— И времени, товарищ командующий, и средств. Убедительно прошу приказать начальнику тыла армии удовлетворить наши заявки.
Романенко кивнул на меня:
— Проси члена Военного совета, это в его власти.
— Вот уж нисколько! — рассмеялся Рыбалко.— Его власть на железнодорожный транспорт не распространяется. Эшелоны с боеприпасами именно там и застревают.
В то время проблемы боевого снабжения соединений были для нас наиболее животрепещущими. На станциях и полустанках скапливались сотни эшелонов с горючим, боевой техникой, снарядами и другими военными грузами, занаряженными нашей армии. Гитлеровская авиация разбомбила участки путей подвоза, а восстановление шло крайне медленно. Все мы, в том числе и Копцов,
отлично знали положение дел. Но как не воспользоваться личной встречей с командующим и не напомнить лишний раз о своей просьбе?
«Посочувствовали» друг другу и поспешили к машинам.
Едва доехали до НП командира корпуса, как донесся рокот моторов — приближались танки бригады, переходящей в наступление с ходу.
В этих местах дождя так и не было, и в душном мареве, окутавшем высотку, где «противник» держал оборону, с трудом просматривались окопы и траншеи. В них копошились бойцы: готовились к отражению танковой атаки.
С появлением стальных машин взвилась красная ракета, и сразу ожила опушка леса. Из-за кустов и деревьев, из незаметных складок местности поднималась пехота и, укрываясь за танками, устремлялась к высотке. «Обороняющиеся» сразу же открыли «огонь».
Танки начали обтекать высотку и помчались к траншеям оборонительной полосы. «Уцелевших» пехотинцев осталось не так уж много: «огонь» батареи и пулеметов был достаточно метким. Все шло, как в настоящем бою. И вдруг...
Мы не поверили собственным глазам.
Когда танки вплотную подошли к обороне «противника», из траншей начали выскакивать бойцы и разбегаться по полю — кто навстречу танкам, кто от них.
— Они с ума сошли! — заволновался Рыбалко.— Их же всех в бою перебьют и передавят!
Копцов беспомощно развел руками:
•— Проклятая танкобоязнь! Учим, учим, а толку мало...
— Значит, плохо учите! — рассердился Романенко.— Поехали к ним.
«Бой» затих. Командующий приказал собрать роту, только что занимавшую траншеи. Пристыженные бойцы стояли перед ним, переминаясь с ноги на ногу.
— Почему разбежались? — гневно спросил Прокофий Логвинович.
— Страшно было, товарищ генерал...
— Но ведь знали, что вас перестреляют из танкового оружия?
— Знать-то знали, да совладать с собой не смогли...
— А что должны были делать, Рыбалко.
— Как не знать — учили ведь нас...
знали? — спросщ .
— Вот и расскажите, чему вас учили!
Заговорили все разом:
— Присесть в траншее... Пропустить танк через себя... Кинуть ему на корму бутылку...
— И сами бы уцелели, и оборону удержали, и вражеский танк уничтожили бы,— начал перечислять Павел Семенович, когда голоса бойцов смолкли.— А теперь, можно считать, вас как бы и в живых нет. Верно?
Бойцы вздыхали и переглядывались. Один из них еще пытался оправдаться:
— А если в том танке водитель никудышный?
— Тебе-то что до этого водителя? — не понял Рыбалко.
— Как это что? Хороший водитель по прямой через траншею перемахнет, а плохой — косо. Вот корма и за- -валится, да и расплющит тебя, как козявку.
„.Копцов доложил, что преодолению танкобоязни уделяется много внимания во всех подразделениях, и ои заверяет, что до начала боев с ней будет покончено.
— До начала боев? — переспросил Рыбалко.— А вы знаете, когда это начало будет?
— Надеемся, что очень скоро. Командиры и политработники так и ориентируют людей.
Пройдет совсем немного времени, и мы убедимся, что слова Копцова не расходятся с делом.
Командующий уехал, а разбор просмотренного учения проводил Рыбалко: боевую и политическую учебу1^ командного состава Романенко возложил на него.
