Представители другой научной точки зрения, соглашаясь с тем, что ненадлежащее поведение пострадавшего заслуживает всяческого порицания, в то же время выступают категорически против лишения его за это процессуальных прав57.
В настоящее время авторы большинства научных исследований, посвященных проблемам потерпевшего в уголовном судопроизводстве, однозначно высказываются за признание лица потерпевшим вне зависимости от характера его поведения58. Данную точку зрения, по нашему мнению, следует признать правильной и обоснованной.
Действительно, говорить о неправомерном поведении потерпевшего (как взрослого, так и несовершеннолетнего) можно лишь после того, как в суде будут полностью установлены все обстоятельства уголовного дела, в том числе и поведение потерпевшего. До этого момента нельзя считать окончательно установленным не только факт совершения преступления обвиняемым, но и факт виктимного поведения потерпевшего.
Следовательно, в ходе уголовного судопроизводства лицо, пострадавшее от преступления (включая несовершеннолетнего), в любом случае должно быть признано потерпевшим хотя бы для того, чтобы иметь возможность опровергать заявления обвиняемого по поводу поведения пострадавшего, которые вполне могут быть заведомо ложными. В этой связи следует согласиться с обоснованным утверждением С. А. Александрова о том, что «призыв не допускать в процесс, лишать средств защиты лиц, действующих вразрез с нормами нравственности, – прямое ориентирование на свертывание процессуальных гарантий интересов личности»59.
Если же придерживаться противоположной точки зрения, то, по нашему мнению, можно прийти к выводу о целесообразности лишения всех процессуальных прав обвиняемого (подозреваемого) в преступлении на том основании, что его поведение также не отличается высокой нравственностью и моралью.
Представляется, что отказ пострадавшему от преступления в наделении его процессуальными правами потерпевшего равносилен отказу ему в правосудии. Такой отказ противоречит положениям, регламентированным ч. 1 ст. 46 и ст. 52 Конституции Российской Федерации, согласно которым, во-первых, каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод и, во-вторых, права потерпевших от преступлений охраняются законом и государство обеспечивает всем доступ к правосудию.
В этой связи, на наш взгляд, представляется более обоснованным мнение, согласно которому по уголовному делу в качестве потерпевшего следует признавать любого несовершеннолетнего пострадавшего, если собранными доказательствами будет установлено, что подростку преступлением причинен вред или была реальная угроза причинения вреда. Причем решение этого вопроса следует никоим образом не увязывать и не ставить в какую-либо зависимость от его виктимного поведения60. По нашему мнению, совершенно недопустимо считать несовершеннолетнего виновным в совершении в отношении него общественно опасного деяния. Разумеется, суд правомочен учесть небезупречное поведение подростка при определении степени виновности подсудимого, а также установления вида и размера уголовного наказания.
В свете рассматриваемых вопросов следует также обратить внимание на однозначную позицию Верховного Суда РФ, указавшего, что, если совершению преступления предшествовало неправомерное или провоцирующее поведение других лиц, суд вправе признать это обстоятельство смягчающим наказание виновного, а также направить в необходимых случаях частные определения по месту работы или жительства этих лиц61.
Гарантированное обеспечение защиты прав и законных интересов несовершеннолетних потерпевших в уголовном судопроизводстве предполагает правильное определение не только наличия оснований, но и момент составления процессуального акта о признании подростка потерпевшим по уголовному делу.
В завершение настоящего параграфа можно заключить следующее. Учитывая, что термин «потерпевший» используется в уголовном праве и уголовном процессе в различных значениях, представляется целесообразным заменить понятие «потерпевший» в его уголовно-правовом значении на термин «пострадавший», который не носит уголовно-процессуального характера.
§ 2. Международные стандарты и нормы международного права, определяющие понятие и правовое положение несовершеннолетнего потерпевшего в уголовном процессе
В настоящее время во всех странах, включая Российскую Федерацию, особое и все возрастающее по своей значимости место стало занимать международное право, оказывающее существенное воздействие на содержание и направленность реформирования национального законодательства. Взаимообусловленность и взаимовлияние международного права и национальной правовой системы выступает мощным фактором развития различных отраслей права в любом государстве. Если первоначально международно-правовые нормы считались частью внутренней правовой системы только в странах англосаксонской правовой семьи – США и Великобритании, – то после Второй мировой войны многие государства континентальной Европы (например, Франция, ФРГ, Италия и другие) признали международное право в качестве одного из источников внутреннего права62. Российская Федерация также подтвердила свое намерение к интеграции в межнациональное правовое пространство и в этой связи включила в свою правовую систему общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры63.
Анализ содержания ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации показывает, что в правовую систему России включено два вида источников международного происхождения:
1) общепризнанные принципы и нормы международного права;
2) международные договоры Российской Федерации.
Ярким примером практической реализации положений общепризнанных принципов и норм международного права в правоприменительной практике служат многосторонние международные договоры, в подписании которых участвуют большинство государств мирового сообщества. В числе таких договоров следует прежде всего назвать Устав Организации Объединенных Наций и Всеобщую декларацию прав человека 1948 г., за положениями которой государства признали юридическую силу, несмотря на то что она была провозглашена резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН64.
К этой же группе правовых актов можно отнести Международный пакт о гражданских и политических правах (1966), Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод (1950) и некоторые другие документы, в частности Декларацию основных принципов правосудия для жертв преступления и злоупотребления властью, принятую резолюцией 40/34 Генеральной Ассамблеи ООН от 29.11.1985, нормы которой составляют основу процессуального статуса потерпевшего в международном праве.
Изучение постановлений Конституционного Суда Российской Федерации по делу о проверке конституционности положений ч. 1 и 2 ст. 295 УПК РСФСР в связи с жалобой гражданина М. А. Клюева65, по делу о проверке конституционности положений ч. 3, 4 и 5 ст. 377 УПК РСФСР66 и по делу о проверке конституционности положений ч. 2 и 4 ст. 20, ч. 6 ст. 114, п. 3 ч.1 ст. 145, ч. 3 ст. 318, ч. 1 и 2 ст. 319 УПК РФ в связи с запросами Законодательного собрания Республики Карелия и Октябрьского районного суда города Мурманска67 показывает, что Конституционный Суд РФ наряду с иными общепризнанными нормами международного права руководствуется положениями Декларации основных принципов правосудия для жертв преступления и злоупотребления властью.
Аргументировав свои решения положениями указанной Декларации, Конституционный Суд РФ тем самым признал, что данный документ содержит общепризнанные принципы и нормы международного права.
Необходимо отметить, что положения Декларации основных принципов правосудия для жертв преступления и злоупотребления властью практически без изменения вошли в некоторые нормы Конституции Российской Федерации (в частности, в ст. 52 Основного закона, согласно которой права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом и государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба), что служит еще одним подтверждением ее общепризнанного характера.
Помимо перечисленных документов в постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации делается ссылка на решения Европейского суда по правам человека, имеющие силу прецедента. Так, в решении по делу о проверке конституционности положений ч. 1 ст. 47 и ч. 2 ст. 51 УПК РСФСР в связи с жалобой гражданина В. И. Маслова Конституционный Суд, аргументируя свою позицию, использовал решения Европейского суда по правам человека, в частности решение от 24.05.1991 по делу Quaranta, Series A, no. 205, para 27; решение от 24.11.1993 по делу Ymbrioscia, Series A, no. 275, para 36; решение от 08.02.1996 по делу Murray, 1996-1, para 66 и другие68. Тем самым и судебную практику можно считать источником международного, а в силу ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации – и национального права.
