Она готова принять меня даже с учетом, что потеряла девственность прошлой ночью. Возможно, у нее высокий болевой порог. Может, поэтому ей нравится то, что она делает. Это хороший показатель для Мстителя — может выдержать что угодно. И Мие, может, даже немного нравится.
Еще больше возбуждаюсь при мысли об этом. Я выпустил все инстинкты, которые подавлял в себе, чтобы быть джентльменом, а она хочет большего. Я все жду, что она попросит меня остановиться, подаст знак, что я должен вернуться к чему-то более традиционному, более ванильному, как говорится.
Но она этого не делает. Опасность у нее в крови.
Она неподвижна. Вслушивается. Я не подскажу ей, что будет дальше. Смотреть, как она истекает влагой — моя навязчивая идея.
Последний штрих требует немного подготовки. У меня нет ничего под рукой для того, что я собираюсь сделать, но я знаю, как это сделать.
Беру одну из подушек. Как и ожидалось, они наполнены перьями. Я разрываю уголок. Мия вздрагивает от этого звука.
Перья легкие и мягкие. Идеально. Она подумает, что это перерыв от более интенсивной игры, как с ремнем. Но она ошибается.
Из контейнера рядом с кроватью выдергиваю салфетку и скатываю ее в трубочку. Чтобы уложить перья смачиваю кончики пальцев в остатки виски.
Влажные концы гораздо легче связать вместе в тугой комок, как перьевую метелку. Крепко завязываю их свернутой салфеткой.
Касаюсь нежного места под подбородком.
Озадаченное выражение лица Мии смягчается, когда она это чувствует.
— А-а-а, — говорит она, подставляя шею под это ощущение.
Она, кажется, не понимает, что нет ничего более трудного, чем продолжительная щекотка.
Я опускаюсь вниз, обнимая ее груди. Мия немного извивается, наслаждаясь мягкой лаской. Погружаю метелку ей в пупок. Она улыбается и хихикает.
Остаюсь там немного дольше, зная, что мы переходим от щекотки к сильному раздражению. Движения Мии начинают становиться более резкими, она пытается переместить колючку в другие области.
Она поняла.
— Джекс...
Раньше она наслаждалась болезненными ударами веревки или ремня, но это совершенно новый уровень. Я подтолкну ее, просто чтобы посмотреть, смогу ли взять ее в это эйфорическое пространство, где боль и удовольствие пересекают один и тот же порог.
Опускаюсь чуть ниже ее живота. Какое-то мгновение она неподвижна, но потом начинает извиваться. Ее дыхание участилось. Мия пытается справиться с этим. Я уменьшаю давление, проводя там, где она наиболее чувствительна. Сначала она стонет, наслаждаясь вниманием к этим нежным частям, но потом пытается вырваться из оков.
— Я не могу. Не могу. — Ее голос напряжен.
Я знаю, что ее терпение на исходе. Я провожу чуть ниже. Она издает низкий стон.
Я отдергиваю перья и шлепаю. Мия вздрагивает, дрожит. Ее тело напрягается, и она что-то неразборчиво выкрикивает. Я крепко прижимаю ее рукой, чувствуя, как ее охватывает дрожь.
— О, Боже, о, Боже, Боже, — продолжает она. Я замираю, крепко прижимаясь к ней, чувствуя, как ее накрывает оргазм.
Не могу больше терпеть.
Опускаюсь на колени между ее нежными бедрами и вхожу одним сильным движением.
Мия прижимается ко мне, и я спрашиваю себя, не слишком ли я груб с ней. Но потом смеюсь, потому что она хватает меня за руки и насаживается сильнее. Она поняла, как выбраться из захвата, а я даже не заметил.
Снимаю повязку с ее глаз.
— Ты меня удивляешь, Мия Морроу.
— Покажи мне насколько.
Я держусь за ее бедра и двигаюсь в жестком ритме.
Ее груди колышутся при каждом движении, и я не могу отвести от них взгляд. Все в ней прекрасно, восхитительно.
И мое.
Она держится за меня, согнув колени так, что может двигаться со мной даже со связанными лодыжками. Не знаю, кто из нас теперь контролирует ситуацию, так как теряюсь в ощущениях.
Я двигаюсь внутри нее с нарастающим безумием. Дыхание Мии учащается, и я могу точно сказать, когда ее начинает накрывать более глубокий, сильный оргазм, потому что из ее горла вырывается тихий стон.
