С точки зрения лексической «Альтависта» не допустила искажений, несмотря на то, что слова́ God called the light Day («Бог назвал свет Днем») превратились в историю некоего бога, который назвал день «легким» (в смысле: «призвал легкий день», llamó el día ligero), а прилагательное void («пустая») «Альтависта» поняла как существительное (ναcíο, «пустота»), И почему бы ей не понять слово face («лицо») как саrа («лицо»), что по-английски скорее было бы countenance («внешний облик»), а не surface («поверхность»)? Почему у бездны должна быть поверхность, а не лицо, как у луны? В крайнем случае «Альтависта» могла бы понять, что слова that it («что он») не переводятся как que que («что что»). Однако она поняла слово beginning («начало») как причастие («начинающий»), а не как существительное, поскольку она не снабжена библейско-богословскими сведениями и не видит существенной разницы между Богом, стоящим в начале, и Богом, что-то начинающим. С другой стороны, даже с точки зрения богословской и космогонической слова «Бог, который начинал» оказываются трогательны и убедительны. Судя по тому, что мы о Нем знаем, Он действительно создавал мир впервые, и это, возможно, объясняет многие несовершенства вселенной, в которой мы живем, – включая и трудности перевода.
Это внушает нам подозрение, что перевод зависит не только от лингвистического контекста, но и от чего-то внешнего по отношению к тексту, что мы называем сведениями о мире или энциклопедическими сведениями.
Так вот, «Альтависта», видимо, снабжена богатыми сведениями о мире, а также терпением, но, кажется, лишена способности производить даже простейший контекстуальный отбор, поскольку она выказывает незнание того, что слово spirit получает различные смыслы в зависимости от того, где оно произносится, – в церкви или в баре.
Когда я поручил «Альтависте» перевести испанский текст обратно на английский, я получил следующие результаты:
In the God that began created the sky and the Earth and the Earth was without form, and emptiness; and the dark was on the face of the deep one. And the alcohol of the God moved on the face of waters. There and the God said, let be light: and there was light. And the God saw the light, that that was good: and the God divided the light of the dark. And the God called the slight day, and the dark that it called to Night. And afternoon and the morning was the first day. And the God said, there it let be firmament in means of waters, and it let divide it waters of waters. And God did firmament, and divided the waters that were under firmament of the waters that were on firmament. And it was so.
[† В Боге что начинал сотворил небо и Землю, и Земля была без формы, и пустота; и тьма была на лице глубокого. И алкоголь Бога двигался на лице вод. Там и Бог сказал, пусть быть свет: и был свет. И Бог увидел свет, что что был хорош; и Бог отделил свет тьмы. И Бог назвал небольшой день, и тьму что оно назвало к Ночи. И послеполуденное время и утро были первым днем. И Бог сказал, вот да будет небосвод в средстве вод, и он, пусть он отделяет воды вод. И Бог сделал небосвод, и отделил воды что были под небосводом вод что были на небосводе. И это было так. (англ., «Babel Fish»)]
Этот текст в большей или меньшей степени пал жертвой ошибок предыдущего, если не считать перевода испанского medio («середина») как means («средство») – простительная лексическая ошибка, – а также перевода de las aguas («от вод») как of waters («вод») в силу отсутствия энциклопедических сведений о том, что waters of waters («во́ды вод») не существуют. Но эту проблему исправляет следующий перевод на немецкий:
Im Gott, der anfing, stellte den Himmel und die Masse und die Masse war ohne Formular und emptiness her; und die Dunkelheit war auf dem Gesicht vom tiefen. Und der Spiritus des Gottes verschob sich auf dem Gesicht des Wassers. Dort und der Gott sagte, lassend Sie, Licht zu sein: und es gab Licht. Und der Gott sah das Licht, das, das gut war: und der Gott teilte das Licht der Dunkelheit. Und der Gott benannte den geringfüguigen Tag und die Dunkelheit, die sie zur Nacht benannte. Und Nachmittag und der Morgen waren der erste Tag. Und der Gott sagte, dort lieβ er firmament in den Mitteln des Wassers sein, und er lieβ es teilen wässert vom Wasser. Und der Gott tat firmament und teilte das Wasser, das unter firmament des Wassers waren, das auf firmament waren. Und es war so.
