class="p1">— Официально двадцать третьего апреля, — ответила та. — Но у меня такое ощущение, что это произойдет вот-вот на днях. Живот уже опустился.
— Опустился? — не понял папа.
— Готовясь к родам, ребенок перемещается в матке вниз, — объяснила Мелина.
— О… — вымолвил папа, смутившись. Кажется, он жалел, что вообще задал такой вопрос.
— Вы уже точно знаете, что будет девочка? — поинтересовалась Тэна.
Мелина кивнула.
— Как чудесно, — улыбнулась Тэна. — Поздравляю.
— Спасибо.
— Девочки гораздо забавнее мальчишек, — добавила Тэна.
— Почему это? — удивился папа. — С чего ты взяла?
— Да все это знают, — отмахнулась она. — Девочки такие яркие.
Папа приподнял брови. Похоже, он хотел сказать, что я-то ни капельки не яркая, но в последний момент передумал.
— Я с вами согласен, — кивнул Томас. — Ну, по поводу девочек.
Папа уставился на него.
— Прошу прощения, — начал он, — но могу ли я поинтересоваться, а что ты тут делаешь?
— Я — друг Джасиры, — ответил Томас.
— Угу, — промычал папа, — вот только Джасире запретили с тобой общаться.
Томас пожал плечами.
— Почему? — спросила Мелина.
— Потому что я черный, — ответил за папу Томас.
Папа промолчал.
— Что, правда поэтому? — поинтересовалась у папы Тэна.
Он молчал.
— Господи, — фыркнула Тэна. — Что за бред!
— Во-первых, — заговорил папа, — Джасира еще слишком маленькая, чтобы общаться с мальчиками.
— Я согласна, — подала голос Мелина.
Папа взглянул на нее. Помолчал секунду, потом продолжил:
— Во-вторых, для белой девушки межрасовые отношения могут быть крайне сложными. Так случилось и с матерью Джасиры.
— Джасира не белая, — заметил Томас.
— Конечно, белая! — воскликнул папа. — Формально человек с Ближнего Востока считается белым. Белой расы.
— Формально — это где? — уточнил Томас.
— Да везде! — разозлился папа. Наверняка он взбесился от того, что Томас смел с ним так свободно разговаривать.
Тут раздался звук таймера с кухни.
— Пицца готова, — определила Мелина, поднимаясь с дивана. — Джасира, пошли, поможешь мне.
— Конечно, — кивнула я, направляясь на кухню.
— Возьми, пожалуйста, шесть тарелок, — попросила меня Мелина, как только мы зашли на кухню.
Я кивнула. Когда она полезла за двумя противнями, я почувствовала жаркое дыхание духовки на своих ногах. Пока пиццы остывали сверху плиты, Мелина открыла ящик и достала столовые приборы — ножи и вилки. Ей показалось, что сидра на всех не хватит, так что она разлила по шести стаканам лимонад и поставила его на поднос к приборам и салфеткам. Я все ждала, когда она скажет, что думает по поводу сложившейся ситуации, но она молчала. Взяв специальный нож, она положила каждому на тарелку по кусочку каждой пиццы. Потом вздохнула и сказала:
— Я так подозреваю, они останутся на ужин.
— Уж наверняка, — согласилась я.
— Прости, детка.
— Да все хорошо, — честно сказала я. Каждый раз, когда Мелина без слов понимала, о чем я думаю, мне становилось хорошо.
Мы подхватили тарелки с пиццей и поднос и пошли в гостиную.
— О, так мы тут будем есть? — спросил папа, как только увидел еду.
Тэна тут же начала убирать журналы со столика. Папа принялся ей помогать и застыл как вкопанный, увидев мою книжку “Меняется тело — меняется жизнь”.
— Что это? — спросил он.
Мелина и Гил переглянулись.
— Чье это? — настаивал папа.
— Мое, — призналась я.
— Твое?
