куда пропала?
– Где… где ты видел Ребекку? – спросила я сдавленным писклявым голосом.
– Она вчера была у Барки Томпсона, я заглянул к нему на вечеринку. Ребекка мне представилась.
– Вчера?
– Да, я заскочил к нему, потому что ты задерживалась.
– И о чем вы с ней говорили? – спросила я, заметив, что Гари с сигаретой в зубах ухмыляется, глядя на меня.
– Ну, она поинтересовалась моей работой и очень хорошо отозвалась о тебе, – спокойно ответил Марк.
– Что именно она про меня сказала? – прошептала я.
– Сказала, что у тебя вольный дух… – Связь на секунду прервалась.
«Вольный дух»? В устах Ребекки это означает, что Бриджит спит с кем попало и жрет галлюциногенные грибы.
– А можно вообще проводку поменять, – снова загундосил Гари, будто я и не думала говорить по телефону.
– Ладно, лучше я тебя отпущу, раз ты сейчас занята, – снова послышался голос Марка. – Целую. Позвонить тебе еще раз попозже?
– Да-да, перезвони.
Я положила трубку. Перед глазами все плыло.
– Что, приударяет за другой? – У Гари очень вовремя случился приступ ясности ума.
Я свирепо глянула на него.
– Так что там с полками?
– В общем, если вы хотите, чтобы все было ровно, мне придется поменять проводку, а это значит, надо снимать штукатурку. Либо установить МДФ три на четыре. Короче, лучше бы вы мне сразу сказали, что вам нужно все симметрично, – пока я не начал. Но я могу сейчас все сделать. – Он окинул взглядом кухню. – Еда у вас найдется?
– Да нет, полки нормально смотрятся, просто отлично, меня все устраивает, – засуетилась я.
– Если вы мне сварите спагетти, я…
Заплатила Гари сто двадцать фунтов наличными,
только чтобы вытурить его наконец из дома. Господи, как же я задержалась. Черт, черт, опять телефон.
21.05. Это оказался папа – что странно, потому что все телефонные переговоры он обычно доверяет маме.
– Звоню спросить, как у тебя дела. – Голос у него звучал подозрительно.
– У меня все хорошо, – с беспокойством произнесла я. – А ты как?
– Очень неплохо. Очень неплохо. Много работы в саду, конечно. Очень занят, хотя зимой там, само собой, не так уж много дел… Ты-то как поживаешь?
– Хорошо, – повторила я. – А у тебя все нормально?
– Да-да, все прекрасно. А на работе, на работе как?
– И на работе все хорошо. Ну, то есть, конечно, кошмар, как всегда. Ну а у тебя-то все в порядке?
– У меня? Да, все хорошо. Скоро подснежники покажутся, один за другим: тух-тух-тух-тух-тух. У тебя-то все в норме?
– Да, все хорошо. А ты как?
Нас заедало таким образом еще несколько минут, и потом мне удалось наконец совершить прорыв:
