До сих пор не верю, что все это было всерьез:
Разбитых роз лепестки…
Глава 5
…и они тараторили наперебой, словно у них это была последняя попытка оправдаться передо мной… Перед… Будто бы я их в чём-то обвинял. Каждый старался как только мог замолить своим высказыванием свое участие в этой гнусной и позорной сцене, свою вину, вымолить себе мое понимание и, возможно, прощение.
Если бы я смог им это простить. Будто бы такое можно простить.
Я не обвинял, обвиняло моё молчание. Но я и сам чувствовал себя виноватым. И не было никого, на кого я тоже мог бы наброситься со своими объяснениями, выплеснуть их в поисках оправдания.
Никого…
– Где же все были? – спрашивает Лена.
– Они меня окружили, взяв в плотное кольцо словно пленного… И галдели, галдели… Свора сорок… Но все – как гиены. Они готовы были меня загрызть, растащить на кусочки, по косточке, только бы я их выслушал… Заглядывали в глаза, тесня друг друга, толкаясь в сутолоке, оттесняя друг друга или подминая тех, кто рядышком под себя… Кто был посильнее… Тех, кто послабее… Как это бывает вокруг… Жуткое зрелище…
– Кто – они? – спрашивает Лена.
– Ну кто?! Все! Все эти наши… Ваши… И Ушков, и Валерочка, и Переметчик… Наши упыри… Уличенки и ухриенки… Помнишь, я о них вскользь как-то рассказывал…
– Хорошенькое «вскользь»! Ты их чехвостил на каждом шагу, при каждом удобном случае…
– Все эти здяки, шипящие и гавкающие… швецы, шапари, шматковы… швондеры и шариковы… Тебе сейчас трудно их вспомнить, но они…
– Ха! Трудно! Да ты унавозил ими каждое своё слово! От них просто смердит! И вся ваша пирамида провонялась их полноправным участием.
– Полноправным?
– Ты сам говорил: гвоздики, винтики, – говорит Лена, – ваш противовес для баланса?
– Да, они… Вполне полноправным. Но, как видишь, они перевесили нас… Планарии… шшш… шавки… шипящие и ползающие…
– Как же им удалось?
– Наши Бруты!.. И Волошин, и Авлов… Вся эта свора гиен… Оказалось – зряшное это дело – зудящие Здяки, Ергинцы, Переметчики… Рассчитывать на то, что вот они позудят-позудят и стихнут… Оказалось, они – несметная сила, полчище гиен, и имя им – легион…
– Моль?
– Моль! Моль, точно – моль… Тля… Они как…
– Остановись, Рест! Я тебя уже не первый раз спрашиваю, можешь ответить?
– Спроси ещё раз, – говорю я, – спрашивай!
Лена держит паузу. Затем:
– Смотри, – говорит она, – вот эти твои полчища гиен с твоими легионами вдруг все восстали… Так?..
– Я же сказал!
– Но поясни мне, пожалуйста: что же всё-таки произошло? Что вдруг такого случилось, что весь мир ринулся на вас, скаля зубы и пуча глаза? Где истоки и причины бунта можешь сказать?
– Причины, – говорю я, – истоки… Бунта! Неужели не ясно? Никаких причин и никаких истоков и никакого бунта! Ничего этого не было и в помине! Всё дело в том…
– В чём же?!
Разве я так бестолково рассказываю, что Лена воспринимает весь этот хаос как бунт? Разве не ясно, что и без всякого бунта… Просто все вдруг уразумели, что дождались, дождались! Все вдруг осознали, что так яростно и свирепо предрекаемый всеми пророками и провидцами конец света – отменяется! Отменяется! Разве это не повод для вселенского ликования?! Жорино же распятие клонированным Иисусом – это чистой воды показуха! Иисус, чтобы привлечь внимание толпы, упаковал Жору в свои одежды, сделал из него агнца, по сути козла отпущения. Этим распятием он подлил масла в огонь! И вызвал небывалый интерес публики: зрелищ, теперь только зрелищ! Казалось, что хлебами уже все были сыты (хотя сыт был только «золотой» миллиард, остальные же жили впроголодь), а вот зрелища всегда были в фаворе. Вот он и кинул толпе кость: нате – подавитесь! Экзальтация толпы – как рычаг управления, как вожжи для зашоренной лошади…
– Хорошенькие вожжи, – говорит Лена
– Да уж… Как видишь – сработало!
– Распятие в двадцать первом веке… Конечно, это любопытно, – соглашается Лена! – Нонсенс! Это не какая-то там Мадонна! Не какой-то там Иосиф Кобзон с Лепсами и Розенбаумами…
– Как видишь, – говорю я, – Иисус знает своё дело! Это почище коллайдера! Так что никакого бунта и не было. Было всеобщее ликование: «Распни, распни его!». История повторяется на новом витке. Так что… вот…
– О, кей, – говорит Лена, – а где же в это время был ты?
– Я же рассказывал… А я… Я… Меня не было…
Лена только мотает головой.
– А кого же спасала Тина?