Я кивнула.
— Это где же ты такую книжку взяла?
— Это книга для подростков, — объяснила я. — Для девочек и мальчиков.
— Ты только посмотри! — сказал папа, передавая книгу Тэне.
Но она ее не взяла.
— Пора есть, Рифат, — мягко сказала она.
— Но ты посмотри на эту книгу! — возмущался папа, перелистывая страницы. — И на эти картинки!
В конце концов Тэна взяла у него книжку и начала ее изучать.
— Да обычная книжка, — решила она. — С самой базовой информацией.
— Нет! — воскликнул папа. — Это не базовая информация! Тут все чересчур живописно расписано! Я такого вслух не смогу прочесть!
Мелина вздохнула.
— Послушайте, — начала она, — я подарила эту книжку Джасире. У нее возникли кое-какие вопросы, так что я подумала, что она ей пригодится.
— Да кто вы такая? — кипятился папа. — С чего вам ей помогать? Кто вообще разрешил вам ей помогать?
Гил сказал папе что-то по-арабски, и тот сразу прекратил говорить в таком тоне. Потом Гил сказал что-то еще, протянул руку, и папа передал ему книгу. Затем мы сели есть пиццу.
— Как вкусно! — сказал Томас.
— Спасибо, — поблагодарила Мелина.
— Правда вкусно, — подтвердила Тэна.
— Если кто хочет, на кухне еще есть, — добавила Мелина.
— Я точно хочу! — воскликнул Томас, хоть раньше утверждал, что сыт.
— Оставьте место для пахлавы, — пробурчал папа.
— Папа готовит отличную пахлаву, — заметила я.
Папа взглянул на меня. Конечно, он не улыбнулся, но хотя бы немного расслабился.
После еды Тэна помогла нам с Мелиной отнести тарелки на кухню. Потом она начала натягивать резиновую перчатку, которая всегда лежала на краю раковины, и Мелина запротестовала:
— Нет-нет, не надо мыть посуду! Гил потом все сделает!
— Я настаиваю, — сказала Тэна и надела вторую перчатку.
— Ну ладно. Все равно я слишком устала, чтобы вас переубеждать, — улыбнулась Мелина.
— А Джасира поможет мне вытирать посуду, — заявила Тэна. Меня это немного разозлило — я-то хотела вернуться обратно в гостиную к Мелине. Мне всегда хотелось быть рядом с ней. Но все равно я взяла в руки полотенце.
Мелина подперла руками спину и начала смотреть, как мы с Тэной моем посуду. Я думала, может ей тоже не нравится, что я не вернусь с ней в гостиную, но в конце концов она только сказала:
— Ладно. Только долго не возитесь тут.
— Она очень славная, правда? — спросила Тэна, как только Мелина вышла.
Я кивнула.
— Я понимаю, почему она тебе так нравится.
Я забеспокоилась, что Тэна может испачкать свое красивое платье мыльной водой, так что предложила надеть ей фартук.
— Хорошая мысль, — кивнула она.
Я подошла к шкафчику рядом с холодильником, где лежали фартуки и полотенца. В доме Мелины я прекрасно знала, что где лежит: где скотч, где ручки, удлинители, блокноты, записные книжки, щетки для обуви, лампочки, швабра, зонтики, туалетная бумага. Я могла ходить по дому куда угодно и брать что мне угодно и ни у кого не спрашивать разрешения. Я могла есть тогда, когда мне захочется. Могла врубить телик и смотреть передачи, которые любила еще с той поры, когда жила с матерью в Сиракьюсе. Каждый раз, когда я делала что-нибудь новое и не спрашивала разрешения, Мелина и Гил старались не обращать на это внимания, чтобы я не чувствовала себя неловко. Я-то, конечно, не должна была этого замечать, но все равно замечала все мелочи, постоянно. И ничего не могла с этим поделать.
— Вот, — сказала я, передавая
