По мере того как темп музыки убыстрялся, ее движения при соприкосновении с землей и в воздухе тоже убыстрялись, все больше напоминая акробатику. И внезапно остальная труппа присоединилась к Азизе, все в сумасшедшем темпе завертелись, а крупные, граненые драгоценные камни в центре их поясов из монет вспыхивали, словно подсвеченные изнутри, с каждым поворотом.
А затем, словно облако пуха, уносимого сильным ветром, каждая танцовщица по очереди взмахнула рукой у пояса и взлетела в воздух, оторвав подошвы ног почти на метр от земли.
Карина в восторге хлопала в ладоши.
— О, Хаффи, это поистине вдохновляющее представление! Даже я, изучавшая священные эротические танцы древнего Вавилона и Ниневии с помощью верховных жриц, перенесенных из этих культур, никогда не видела подобных па.
— Воистину, им удалось превратить простой антигравитационный пояс в инструмент артиста, надев его под монеты, — согласился Хафиз.
Девушки снова опустились вниз и, твердо встав ногами на землю, взмахнули перед собой покрывалами и нырнули в кустарник, оставив сцену другой солистке. Беккера новая солистка сразу же очаровала. Она была закутана в покрывала и юбки, которые кружились и переливались в такт ее движениям, взлетая и опускаясь, появляясь и исчезая. Капитану вспомнился один из калейдоскопов, которые можно приобрести на наноблошином рынке. Из тех, которые принимают цвета всего, что их окружает. Если посмотреть в один такой в солнечное утро на берегу, когда небо голубое, море зеленое, а солнце желтое, и вращать его без остановки, подумал он, вероятно, можно получить почти такой же эффект, какой создавала эта танцовщица. Но, конечно, это зрелище не было бы таким соблазнительным, как сверкание белой кожи и блеск золотисто-зеленых глаз, которые можно было уловить в вихре покрывал и длинных, желтых, как масло, волос. Голова ее была украшена обручем из монет, скрепляющих зеленое покрывало, конец которого прикрывал нижнюю часть лица, но что-то в ней было знакомое.
Темп стал еще быстрее, и танцовщица вдруг приблизилась к Беккеру и набросила не него одно из своих покрывал. Затем, приподнимая одно бедро, затем другое, она медленно начала танец, и монеты на ее бедрах качались и звенели. Она согнула палец, поманила капитана, и он встал и тоже начал двигать бедрами, хотя у него не получилось такого же эффекта.
Рассмеявшись, она толкнула его обратно на сиденье и плюхнулась своим облаченным в шальвары задом на его колени.
— Лучше занимайся космическим мусором, Беккер, — произнесла она на вовсе не экзотическом всеобщем языке.
— Андина! Когда ты прилетела сюда?
— Я бы пришла тебя встречать, но не хотела испортить сюрприз, — сообщила она ему.
— Я не знал, что ты теперь артистка. Я думал, ты занимаешься уборкой.
— Так и есть. Но эти девушки застряли на дальнем астероиде, населенном неотесанными мужланами вроде тебя. Я их подбросила, а они в счет оплаты давали мне уроки. Я их уговорила позволить привезти их сюда, а не на то выступление, куда они направлялись, когда их корабль начал барахлить. Я рассчитала, что Хафиз заплатит им столько денег, что они смогут возместить мне расходы на перелет и отремонтировать свой корабль.
— А если бы они не сумели его отремонтировать, ты знала, что они всегда могли бы продать мне его на запчасти, — заметил Беккер.
Они еще много чего сказали друг другу, но Акорна была слишком хорошо воспитана, чтобы слушать.
По-видимому, Андина создала прецедент, пригласив Беккера потанцевать с ней, и некоторые другие танцовщицы начали делать то же самое. Каждая из них, размахивая покрывалами, словно крыльями, подлетала к столу, брала бокал с вином, ставила его себе на голову, опускалась на пол, проделывала несколько трюков, снова поднималась, по-прежнему удерживая в равновесии бокал, и кружилась в воздухе с бокалом на голове. Затем, не пролив ни капли, снова подлетала к столу, отдавала бокал хозяину и жестом предлагала ему осушить его, потом набрасывала на него шелковое покрывало и вытаскивала его (а иногда и ее) на танцевальную площадку. Они повторяли это до тех пор, пока не охватили каждого из сидящих за столом и все бокалы не опустели. Теперь большая часть гостей стояла и хохотала.
