Птичка и американец опять промолчали.
– Спасибо, – проговорил я. – Рад, что вы меня понимаете. Тогда продолжим. Итак, наш замечательный суперколосс «БЕРЕЗА» распространяет свои марсианские акции и гребет денежки лопатой. Но в любой момент эти денежки могут сгинуть, как червончики в булгаковском варьете… Хотя нет, неточное сравнение, – поправил я сам себя. – Никакого вдруг, момент приблизительно известен. Чем больше бабушек вкладывает свои рублики в копилку этой «ЛИПЫ», тем быстрее растет сумма, но уменьшается время жизни такой липовой пирамиды. Недалек день X, когда расплодившимся вкладчикам придется, по идее, отдавать больше, чем владеешь. По законам экономики такого дня избежать нельзя: можно торговать воздухом, но из пустой шляпы кролика доставать умеет только Кио. Любое волшебство имеет свою изнанку, и ровно в полночь вкладчики обнаружат, что Золушкина карета превратилась в тыкву, форейторы – в лягушат, а Золушка, прихватив наличность, элементарно сбежала… Увы, это закономерный итог практически для всех предприятий такого рода. Трест лопается, поскольку его слишком сильно накачали воздухом. Кто не успел – тот опоздал.
Я оглядел свою публику. Выражение лица птички, как и прежде, было непроницаемым. Американский Макдональд чуть заметно зевнул.
– О'кей, – сказал он. – Но где есть триллер?
– Уже скоро, – обнадежил я. – Итак, у руководителя этой «ЛИПЫ»… назовем его, для простоты, Авдеем Витальевичем… имеется вроде бы только один счастливый выход из положения. В нужный срок собрать чемоданчик – и адью. Здравствуй-здравствуй, Швейцарский банк плюс тридцать три удовольствия! Прощайте, родимые вкладчики и вы тоже, товарищ прокурор! Но для нашего Авдея Витальевича это слишком скучно. Конечно, он держит себе в уме такой план, на всякий пожарный. Но просто взять и убежать – обидно. Превратиться из королевы бала опять в никому не известную замарашку – даже при больших деньгах! – Золушке страсть как неохота. А охота ей и на родине остаться, и денежки не потерять, и могущества былого не лишиться. Какой вывод отсюда следует? Золушка обязана стать королевой еще до того, как часы пробьют полночь и обман раскроется. Интересно, да?
Макдональд перестал зевать. Птичка рассматривала меня, не мигая.
– Дальше будет еще интереснее, – заверил я. – Однако скоро только сказка сказывается. Чтобы Авдею, допустим, Витальевичу законным путем попасть в президенты, требуется много денег, много времени и нет никакой гарантии, что и деньги, и время не будут потрачены впустую: наш избиратель, мистер Макдональд, – это не то, что ваш. Наш непредсказуем. Если встанет утром не с той ноги, проголосует за черта лысого. Или за ангела волосатого, кто первый под руку попадется. Да и времени нет ждать выборов. Они, видите ли, по закону только через полтора года, а полночь близится, а Золушка нервничает, а Германа все нет… А что есть? Есть фантазия, есть полная неразборчивость в средствах и есть деньги. Деньги плюс фантазия плюс криминал могут сделать больше, чем просто фантазия плюс криминал. Возможности несравнимо другие. – Я широко развел руками, изображая широту возможностей. Так рыбак демонстрирует протяженность пойманной рыбы.
Американец уже следил за моими движениями с явным любопытством. Птичка безмолвствовала.
– Мог ли наш Авдей Витальевич баллотироваться в Думу? Обычным, так сказать, путем? – задал я самому себе вопрос и тут же ответил: – Мог бы. И с его деньгами победил бы в каком-нибудь территориальном округе. И стал бы рядовым депутатом, одним из четырех сотен. Перспективно? Для кого-нибудь, возможно, да, но вот Виталия Авде… то есть, конечно, Авдея Витальевича, директора компания «ЛИПА», этот путь не устраивал. Думе надлежало поработать пока без него, наделать глупостей и возжелать новых людей. Поэтому наш Авдей, допустим, Витальевич начал с того, что сел в тюрьму. Нет, не за марсианские акции, а за какую-то ерунду: хранение гранаты. Одновременно с этим начался рекламный прессинг по всему полю. До полуночи было еще далеко, вкладчики горой стали за «ЛИПУ», прессе и ТВ приплатили. О добродетелях этой «БЕРЕЗЫ» стали трубить до небес, обработка шла очень капитальная. Я уж не знаю, скольким отставным ватерполистам вручили памятные акваланги, сколько конкурсов двойников и бальных танцев профинансировали, скольким придурочным ворокиным швырнули в зубы подачку на какую-нибудь немыслимую фигню. Полагаю, что не так уж много прижимистый арестант N 1 вложил в это дело: шуму было поднято больше. А шум – всегда был и есть главная движущая сила любой предвыборной кампании. Кстати, вы не помните, как вдруг в Щелкове уже после первого года работы Думы образовалось вакантное место? И я не помнил, а потом навел справки. Депутат Сиротинин скоропостижно скончался. Поскользнулся, упал, потерял сознание… Рядовой случай для пешехода. Граждане, при гололеде эта сторона улицы наиболее опасна! Никаких подозрений, только ма-а-аленький нюанс, который лично я открыл дли себя лишь сегодня утром. Заказы в типографию на печатание предвыборных плакатов директора нашей «СОСНЫ» поступили буквально на следующий день после несчастного случая. Вечером депутат поскользнулся, а утром уже завертелись типографские машины. Похвальная оперативность, не так ли, Жанна Сергеевна?