Я концентрируюсь на том, чтобы отправить ее туда, куда я хочу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Внезапно она поворачивает голову и кусает меня за плечо. Сильно.
Черт. Я кончаю внутри нее. Плотные стеночки сжимаются вокруг моего члена, и в комнате раздается наш общий стон. Она обнимает меня, и я крепко прижимаю ее к себе. Мы дышим в унисон, наши груди поднимаются и опускаются вместе.
Мы не двигаемся, захваченные последствиями.
Затем она делает вдох.
— Господи, Джекс, — шепчет она. — После тебя я не смогу быть с другими мужчинами.
И тут я понимаю, что и я без нее не смогу.
Глава 8
Мия
Разум. Взорван.
Я пытаюсь прийти в себя, пока Джекс отвязывает мои лодыжки.
— Это было в одном из писем, да? — наконец-то могу произнести я.
— Лодыжки? Щекотка?
Мужчина касается отпечатков, оставленных на моей коже простыней.
— Кажется.
— Значит, ты поняла это раньше меня. — Он смеется. — Черт, я ведь понимал, что ты не Клаус.
Откидываюсь на кровать.
— Мы ведь идем за ним?
— Да.
— А это обязательно? Может, продолжим жить так? — Я смотрю на него. — Или ты стал бедным после того, как Мстители объявили на тебя охоту?
Я думала, что Джекс усмехнется, но отвечает очень серьезно.
— Я бы никогда не доверил свои финансы своему заказчику.
Он ложится рядом со мной, подперев голову рукой. Проводит пальцем по моим ребрам, и я вздрагиваю.
— К тому же, разве я кажусь бедным?
— Нет. — Я понятия не имею, сколько стоит проживание в таком месте, где твои прихоти исполняются, словно ты член королевской семьи. — Но стоит ли идти за Клаусом?
Джекс откидывается на спину и кладет руки за голову, а мне уже не хватает его прикосновений. Поворачиваюсь к нему и кладу голову ему на плечо. Золотистая и гладкая кожа. Должно быть, у него итальянские корни. Определенно. Де Лука. К тому же, сейчас он назвался Арджетти. Ему подходит.
— У меня отняли все, ради чего я вкалывал, из-за одного случая. — Нотка горечи придает его словам резкость. — Я хочу найти Джовану и Клауса и выяснить, чем они занимаются.
У меня горле образуется ком.
— Я с тобой. И мне все равно, если мы оба погибнем. Я с тобой.
— Это смертный приговор.
— Знаю.
Джекс поворачивается ко мне.
— Таких как ты, очень мало.
Я пожимаю плечами.
— Значит, такие, как мы, подходят друг другу.
Он обнимает меня и крепко прижимает к себе. Это именно то, чего я хотела. На что надеялась. Чтобы он признал меня. Чтобы дал знак, что он понимает, что мы похожи. И я имела в виду именно то, что сказала. Никто не будет оплакивать меня. Ничто не держит меня. Все, что может случиться со мной, — впереди.
Я не боюсь идти с ним.
— Когда доберемся до арены, я буду искать их. Моя цель — устроить нам встречу в менее людном месте. Они наверняка уже знают, что мы живы. Уверен, Мстители уже прочесали руины твоего дома и знают, что мы сбежали.
Я представляю незнакомцев, обыскивающих мой дом, и содрогаюсь.
Джекс крепче прижимает меня к себе.
— Судя по тому, что Джована в последний раз ходила на бой ММА, чтобы посмотреть на брата, Клаус против ее присутствия там. Значит, они не в ладах. Мы можем разделить их и победить. Клаусу ты не понравишься, поскольку однажды уже одолела его. — Я чувствую, как лицо Джекса расплывается в улыбке. Поворачиваю голову, чтобы увидеть это, но к тому времени он вновь становится серьезным и смотрит на меня.
— Клаус не обрадуется тебе.
— Вот и отлично, — говорю, вспоминая прикосновения Клауса. — Я даже расстроилась, что не дала ему по яйцам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— У тебя появится шанс. Поскольку ты особенная, с тобой будут обращаться осторожно. Но они могут знать, почему ты особенная. А мы — нет.
— И как это выяснить?
— Обычно когда стирают записи даже Сазерленд — а он отвечает за всю операцию — не может получить к ним доступ.
