знала, что на мои чувства и переживания тебе глубоко плевать. Говорил и демонстрировал это неоднократно. Но сегодня это был настолько наглядный пример, что можешь быть уверен – теперь я, даже учитывая мою поганую обучаемость, усвоила.
– Не права. А по поводу твоей вины перед этим…
– Я лишаю тебя права лезть ко мне с разговорами о Егоре, ясно?
– Ты не забылась, василек? Это я тут тот, кто запрещает или разрешает! И никакой вины бы не было, если бы ты к нему…
– Я. Запрещаю! – прорычала, и вслед за этим раздался какой-то странный звук. Некая смесь тихого потрескивания и шуршания.
– Забылась совсем? – развернулся ко мне всем телом Данила.
Мы как раз стояли на красный, и я ничего не стала говорить. Просто прямо смотрела ему в глаза в сумраке салона и давая понять – все, финиш, вот тут буду стоять на своем. Сзади стали сигналить, сообщая, что уже давно зеленый, и ведьмак первым отвернулся, тихо пробормотав себе под нос фразу, в которой из цензурных слов были только “колючка упертая”. А у меня появилось ощущение хоть и безрадостной, но победы.
– Твою мать! – с чувством выругался он опять, и только теперь я заметила, что все лобовое у нас покрылось льдинками, вместо капель.
Ехали мы еще минут двадцать и припарковались в старой части города. Вокруг были двух-трехэтажные дома с обязательными магазинчиками на первом. Насколько я знала, располагались тут в основном антикварные, художественные лавки, небольшие ломбарды, места продаж украшений из натуральных камней хэнд-мэйд. Короче, бродить здесь раньше мне не случалось. Некогда как-то было, да и не за что.
– Ну пойдем, Люська, буду учить тебя в торгашах и их товарах разбираться.
Перед тем, как мы вошли в первое заведение с очень яркой витриной, он накинул на голову капюшон и, изображая джентльмена, открыл дверь, пропуская вперед, а сам оттормаживаясь, что мигом меня напрягло. Ну снова его ужимки и прыжки, изрядно утомившие за сегодня. Что, опять какая-нибудь бывшая бросаться станет или новая подстава, она же тренировка?
Но ничего такого не наблюдалось. Продавцом оказался весьма приятный низенький полненький мужчина предпенсионного возраста, что прямо-таки кинулся мне навстречу с радушной открытой улыбкой, на которую трудно было не ответить.
– Ой-вэй, какая красавица заглянула в мой скромный сундучок сокровищ! – затарахтел он, подхватывая под локоток и увлекая вдоль витрин с массивными украшениями. – Вы только взгляните, что у меня есть!
– Я не… – попыталась я вставить хоть слово, одновременно потянув локоть из его захвата. Но как бы не так! Держал он крепко и тарахтел без остановки. Причем, это не пробуждало раздражения, а как будто… ну не знаю, завораживало что ли.
– Чудесный амулетик прямо под цвет ваших прекрасных глазок! Только наденете его, и не останется вокруг мужчин, что смогут отвести от вас свои! Знаю-знаю, они и сейчас все у ваших длинных ножек, но с моим амулетиком… Что? Не нравится? Зря-зря! А только взгляните на это ожерелье! Оно будто создано украшать вашу изящную шейку! Ох, что за шейка! Повидал я женских шеек, но вашей равных нет. Но что там красота, если надев его, вы сумеете обворожить даже ледяного истукана.
– Мне не… – сделала я еще одну попытку, коротко оглянувшись на застрявшего у двери ведьмака.
– А-а-а! Понял-понял! Хотите что-то особенное? Как насчет подарка для подружки-соперницы? Вот этот милый медальончик изуродует ее кожу страшными прыщами на целый месяц, и парень будет ваш. Я угадал?
Болтая, он продолжал меня практически волочь по магазинчику, и вдруг что-то звонко тренькнуло над моей головой, по коже прокатилась едва уловимая покалывающая волна. Среагировала я помимо сознания, и спустя мгновение уже целилась в лицо навязчивому продавцу когтями.
– Эх, Малх, сто раз я тебе же говорил, чтобы ты раскошелился на Безгласый вестник вместо этих Хрустальных игол, ты совсем не ценишь свою голову видать, – наконец-то подал голос Лукин. – Василек, успокойся, он пройдоха, но безопасен.
– Простите меня, червя слабого ничтожного, госпожа подлунная! – попятился от меня словоохотливый продавец, выглядя уже совсем не так радушно. – Мне же, жалкому шибаю, не дадено природой зрения волшебного, чтобы отличать подлунных от людей, вот и приходится все артефактами пользоваться. Простите, если оскорбил тем. А на Безгласый вестник сколько же денжищ надо, откуда у меня столько? Я же с такой дороговизной по миру пойду, и все мои дети должны будут по миру пойти побираться, и дети их дете…
– Да кончай, а! Нет у тебя никаких детей, скряга старый, – оборвал жалобы Данила. – Показывай нам с подопечной настоящий товар.
– Сейчас-сейчас! – толстячок засеменил к дальней стене, боязливо оглядываясь на меня, и набрал некую комбинацию на кнопочной панели. Стена вздрогнула и частично отползла в сторону, открывая вид на помещение раза в три больше первого торгового зала. И тут уже не было яркой подсветки и сверкающих витрин. Жестяные короба, вроде тех, в которых продают дорогой чай в специализированных магазинах, только побольше. Бутыли объемом от десяти литров, бумажные мешки, деревянные сундуки – и все это на широких полках вдоль стен, от пола и до потолка.
– Первое правило, Люся: никогда не давай шибаю заболтать себя, а то и сама не поймешь, как окажешься счастливой владелицей всякой бесполезной фигни, – негромко провещал мне ведьмак.
– Прошу прощения, господин ведьмак, но ничем бесполезным я не торгую! – обиженно обернулся торговец.
– Ну-ну, а эти твои амулетики и ожерельица все прямо с заявленными опциями, да? – хохотнул Лукин.
– А разве они не делают прекрасных женщин еще прекраснее, как и любые драгоценности? – встал в позу хозяин торговой точки.
– Мне-то зубы не заговаривай! – отмахнулся мой опекун. – Давай навесь мне крыльев черной июньской саранчи пять мер. И чтобы без посторонних примесей! И три глаза сушеных головастиков лягушки-быка.
– Саранча отечественная ставропольская подойдет или африканскую предпочитаете?
– Нашу давай, я патриот.
Толстячок живо посеменил по проходу и вернулся через минуту с чашечными весами и парой небольших бумажных пакетиков, ну точно как для фасовки чая. Пристроил все это на одном из коробов и открыл соседний, принявшись возиться.
– Оцените товар сразу, господин ведьмак, – предложил он, – чтобы потом не было разговоров, мол, старый Малх обманул