Поскольку Хафиз сидел во главе стола, его должны были выбрать первым, но когда гибкая, черноокая красотка подплыла к нему, Карина начала действовать. Она встала между танцовщицей и мужем и начала размахивать своими светло-лиловыми одеждами, непрофессионально и не столь грациозно, но тем не менее эффективно. Танцовщица приветствовала Карину улюлюканьем, которое называлось «загарет», поклонилась им обоим и проделала свой трюк с бокалами обоих. Хафиз и Карина к этому моменту были так поглощены друг другом, что почти не заметили этого. Но все же они покорно выпили свое вино, когда танцовщица его вернула, а затем покинули вечеринку, обхватив друг друга за мощные талии, насколько позволяла длина рук.
Самая юная участница труппы была дочерью одной из танцовщиц. Как и другие танцовщицы, она была очарована линьяри, хотя и немного сбита с толку, ведь они ели только растения, украшающие вазы в центре стола, и пили только воду. Другие танцовщицы избегали встречаться взглядом с линьяри, но в конце концов любопытство юной девушки одолело ее сдержанность, и она выбрала для танца Мати. Мати с энтузиазмом вскочила и стала подражать движениям девушки. Они обе посмеивались над неуклюжестью девушки-линьяри. Танцовщица еще больше развеселилась, когда осознала, что Мати — женщина.
— Как вас зовут? — спросила девушка, сняла одно покрывало своего костюма и дала его Мати, показывая ей, как обвязать им бедра.
Мати ей ответила и прибавила:
— Это значит «гармония», как в музыке.
— А меня зовут Лейла. Это значит «вечер», если ты живешь в таком месте, где это что-то значит, — ответила Лейла. Затем она сделала сальто в воздухе, после чего сняла пояс из-под монет на талии и вручила его Мати.
Лейла описала маленький кружок в воздухе поднятым указательным пальцем.
Мати взволнованно вздохнула и застегнула пояс ниже своей талии. Она закружилась, следуя указаниям маленькой танцовщицы, сделала один-два полных оборота, но тут у нее закружилась голова, и она покачнулась вперед, выставила ногу, чтобы опереться, но встретила лишь воздух. Она была почти в целом метре от земли! Ее новая подруга поддержала ее и помогла утвердиться на полу. Мати вернула ей антигравитационный пояс, но, кажется, ей было жаль его отдавать.
Потом она увидела, как Ларье смеется над ней и Лейлой, и они вытащили его танцевать с ними. Он переминался с ноги на ногу, наблюдая за ними с выражением усердия на лице, затем начал гарцевать вокруг них, держась за конец покрывала, пока они обе не запутались в нем. Рафика, чей бокал стоял перевернутый вверх дном рядом с тарелкой, утащила от Акорны танцовщица, одетая в пестрые красные бархатные шаровары и увешанная пудами звенящего золота. Она вертела «колеса», пока не оказалась рядом с ним, а потом накрыла его красным покрывалом.
«С точки зрения культуры это интересно, как ты считаешь? — спросил у Акорны Ари мысленно. — Интересно, не выполняют ли эти ткани, в которых они прячут свои лица и которыми размахивают вокруг себя, такую же функцию, как шляпы для рога? Ты не знаешь?»
«Не думаю, что у них одинаковое назначение, — вежливо, но несколько сдержанно ответила Акорна. — Я полагаю, они являются попыткой воссоздания исторического брачного обряда».
— И шляпы для рога тоже, — произнес Ари, словно напоминая ей об этом. — Мне кажется, хотя, конечно, в этой линии времени я впервые сталкиваюсь С человеческой культурой, но ткани, которыми она машет…
— Вуали, — подсказала Акорна.
— Ваали, — послушно повторил он, хоть и с ошибкой. — Я думаю, они предназначены для того, чтобы усилить магнитное поле вокруг тела танцовщицы и таким образом привлечь больше потенциальных ухажеров, тогда как «ваали», закрывающие рты танцовщиц, служат для усиления физических вибраций, распространяющихся от их органов зрения. Разумеется, я не могу точно определить, что они хотят этим сказать, но уверен, что это имеет какое-то отношение к брачному обряду.
— Собственно говоря, — сказала Акорна, — судя по тому, что я читала о той культуре, выходцем из которой является дядя Хафиз, этот танец первоначально исполняли женщины, чтобы подбодрить других женщин, когда те рожали детей. Женщина, которая собирается рожать, должна была повторять движения живота танцовщиц, чтобы ускорить приход в этот мир своего младенца. А если этот танец девушки исполняют с юных лет, это укрепляет мышцы, задействованные во время родов.
— А-а-а, — отозвался Ари. — Я был уверен, что в нем заложен более глубокий смысл. А акробатические трюки и движения в воздухе также играют роль в процессе деторождения людей?
