- Но ведь он не имеет права осуществлять ассенсию без нашего согласия! - воскликнула Сильвонг, ударив кулаком по столу. - Неужели никто не вмешался?!
Тамерлан перевел на нее взгляд:
- Во дворце больше нет тех, кто смеет ему возражать. Теперь ему позволено все.
Послышались шумные вздохи. Генерал добавил:
- Первым делом он собирается вносить военную реформу, менять высшие чины и переформировывать состав Совета. Он так и сказал во время своей речи. Прямо после слов о погребении Акиллера.
- Наглость присуща всем темным, - произнес один из офицеров Залесного Междугорья.
- А потом сказал, что великодушно соглашается управлять империей три месяца, до вступления Аден в совершеннолетие. Надеюсь, все понимают, чем это нам грозит?.. И чем грозит династии?
- Трех месяцев ему хватит, чтобы нас разоружить, - сказал Вальдар. - За три месяца он может ввести абсолютно новую систему...
- Избрать новых воевод и офицеров, - добавила Крэллис.
- Быть может, он хочет проверить нас на уровень смелости, - задумчиво произнесла Сильвонг, - на покорность силе Браслетов?
- Он делает нам вызов, - заключила Велитта.
Члены Совета, казалось, погрузились в глубины самого океана. Они как будто не дышали.
- Я не прощу ему этой дерзости! - сказал вдруг Тамерлан. - Убив Акиллера, он начертал на себе цель для моего меча. И пусть хоть все Войско Потустороннее попробует меня остановить! Кто со мной?
После короткого молчания Велитта первой извлекла из наручных ножен тонкий золотистый стилет и воткнула его прямо в камень стола. Ее глаза пылали гневом, бледное лицо казалось мраморным. Она яростно осмотрела всех затаивших дыхание.
- Я пойду, Тамерлан! - сказала она. - Меня тоже не пугает Шимрон и его армия.
Сидящие за столом воины старались не смотреть друг другу в глаза. Каждый из них понимал, насколько серьезно будет их решение. В тот миг каждый ставил на карту свое будущее: сохранят ли они свою жизнь, оставаясь под властью вечных врагов, униженные и покоренные, или же рискнут и сделают вызов всей тьме... Тьме, которая теперь вооружилась величайшим источником энергии. Тьме, которая через три месяца - и это не требовало излишних размышлений - убьет последнего представителя рода Акиллеров...
Вальдар резко крутанул в руке свой нож, который рассматривал до того момента, вздохнул и вонзил лезвие прямо в камень.
Крэллис вздрогнула, услышав скрежет идеально заточенной наипрочнейшей даргской стали, погрузившейся в круглый стол. На миг она подумала, что все они сейчас как этот клинок. Пусть кажется невозможным вонзить нож в камень, но если оружие заточено и твердо, если рука крепка и надежна, лезвие победит. И она тоже вытянула нож, вонзив его так же, как Велитта и Вальдар.
Воины все еще сомневались. Тогда воевода северной, самой опасной и дикой провинции Овермуна, Эрединк Аррэ-Тур, поднялся из-за стола и холодно обратился:
- Я родился в вулкане, как и каждый из вас. Десять лет я носил имя, данное мне приемными родителями, жил в доме, предоставленном ними, - голос его дрожал первое время, но внезапно стал принимать характер нарастающей волны. - Я был человеком, любящим свой дом и семью... И я скорбел, когда оба родителя почили с миром в своей скорой старости. Лишь когда они постарели, а я остался молод, я понял, что всегда, всегда у меня были иные родители - мои истинные мать и отец.
Все присутствующие как будто бы напряглись после его слов. Эрединк заметил это и продолжил:
- Именно они дали мне истинное имя, подарили новый дом и приняли меня в свою бессмертную семью. Именно они воспитали меня в лучших традициях военной державы и заверили, что мой долг - это быть защитником. Так вот я скажу: моей матерью была и будет империя, моим отцом был и будет Акиллер. И пусть кто скажет, что я не прав, если я считаю честью отомстить за смерть отца! - его широкий кинжал на одну треть погрузился в круглый стол.
За этим восклицанием послышались шуршания клинков, вытаскиваемых из ножен, звонкие удары. Зал наполнился уверенными голосами: "За мать-империю!", "За смерть государя!", "Пусть мой меч уничтожит тех, ради кого он был заточен", "За вечный Овермун! За вечного Акиллера!", "Армии Тьмы суждено пасть!", "Пусть моя жизнь будет залогом жизни Овермуна!", "Да поможет нам Высший Творец!.."
Когда в столе были погружены лезвия двадцати двух клинков, и каждый присутствующий ощущал воинственность соседа, вновь наступило молчание. Все посмотрели на Сильвонг. Девушка все это время глядела в стол, не решаясь поднять глаз. Но теперь пришла очередь и ей сделать свой выбор. Сильвонг медленно вытащила из-за перчатки метательный нож, осмотрела блестящую рукоять.
- Я отдаю свой голос за всеобщую мечту, - сказала она.
Последний нужный клинок нашел свою последнюю жертву в образе круглого каменного стола. Так было подписано Согласие Непокорности - единственный из овермунских документов, не внесенный на бумагу.
Генерал посмотрел на неподвижное лицо Старца. Тот, как будто прочитав его мысли, сказал:
- До чего вы радикальны, друзья.
- Ты не с нами, Старец? - спросил Тамерлан.
- Нет, с вами, - степенно ответил он. Погладил бороду, кашлянул. - Но такие решения не принимаются вот так.
- Ты видишь клинки в столе? Это наши решения! Мы их приняли, ибо это единственно верный выход!
- Я понимаю. Однако предлагаю, генерал, хотя бы начертать план.
Тамерлан опомнился. Пылающий в нем огонь мгновенно потух, вернулась его отличительная черта - холодный и непоколебимый рассудок. Он поднял голову, расправил плечи, сбросил, наконец, капюшон.
- Действовать нужно быстро, пока Шимрон не ввел свои войска в столицу и пока ничего не изменил. Три дня...
- Тамерлан, ты забываешь об усопшем, - скорбно произнесла Велитта, - нам еще только предстоит осуществить церемонию погребения...
- Пусть Акиллер простит нам такой поступок, но ждать нельзя. Нельзя дать темным шанс подготовиться. Посему предлагаю запечатать окна Знаком Тишины и приступать.
Глава третья. Пророчество о вороне
"Не допусти ошибки, храбрец, приняв близко к сердцу речи Оракула. Он скажет тебе лишь о зеркальной стороне истины"
(Пифия в Храме Девяти, Лоншер)
Пустыня Анугх, храм Солнца.
Когда-то впечатляюще высокое сводчатое здание из известняка, носящее в качестве венца красивый медный диск на крыше, теперь было полностью забыто. Культ солнца, некогда процветающий на просторах юго-западной провинции Овермуна - Зимрака - ныне предпочел безводной жаркой пустыне тихие зеленые долины юга - Дилайя. Да и там, впрочем, пошел в упадок. Какое-то время казалось, что религия эта вообще стерлась с лица земли, как и последние руны на скалах, начертанные в честь Великого Солнца... Однако поговаривали, что грозные жрецы и по сей день приносят кровавые дани божеству, не питаясь ничем, кроме мощной энергии Солнца. Как бы то ни было, память о них с каждым годом стиралась и забывалась. А храм стоял. Стоял, как нерушимое напоминание о прошлом, как бессмертное изваяние древних человеческих инстинктов, как дань тем, кто свято верил в ложную правду.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