[† В Боге, который начинал, изготовил небо и толщу и толща была без формуляра и эмптинесс, и тьма была на лице глубокого. И Дух Бога передвигался на лице воды. Там и Бог сказал, позволяя Вам, свету быть: и был свет. И Бог увидел свет, что, что хорош был: и Бог отделил свет тьмы. И Бог назвал ничтожный день, и тьму, которую она назвала к ночи. И послеполуденное время и утро были первым днем. И Бог сказал, там Он позволил небосводу быть в средствах воды, и позволил ему отделять обводняет от вод. И Бог сделал небосвод и отделил воду, что были под небосводом воды́, что были на небосводе. И было так. (нем., «Babel Fish»)]
Немецкий перевод сохраняет идею начинающего Бога, но переводит Earth («Земля») как Masse («земная толща»), form («форма») как Formular («формуляр»), повторяет прежние ошибки, в силу которых мир лишен формы и эмптинесс, а день становится маловажным или ничтожным. Алкоголь Бога по праву становится Spiritus («Духом»), that that («что что») попросту превращается в das das («что что»).
Чтобы перевести слово created («создал»), «Альтависта» нашла немецкий глагол herstellen («производить») с отделяемой приставкой, который спрягается так: Ich stelle her («Я произвожу») или Ich stellte her («Я произвел»); в силу некоторых синтаксических правил, известных программе, она должна поставить приставку her в конце фразы; но «Альтависта» не осознает, что фраза кончается словом Himmel («небо»), и ставит her слишком далеко впереди. Кроме того, если говорить о словах waters of waters («во́ды вод»), то программа понимает первое слово как глагол, а второе – как существительное. Я не устоял перед искушением поручить «Альтависте» задачу перевести этот немецкий текст обратно на английский, и вот результат:
In the God, which began, placed the sky and the mass and the mass was without form and emptiness ago; and the darkness was on the face of the deep. And the white spirits of the God shifted on the face of the water. There and the God said, leaving you, to be light: and there was light. And the God saw the light, which, which was good: and the God divided the light of the darkness. And the God designated the slight day and the darkness, which designated it to the night. And afternoon and the morning were the first day and the God said, there let it in the means of the water be firmament, and it left it divides waessert from the water. And the God did firmament and divided the water, which firmament under the water was, which were on firmament. And it was like than.
[† В Боге, что начинал, поместил небо и массу и масса была без формы и пустота тому назад, и тьма была на лице глубокого. И уайт-спириты Бога передвигались на лице воды. Там и Бог сказал, оставляя Вас, быть свету: и был свет. И Бог увидел свет, что, что был хорош: и Бог отделил свет тьмы. И Бог назначил легкий день и тьму, что назначила это к ночи. И послеполуденное время и утро были первым днем, и Бог сказал, пусть в средстве воды быть небосводу, и это оставило это отделяет вэссерт от воды. И Бог сделал небосвод и отделил воду, что небосвод под водой был, что были на небосводе. И было примерно так. (англ., «Babel Fish»)]
Интересно, что в немецком stellte… her («произвел») «Альтависта» не узнает глагола с отделяемой приставкой, понимает слово her, стоящее обособленно, как наречие ago («тому назад») и создает замечательное выражение placed… ago («поместил… тому назад»); зато в английском остаются другие немецкие конструкции с глаголом в конце фразы. Spiritus снова становится чем-то алкогольным, и конечно же «Альтависта» не может перевести wässert («обводняет»).
Наконец, полностью утратив всякое чувство меры, я поручил «Альтависте» перевести этот последний английский текст на итальянский, и вот как он был восстановлен:
Nel dio, che ha cominciato, disposto il cielo e la massa e la massa era senza forma ed il emptiness fa; e la nerezza era sulla faccia del profondo. E le acqua ragia del dio hanno spostato sulla facia dell‘acqua. Là ed il dio ha detto, lasciandoli, per essere luce: e ci era luce. Ed il dio ha visto la luce, che, che buono: ed il dio ha diviso la luce della nerezza. Ed il dio ha indicato il giorno leggero e la nerezza, che la ha indicata alla notte. Ed il pomeriggio e la mattina erano il primo giorno ed il dio detto, la lascia nei mezzi dell’acqua è firmament ed a sinistra esso divide il waessert dall’ acqua. Ed il dio ha fatto il firmament ed ha diviso l’acqua, che il firmament sotto l‘acqua era, che erano sul firmament. Ed era come quello.
[† В Боге, что начал, расположил небо и массу и масса была без формы и эмптинесс тому назад; и чернота была на лице глубокого. И скипидары Бога переместились на лице воды. Там и Бог сказал, оставляя их, чтобы быть свету: и был свет. И Бог увидел свет, что, что хорош: и Бог отделил свет черноты. И Бог указал легкий день и черноту, что указала ее ночи. И послеполуденное время и утро были первым днем и Бог сказал, оставь ее в средствах воды есть небосво и слева он отделяет вэссерт от воды. И Бог сделал небосво и отделил воду, что небосво под водой был, что были на небосво. И было примерно так. (ит., «Babel Fish»)]
