Сесил скрестил руки на груди.
— Но самое удивительное: вы даже представить себе не можете, сколько людей готовы раскошелиться, чтобы увидеть мой экспериментальный шедевр. Достаточно запустить несколько рекламных роликов в Интернет — и от желающих отбою не будет.
— Ты чудовище.
— Мы живем в двадцать первом веке. Я — в некотором смысле прорицатель. Нужно уметь угадывать новые тенденции своего времени.
— Хейзел стоило бы раздавить тебя, как ядовитого паука. Что ей не понравилось в твоем сценарии? Использование настоящих трупов? Или идея вовлечь во все это ребенка? Позвать Питера — это ведь была твоя идея?
Томас осторожно освободил левое запястье. Затем правое.
— Разумеется. Я предложил это Хейзел, но она возмутилась. Однако для моего сценария обязательно нужен был один ребенок, чтобы закончить историю так, как нужно.
— То есть?
— А вы не догадываетесь? Любой хороший сценарий включает в себя сложный финал. Невыносимо тяжелое испытание. «Герой обретает искупление в страдании». Десятая казнь.
Лицо Томаса исказилось.
— Последняя из казней египетских, Линкольн. Смерть детей. В каждой семье должен погибнуть сын, помните?
— Что… что ты хочешь сказать?.. Ты собираешься убить Питера?
— Не я. Это вы его убьете.
Казалось, температура в колшате резко поднялась.
Томас видел, что он не шутит.
— Ты абсолютно сумасшедший.
— Если вы хотите выйти отсюда, это ваш единственный путь. Десять казней должны состояться, и я пощажу лишь одного. Питера или вас. Убейте его — и останетесь в живых. А если не хотите — то покончите с собой. Я могу вам помочь, если хотите, — для этого мне достаточно лишь спустить курок. На этом этапе я готов допустить некоторое отклонение от сценария. Так или иначе, дело уже в шляпе.
Сесил заклеил рот Питера скотчем и подкатил кресло к краю колодца. Затем вернулся к Томасу, отвязал его левую ногу от кровати и снова отошел. При этом он ни на минуту не выпускал из рук револьвер и не отрывал от Томаса глаз. Питер слабо подергивался в кресле.
— Ну вот. Я рассчитал дистанцию: вам придется лишь слегка вытянуть ногу, толкнуть кресло — и Питер полетит в колодец. Кстати, сейчас он почти ничего не соображает: я накачал его рогипнолом.
Томас сглотнул слюну. Руки за его спиной были свободны. Только правая нога все еще оставалась привязанной.
— Ну, давайте, Линкольн. Мальчишка аутист, его жизнь все равно не имеет никакого смысла. Убив его, вы лишь облегчите жизнь его родителям.
— Заткнись.
— Вы будете героем. Последним выжившим! Все будут вами восхищаться.
Казалось, Томас колеблется. Сесил, словно прочитав его мысли, нацелил на него револьвер.
— Осторожно, Линкольн. Я убил достаточно много народу за эту неделю, и мне совсем несложно прикончить еще одного.
— Я согласен.
— На что именно?
— Я не хочу умирать.
Сесил опустил револьвер.
— Я это знал.
— Но у меня к тебе есть предложение.
— Какое?
— Почему бы тебе не пойти подрочить?
И Томас рванулся вперед. Глаза Сесила расширились.
На мгновение Томас почти поверил, что его план удастся. Но в следующее мгновение Сесил ударил его револьвером в лицо, и он рухнул.
— Ну что ж, я вижу, вы сделали свой выбор. — Сесил приблизился к Питеру. — Придется режиссеру закончить дело самому.
— Нет!
— Художник должен завершить свое произведение. Браво, старина! Вы были отличным главным героем! Когда будете рассказывать, свою историю журналистам, не забудьте упомянуть мое имя.
Боль пригвоздила Томаса к месту. Он застонал. Его рука все еще была умоляющим жестом вытянута вперед. Он почти касался кресла Питера. Сесил положил револьвер на пол и взялся за спинку кресла.
— Прощайте.
И прыгнул в колодец вместе с Питером.
Томас завопил.
До него донеслась череда глухих ударов. Затем все стихло.
Ужасная тишина заполнила комнату, и одновременно с этим Томас почувствовал, что внутри у него что-то сломалось. Время, казалось, замедлилось. У него было странное ощущение: он невероятно страдал и в то же время словно бы отрешенно наблюдал за собой со стороны.
Он увидел, как его рука потянулась к револьверу.
Всё это так далеко…
Схватила оружие.
Элизабет. Кенни. Питер.
Поднесла к виску.
Красные лужи, черные трупы, желтые полицейские бляхи…
Томас спустил курок.
ГЛАВА 73
Хейзел выпрыгнула из вертолета. Она не могла больше ждать.
