— Генерал Шеридан. — сказал человек. — Я Инквизитор на службе Светлых Кардиналов Ворлона. Это Посол Улькеш.
Деленн взглянула на ворлонца. Глазной выступ у того бесстрастно поворачивался. Она услышала далекий, медленный взмах крыльев.
— Я тебя знаю. — проговорил Джон, обращаясь к человеку. — Ты... ты пытал нас. Ты...
— Я был назначен испытать вас. — ответил человек. — Я был назначен уроком послушания и веры.
— Нет. Ты ошибаешься. — холодно проговорила Деленн; теперь и она вспомнила его. — Ты был для нас предостережением. Кош послал тебя, чтобы предупредить нас о том, что на самом деле есть ты и твои хозяева. Мы не прислушались, разумеется. — она вздохнула. — Пока не стало слишком поздно.
Инквизитор моргнул. Единожды. Казалось, он лишился дара речи.
— Это неважно. — сказал Джон. — Мы здесь, чтобы принять вашу капитуляцию. В обычном случае, полагаю, тут последовало бы подписание договора или что—то в этом роде, но сейчас нам стоит воздержаться от формальностей. Вы проиграли. Соглашайтесь с этим и убирайтесь.
"Мы были побеждены." — проговорил ворлонец. — "Мы были преданы."
— Объясните — в чем разница? Вы проиграли.
"Мы были побеждены."
— Вы покинете эту галактику, и никогда не вернетесь назад. У вас есть время, чтобы собрать то, что вам понадобится, но мы следим за вами. Попытаетесь вернуться — и мы вас встретим.
Глазной выступ ворлонца повернулся снова, и невидимые крылья взмахнули чуть громче.
"Да."
— И в будущем мы обойдемся без вас.
"Вы проиграете. Вы угаснете и умрете, поглощенные случайностью и хаосом. Вы будете звать нас, чтобы мы защитили вас, но будет слишком поздно. Вы недостойны нас, и мы предаем вас вашей судьбе."
— И, по—моему, это прекрасно.
Улькеш повернулся и направился к дверям. Их охранники отчетливо вздохнули. Деленн пристально следила за ним, так же, как и за Инквизитором.
Что—то зудело у нее в подсознании. Она не могла точно сказать — что, но она чувствовала себя неспокойно.
Джон повернулся к ней, и взял ее за руки. Она посмотрела в его глаза, и, не обращая внимания на окружающих, нежно обняла его. Все закончено.
— Мы победили. — сказал он, почти что выкрикнув это. — Все закончено, Деленн.
Зудящее ощущение становилось болезненным.
— Да. — ответила она, рассмеявшись. — Все закончено... Это...
Что—то взметнулось перед ними, утопив все в своей тени. Она не могла разглядеть — что это было Оно было огромным.
Вспыхнул свет, ослепительный и обжигающий.
Деленн вздрогнула и память, наконец, подсказала ей.
Давным—давно. На Вавилоне—4.
Воспоминание о будущем, надолго забытое.
Видение.
Джон отбрасывает ее в сторону, и поворачивается, встречая это...
Нет! Не надо больше! Она не потеряет его вновь.
Джон попытался отбросить ее в сторону. Она устояла и оттолкнула его изо всех сил. Он отлетел назад, к дальней стене.
Она не потеряет его вновь.
Как там говорил Синовал?
Ничто не высечено в камне...
...а даже если и так — камни можно разбить.
Свет убивал ее.
И больше не было ничего.
* * *
Он двигался, не раздумывая, отреагировав со скоростью мужчины вдвое моложе его, ударив с мастерством и точностью, которым позавидовал бы он сам, позавидовал бы и в молодости. Его навыки дуэлянта всегда оставляли желать лучшего, и возраст многое отнял у него.
Но этот удар был великолепен, безупречен. Лучший удар за всю его жизнь.
Глаза Мордена успели распахнуться, а рот двинуться, словно пытаясь что—то сказать. Но было уже слишком поздно, и его голова слетела с плеч.
Марраго взглянул на безголовое тело и с легким потрясением понял, что на его мече не осталось крови. Двое Безликих стояли перед ним, готовые напасть, но даже они выглядели удивленными, если подобные твари вообще были способны на такие эмоции.
Странно. Он должен что—то почувствовать. Может быть — радоваться. Наконец, спустя столько лет он все же отомстил за Линдисти. И все же, эта месть не вернет ее назад. Она могла бы порадовать ее дух, где бы тот сейчас ни находился, но он не слишком верил в подобные вещи. С тех пор, как она умерла, прошло очень много времени.
Он не чувствовал опустошенности или облегчения. Он не чувствовал удовлетворения. Он не чувствовал ничего. Задача была выполнена. Вот и все.