Павел Семенович детально разобрал недостатки в организации проведенного учения и, суммируя свои за-Я мечания, сказал:
— В действиях частей налицо шаблон, подражание схемам уже известных операций. А надо помнить, что каждый бой требует творческого подхода, учета кон-| кретных условий, положительных и отрицательных факторов, которые могут повлиять на его исход. Я обратил внимание,— продолжал он,—на действия командира од-| ного из танковых батальонов. Комбат своевременно заметил, что «противник» накапливает силы и готовится
атаковать его позиции. Он созвал командиров подразделений, поставил им задачу Казалось бы, поступил в соответствии с уставом. Но пока командиры слушали приказ, возвращались в подразделения и организовывали сопротивление, «противник» успешно нанес по ним удар.
Рыбалко помолчал. Дал возможность обдумать услышанное, а затем спросил, в чем была ошибка комбата.
Высказывались различные мнения. Павел Семенович хмурился, но не перебивал. Наконец поднялся капитан-танкист:
— Вы, товарищ генерал-майор, говорили обо мне и моем батальоне. Я понял свой просчет. Увидев приготовления «противника», следовало отдать приказ на контратаку через офицера связи. Благодарю за урок.
Рыбалко понравилась прямота капитакагОн одобрительно кивнул.
— В этой войне танкам отводится огромная роль,— продолжал Павел Семенович.— Поэтому людей надо готовить прежде всего к отражению танковых атак Можно наилучшим образом подготовить противотанковые средства, но если бойцы, поддавшись панике, станут разбегаться с рубежей обороны — сражение выиграет враг. Следовательно, вы, командиры и политработники, обязаны в кратчайший срок излечить бойцов от танкобоязни. Это опаснейшая болезнь!..
Потом мы с Павлом Семеновичем в политотделе корпуса обсудили планы партийно-политической работы, тематику докладов и бесед, намеченных и уже проведенных в подразделениях. Я ознакомился со средствами агитации и пропаганды, некоторые одобрил, кое-что порекомендовал изменить.
Рыбалко заинтересованно слушал и время от времени вносил существенные поправки. Он, боевой комиссар гражданской войны, хорошо понимал значение правильно организованной политработы в армии в предстоящих боях.
Я спросил, доведен ли до личного состава приказ Народного Комиссара Обороны от 1 мая 1942 года.
— Конечно,— поспешил с ответом один из инструкторов политотдела.— Прочитан во всех подразделениях!
Рыбалко нахмурился и с несвойственной ему резкостью переспросил:
— Прочитан? И это все?.. А что же там делают политработники?
Порывшись в лежащей перед ним папке, Павел Се-менович извлек этот приказ.
— Вслушайтесь в каждую строку, в каждое слово!— потребовал он и начал читать: «Пулеметчикам, артиллеристам, минометчикам, танкистам, летчикам — изучить свое оружие в совершенстве, стать мастерами своего дела, бить в упор фашистско-немецких захватчиков до полного их истребления!» И далее: «...командирам — изучить в совершенстве дело взаимодействия родов войск, стать мастерами дела вождения войск, показать всему миру, что Красная Армия способна выполнить свою великую освободительную миссию!»
Рыбалко обвел взглядом собравшихся и спросил:
— Это ли не конкретная программа действий для всех нас, товарищи коммунисты? Вы должны, вы обязаны организовать работу так, чтобы каждый воин задумался: в совершенстве ли он уже овладел доверенным ему оружием, готов ли к встрече с таким сильным врагом, как гитлеровская армия. А если еще не готов, то что обязан сделать, чтобы подготовиться к боям так, чтоб совесть его перед товарищами, близкими и родными была чиста.
Мельком взглянув на незадачливого инструктора, Павел Семенович продолжал:
— Не просто прочитать этот приказ надо, а в ежедневной работе с людьми проверять, как он выполняется каждым — от командиров до рядовых бойцов. Такова задача всех коммунистов корпуса, и вы, дорогие товарищи, должны организовать ее выполнение.
Беседа в политотделе затянулась до поздней ночи. В штаб армии мы с Павлом Семеновичем возвращались в хорошем настроении. Командный состав, политработники 15-го танкового корпуса ответственно относились к возложенным на них задачам. Можно было не сомневаться, что к тому времени, когда придет пора вступить в бой, это соединение с честью выполнит воинский долг.
Как-то в конце июня командующий артиллерией армии полковник К. А. Семин докладывал Военному совету о ходе боевой учебы артиллеристов в соединениях. Он высказал мнение, что до тех пор, пока соединения не будут обеспечены снарядами в достаточном количестве, от них нельзя требовать высоких показателей.
— В какой корпус, в какую бригаду ни приедешь,—