Подошел ассистент со стаканом воды в одной руке и портативной видеокамерой в другой. Хейзел отказалась от воды и, схватив камеру, включила режим ускоренного просмотра. Стоп. Воспроизведение.
Томас поднес револьвер к виску, выстрелил. Рухнул на пол.
— Идеально! — воскликнула она, передавая камеру ассистенту. — Вот этот кадр мы сохраним. И скажите пилоту, чтобы наконец выключил двигатель! От этого пропеллера тучи песка — просто кошмар какой-то!
Последние слова она произнесла уже на бегу.
К ней приблизилась другая ассистентка — женщина по фамилии Пейдж, брюнетка с резкими чертами лица, которая не отлучалась со своего поста всю неделю и работала по двадцать часов в сутки, параллельно контролируя всех остальных, — по сути, правая рука Хейзел Кейн и главная в ее отсутствие.
— Ну, как он? — спросила Хейзел.
Она сто раз клялась себе не задавать этот вопрос. Но тревога все же пересилила.
— Плохо, — ответила Пейдж. — Он в реанимации. Врачи говорят, что шансов у него немного.
— Вот дерьмо!
— Именно.
— А вы сами что думаете?
— Он крепкий. Выкарабкается.
Ни одного комментария по поводу катастрофы и тысяч проблем, возникших в связи с ней. Эта Пейдж действительно была профессионалом с большой буквы.
— Отлично. Жду от вас подробный отчет через пятнадцать минут.
Хейзел подошла к колодцу с лестницей, уходящей вниз. Остатки сгоревшего автобуса были уже убраны. Технический персонал продолжал расчищать место.
Она молилась только о том, чтобы ФБР прибыло не слишком быстро. Агенты Спаркли и Босс оказались чертовски упрямыми. Если она потерпит неудачу, то все окажутся в тюрьме — и это в лучшем случае.
— Мать вашу, дайте мне, наконец, пройти к этой чертовой лестнице!
Томас почувствовал, как чья-то рука приподнимает ему подбородок.
— Все кончено, — прошептал голос Элизабет.
Он разлепил веки. Ее зеленые глаза, устремленные на него, были полны слез. Он ничего не понимал.
— Я… я умер?
— Нет.
Она погладила его с величайшей нежностью, словно укачивала ребенка. По ее щекам струились слезы.
— Ты выиграл, Том. Ты последний.
— Последний? — эхом повторил он.
— Ты выиграл… ты победил… — повторяла она, обнимая его.
Колшата осветилась, и внезапно вошло множество людей. Камерон Коул, Ленни, Нина, Пола Джонс и даже этот кретин Каминский в своем галстуке с Гомером Симпсоном.
— О Боже мой!.. — выдохнул Томас. — О Боже мой… О Боже мой…
Нина Родригес нервно рассмеялась. Ленни попытался улыбнуться, но видно было, что он тоже на грани слез. Вслед за ними вошли техники в защитных касках.
Томас чувствовал, что теряет рассудок.
Все это не могло быть реальным. Сейчас декорации развалятся, и весь этот кошмар исчезнет…
Вошел Сесил, ведя за руку Питера.
Это было уж слишком. Томас зарыдал.
— Гребаные уроды!.. Придурки!.. Идиоты!..
— Браво! — просто сказал Сесил. — Вы действительно лучший из участников.
С потолка хлынул поток яркого света. Томас не успел защитить глаза и не сразу различил того, кто спустился сверху.
Перед ним стояла Хейзел Кейн.
— Превосходно! Вы все были великолепны! Но вы, Томас, — особенно.
Томас больше был не в силах что-либо произнести.
— Такой потрясающий финал состоялся только благодаря вам. Вы пожертвовали собой, вместо того чтобы убить Питера, и это было прекрасно. Настоящий героизм. Совершенно непредвиденный поворот сценария. Никто не был к этому готов, вы в курсе?
— О чем вы говорите?
— Об «Оке Каина».
У Томаса отвисла челюсть.
— Вы участвовали в нем с самого начала, — пояснила Хейзел. — О, конечно, технических сложностей было море. Нужно было разместит!) оборудование под землей, установить повсюду скрытые камеры… Я уж не говорю об антеннах, спутниковой связи, насекомых и прочих трюках, а особенно об этом чертовом песке, который проникает повсюду! К счастью, Сесил оборудовал для нас множество тайников, где разместилась съемочная группа.
Томасу все еще не удавалось уместить все это в голове.
— Но взрывы… убийства… весь этот риск…
— Всё было полностью под контролем! — заверила Хейзел. — Но вы правы в одном: финансовый риск был действительно громадным! К счастью, мы справились. Даже ни одно животное не пострадало, — шутливо добавила она. — Все летучие мыши целы.