Он повернулся к трону. Даже Тимов выглядела удивленной. Должно быть, она вымоталась — подумал он. Обычно она играла в Игру куда лучше. Дурла выглядел потрясенным, и Марраго мог заметить, что тот вынужден пересмотреть свое мнение о нем.
— Простите, леди. — сухо и безо всяких эмоций проговорил Марраго. — Я не могу служить Императору, да будет его правление долгим. Желаю вам удачи в выборе наследника.
Он глубоко поклонился и положил меч к ее ногам. Затем он выпрямился, оставив меч на месте, и пошел прочь. Он был уже у дверей, когда она окликнула его.
— Джорах, ты хочешь что—нибудь передать Лондо?
Он остановился, раздумывая. Он и Лондо были старыми друзьями. Когда—то они оба были молоды и мечтали — как и все юнцы. Теперь они были стариками, а сегодняшняя молодежь больше не мечтала. Он, Лондо и прочие создали этот мир, и молодым приходилось его терпеть.
И все же, Лондо был его другом, и его Императором. Марраго был рад, что Лондо еще сможет пожить, но он слишком хорошо знал — какую ношу жизнь может взвалить на плечи.
— Ничего, что стоило бы сказать. — ответил он.
А затем он покинул трон и тронную залу, и на этом он навсегда ушел из центаврианской политики и центаврианской власти.
* * *
— Эй, босс! Проснитесь!
— Я не спал. Что такое, Зак?
— Вам стоит пойти и посмотреть на это.
— А ты не мог бы просто сказать мне — в чем дело? Может, это было бы проще?...
— Вот что вам надо видеть. Не замечаете, что что—то не так?
— Я только что получил сообщение, которое кое—кто мне оставил. Оно... ммм... запутанное... Ну так и что я должен был увидеть?
— Это небо!
— Ну?
Ворлонцы там.
— И?
— Они ушли.
* * *
Вспышка света из скафандра Улькеша угасла. Пошатываясь, с кружащейся головой, Джон поднялся на ноги, пытаясь понять — что же случилось. Он обнимал Деленн, а затем ворлонец повернулся к ним. Его скафандр открылся, полыхнула вспышка света...
Он попытался оттолкнуть Деленн в сторону, больше из инстинкта, нежели сознательно, и...
...и...
...и она уперлась и отшвырнула его назад. Он ударился о стену, и...
...и...
Деленн. Он озирался по сторонам, но ее нигде не было. От нее ничего не осталось. Совершенно ничего.
Его охранники рванулись вперед, целясь в невозмутимую фигуру Улькеша. Ворлонец ждал.
— Нет! — выкрикнул Шеридан опередив их. — Нет! Не стрелять. — Охранники нерешительно отступили. Шеридан вперился в ворлонца пылающим взглядом.
— Что ты сделал?
"Смерть." — глубоким голосом произнес Улькеш. — "Святая, божественная, благословенная. Разрушение — есть спасение всего. Вы прогнали нас прочь, но вам не скрыться от конца всего."
— Ты говоришь это мне? Я был мертв, помнишь? Двенадцать лет!
"Святая."
— Ах вот что... Молчать! — Он не кричал. Он был взбешен достаточно, чтобы кричать, но не повышал голос. — Вы это сделали не ради какой—то святой цели. Это была всего лишь маленькая месть, вот и все. Чтобы отплатить той же монетой..
— О, подожди секунду. Нет, не так. Ты хотел, чтобы мы убили тебя. Вот в чем дело. Вы хотели, чтобы мы убили вас, потому что сами вы слишком боитесь посмотреть смерти в лицо!
"Мы не знаем страха."
— А теперь я знаю что это ложь. Ты жалок. Ты просто... ничтожество. Все вы ничтожества. — Он развернулся к охране. Что бы ни случилось, что бы он ни сделал — не убивать его. Пусть они проваливают. Они проиграли.
И они не стоят того, чтобы я тратил на них время.
Он пошел прочь, зеваки в гнетущей тишине расступались перед ним. Улькеш мог напасть на него в любую секунду. Он знал это. Он был в этом совершенно уверен.
Тот, разумеется, не напал. Джон победил в конце концов, отняв у ворлонцев все, что у них оставалось.
Нет, это была победа Деленн.
Лишь позже, много позже, бессмысленность ее смерти сокрушила его и пришло время для слез.
Примечания
1
Название происходит от фразы из брачной церемонии: "Что соединил бог — да не будет разорвано человеком."
2
Игра слов: Pit — яма; Pit Bull — питбуль
3
Отсылка к англоязычному мему by John Bradford: "At some time during his imprisonment it is said Bradford witnessed a group of prisoners being led to their execution and remarked, "There, but for the grace of God, goes John Bradford," the phrase for which he is best remembered, and which has survived in common parlance in its variant, "There, but for the grace of God, go I."
