- Его сияние вскружило вам голову, Мишель? – донесся до них голос Петрунеля. Тот стоял теперь уже в своем черном плаще и брошь, скреплявшая его, светилась, будто озаряемая Сангралем. – Отдайте его мне.
24 декабря 1186 года, королевство Трезмон, «Ржавая подкова»
Кухня была наполнена разными звуками, которые издавали кухарки, посуда, печь и животные, запертые в крохотном загоне в одном из кухонных углов. Они раздражали Катрин. Еще больше ее раздражали не самые приятные запахи, которые исходили из котлов и особенно из угла с животными.
Маркиза сидела на лавке, не отрываясь глядя на свои ноги в миске с горячей водой. Она попросту боялась поднять глаза. Потому что и справа, и слева, и даже прямо перед собой она постоянно видела пухлое лицо девицы, которую ночью приводил к себе Серж. Тепла она не чувствовала, ей было по-прежнему холодно. И ей уже никогда не согреться. Сквозь этот вечный холод сознание ее изводил неприятный, дребезжащий голос девчонки, не замолкающей ни на минуту.
Девица, меж тем, грела над печью полотенца, в которые было велено увернуть ноги Катрин, и одновременно готовила какой-то напиток из настойки шалфея и вина, который хозяин постоялого двора считал чудодейственным и приказал давать его юному дю Вирилю каждый час. Чаще, чем Игнису.
- На пустой-то желудок быстро опьянеете, - проговорила девица. – Давайте я вам сыра козьего отрежу. Он у нас чудесный. Из Жуайеза. Хозяин только оттуда его и привозит.
- Не опьянею, потому что не стану это пить, - твердо сказала маркиза, не обращая к ней лица. – И козий сыр я не ем!
- Э нет, мессир, выпить придется, - усмехнулась служанка. – Иначе и мне, и вам несдобровать. Меня, уж верно, после вчерашнего-то накажет хозяин. А вас – Его Светлость.
Катрин подняла на нее глаза и, надменно растягивая слова, спросила:
- И как ты заставишь меня это выпить?
Девица лишь пожала плечами и тряхнула рыжеватыми кудряшками.
- Если сами, мессир, пить не будете, Его Светлость позову. Он вам в глотку и вольет. Он такой.
- Какой?
Служанка мечтательно закатила глаза и вздохнула полной грудью.
- Такой, что если что сказал – сделает.
Маркиза снова опустила голову не в силах смотреть на девчонку. Не все ли ей теперь равно, какой он? О чем он говорит, и что он делает?
- Принеси мои башмаки, - глухо приказала она служанке.
Вместо того, чтобы сделать приказанное, девчонка сняла полотенца, подвешенные на крюк над печью, и подошла к ней, расправив их и явно намереваясь вытереть маркизе ноги.
- Ой, а ступни-то у вас, мессир, какие крохотные, - восхитилась служанка, - любая королева позавидует!
Катрин выхватила у нее полотенца и повторила:
- Принеси мне мои башмаки!
И тут случилось необъяснимое. Девица икнула, подпрыгнула на месте и внимательно вгляделась в лицо маркизы. Ротик ее очаровательно приоткрылся буквой О. А потом она улыбнулась и тихо сказала:
- А потом она остригла волосы, вырядилась юношей и примчалась сюда за мной…
- Если ты сейчас же не принесешь мне мои башмаки, тебя накажет не только хозяин. Тебя поколочу я! – зло сказала Катрин и замахнулась на девицу полотенцами.
- Так вы маркиза де Конфьян! – воскликнула служанка, ничуть не испугавшись. – А я – Аделина!
Катрин вскочила и мокрыми ногами пошлепала к выходу из кухни. Однако не успела сделать и нескольких шагов, как проход ей загородила долговязая фигура ее мужа. Осмотрев ее хмурым взглядом от кончиков пальцев на ногах до головы, он еще сильнее нахмурился и сказал:
- Когда же вы, наконец, станете хоть немного благоразумней?
- Она умнейшая женщина в королевстве. И уж поверь, гораздо умнее меня, - пискнула из угла Аделина, за что была награждена самым красноречивым взглядом маркиза.
Катрин заметила взгляд, который муж бросил на нее. Катрин заметила взгляд, который он же бросил на девчонку. И криво усмехнулась:
- Зачем вам-то мое благоразумие?
- Если бы вы были хоть немного благоразумны, я бы не вытаскивал вас сейчас из ямы. Но, по всей видимости, вы сами решили себя доконать. То, чего не сделала вьюга, сделают ваши мокрые босые ноги на