– Всех! Кроме Жоры. Жора сам согласился… Как жертва. Я же рассказывал. Ну, не совсем так, чтобы… Это было бы слишком просто – жертва. Он проникся духом Иисуса. Он практически Им стал. И он понимал, что если народу нужен Бог – другого никого нет. Жора однажды примерил Его тиару – терновый венец – и уже её не снимал. И нечего душой кривить – она пришлась ему впору. И никого другого не нашлось, чтобы… Другого никого нет! Понимаешь – просто нет! Ведь Жора был пропитан Иисусом, как… Так вот… Тина спасала…
Мысль о Тине…
…эти мысли мои, увы, ниоткуда-туда,у иуды с ладони взлетает мой голубь почтовый,вызрел голос и пал, и безумья приходит страда,бьётся сердца комок в тесно-рёберных жёстких оковах…
У, Иуды…
– У Иуды с ладони взлетает мой голубь почтовый, – невольно произношу я.
Лена не понимает меня:
– Ты-ы-ы…
– А как же! – говорю я, – я не мог не отправить весточку Иуде! Я его предупредил. Никому не нужны теперь никакие поцелуи, понимаешь? Иуд сейчас развелось, как грязи…
Лена не понимает, о какой грязи я говорю.
– Мы просто все вываляны в грязи, – говорю я, – и Тина пришла, понимаешь, пришла, чтобы… Безумья страда! Время жатв, понимаешь!..
– Что посеешь?.. – говорит Лена.
Я киваю: точно!
– Понимаю, – говорит Лена.
Нет на свете ничего прекрасней, чем это её «понимаю»!
– Они его увезли, – продолжаю я. – Накануне. А я? Где-то был. Не провалился же я сквозь землю! То ли в теннис сражался с Хосе, то ли в шахматы состязался… убей не помню… Может, с Аней… Мы так и не выяснили… Да-да, мы как раз с Аней… Она меня спеленала, просто стреножила – прижала к стене! Когда мне удалось вырваться, я долго не мог прийти в себя: Жору взяли!.. Я узнал об этом от Юры и уже предпринимал попытки освобождения Жоры… Юля нашла меня…
– Ей тоже удалось?..
– Ты знаешь нашу Юлю. Помнишь, я рассказывал историю с Этной, когда Юля хотела выпрыгнуть из вертолёта?
– Из вертолёта?!
– Она же выпрыгнула! Со своей кинокамерой! Чтобы… Правда, в жерло ей угодить не удалось – она плюхнулась тогда в море, выловили рыбаки… Ну, помнишь?
– Не помню.
– Вот и сейчас ей удалось сбежать от Тины, и она тотчас бросилась на выручку Жоры. Как и я!
– Сбежать?! От Тины? Она что же – взяла вас в плен?
– Ну, не сбежать, не сбежать… Не придирайся к словам. Никакого плена не было.
– И выручила?
– Её тоже чуть не…
– У меня просто голова идёт кругом, – говорит Лена.
От такого волосы встанут дыбом! «…скоро мне перекроют последние вспышки огня…».
– Время, – говорю я, – вовсе не врач. Вот оно – пробирается мимо…
– Ты сегодня не выспался, – говорит Лена.
– И вот, – продолжаю я, – обо всём об этом мне и поведала Юля. Она сама была свидетельницей…
– Чего? – спрашивает Лена.
– Жора и сам этого хотел. Как жертва.
– Чего хотел-то?
– Ну ты помнишь, Юра рассказывал, как Тина дала Жоре волю…
– Волю?
– Ну не то, чтобы волю. Пойми, Тина никого не держит на поводке! И ни за кого не принимает решений! Она просто есть! Как воздух, как солнце! Она – как свет, понимаешь? Светит и всё. А ты сам принимай решение… Если видишь, если не слепой. Если ты не тень на её свету!..
– Понятно, – говорит Лена.
– Жора сам так решил, и Тина не противилась. Она и не настаивала…
– Слушай, Рест, с этой вашей Тиной столько загадок… Её так много, что…
– Да, – признал я, – есть немного…
– Расскажи…
– Давай по порядку…
Лена умолкает.
– С Юлей нам удалось спрятаться… Мы укрылись в каком-то бунгало… То, о чём она рассказала… Сперва Юра… О Жоре с Тиной… Теперь вот Юля… Я до сих пор не пойму, почему я оказался не у дел. Может быть, Тина, думал я, как-то меня отодвинула от происходящего… Как? Зачем? До сих пор не могу взять в толк. И Аня… Ты же знаешь её: прилипнет – не отклеишь…
– Рест, я вижу, тебе так и хочется повесить свое отсутствие на Тину.
– Да-да, ты права – хочется. Так проще! Но я понимаю, что дело не в Тине – во мне.
– Что же Юля?
– Они взяли Жору… Как Христа.
– То есть, – не понимает Лена, – кто они?
– Ну, наши же! Гильгамеши и навуходоносоры… Вся эта свора… Ну, и все – мокрицы, планарии, жабы и кроты… Они объединились… Я же говорил!..