– Зачем ты нам все это рассказываешь? – подала голос Жанна Сергеевна – Зачем столько подробностей? Разве мы и раньше не знали, что они жулики?
– Жулики – это вы мягко сказали, – не согласился я. – Тут штука покруче Уотергейта.
– Йес, Уотергейт… – закивал Макдональд. – Рашен Уотергейт. Интерьесно.
– То ли еще впереди, – пообещал я. – Пальчики оближете, господин писатель. Триллер чистой воды, ничего и придумывать не надо.
– Ты, Яков, остановился на том, как депутат Сиротинин поскользнулся, – вполголоса заметила птичка. Я обратил внимание, что сердечное Яшенька из ее уст как-то очень быстро испарилось. Ну вот…
– Итак, депутат поскользнулся, – продолжил я бойко, – и нашего директора «СОСНЫ» должны были избрать на его место. Громко, с помпой, со всероссийским скандалом… Но это еще отнюдь не значило, что коллеги-депутаты немедленно начнут двигать народного героя на руководящий пост в Думе. Экспромт надлежало тщательно организовать. Для этой цели опять понадобились… – Я пощелкал пальцами.
– Компенсейшн, – догадался Макдональд – Деньги.
– Верно, – кивнул я. – Но тут была небольшая загвоздочка. Голоса далеко не всех депутатов, оказывается, можно купить за деньги. Думаю, с теми, кто хотел брать и брал, была заранее проведена определенная работа. Однако оставались еще и те, кто не брал, и их несговорчивость могла все испортить. Таких неуступчивых набралось около ста человек… – Я сделал паузу, а затем произнес, обращаясь уже непосредственно к птичке: – Как только я понял, что буквы на дискете означают сокращенные фамилии, у меня сразу зародились некоторые сомнения. По всем признакам выходило, что этот список взяточников, доппельфердинеров… к тому же депутаты, означенные в списке, громче всех драли глотки за нашего кандидата и за возглавляемую им компанию. И все же это было больше похоже на массовый психоз, чем на поведение мздоимцев. У меня никак в голове не могло уложиться, как Яворский, Луговой, отец Борис и другие, до недавних пор честные и здравомыслящие депутаты, могли превратиться в вульгарных крикунов. Да что там Яворский! Писатель-депутат Крымов из Консервативной партии, никогда мною особенно не любимый, не был похож на ренегата. Даже откровенно неприятный мне Полуэктов – и тот, при всей своей дремучести и при всем хамстве, все-таки слабо подходил на роль подкупленного перевертыша. Что-то не складывалось тут, была тут некая пугающая странность…
Я прервал свой рассказ и посмотрел на слушателей. Выражение лица птички мне отчего-то не очень понравилось. Что-то она уже прикидывала, эта маленькая женщина с огромными глазами.
– Я могу продолжать? – поинтересовался я у птички. – Музыку вы заказали сами, извольте теперь слушать…
– Я слушаю, – кротко сказала Жанна Сергеевна. – По-моему, я тебя не перебивала. Рассказывай дальше, раз уж начал. Только, если можно, покороче.
– Как получится, – ответил я. – Я, видите ли, волнуюсь и не могу слишком коротко. Боюсь что-то опустить важное… Ладно, двигаемся дальше. – Я помассировал виски и продолжил: – Не буду притворяться, что я сразу все понял. Некоторое время я вообще упорно двигался вслепую и в том направлении, по которому меня продвигали разные хитрые и умные люди. К тому же слово, часть из которого я услышал в «Олимпийце» от одного умирающего деятеля, направило сначала мои поиски не туда. Слово доппельдинст очень хорошо укладывалось в схему некоего плана целенаправленного подкупа депутатов. Поэтому я не обратил внимания на другое слово, которое и было ключом к разгадке. Доппельгангер, конечно. Двойник. Конкурсы двойников, как я понял гораздо позже, были не просто частью рекламной компании нашего АО «БЕРЕЗА-ОСИНА-ИВА». По всей России искали не только людей, похожих на Сталина, Брежнева, Гитлера или Николая II, но и попутно тех, кого трудно было отличить от тех же Яворского, Полуэктова, Карасева и других… Наверняка всякий раз отбирали одного из многих кандидатов – самого похожего и самого жадного. Такого, для кого бы деньги перевесили страх разоблачения… Впрочем, подозреваю, что денег было ОЧЕНЬ много, а угроза разоблачения – не так уж велика. ОДИН депутат-самозванец мог бы, допустим, и трястись в страхе, но если уж самозванцев СОТНЯ… они всегда могут подыгрывать друг другу. Конечно, были накладки. Конечно, кое-что замечали журналисты. Но для одних парламентских корреспондентов Дума была чистым цирком и любую странную нелепицу они сами охотно превращали в анекдот. Других журналистов эта компания купила – как она покупала время в эфире для показа картинки с деревцем под гитарный перебор.
