и удержать там.
Интересная позиция. Быть прижатой к нему было, несомненно, чудесно, я могла впитывать его силу и мощь, обвиться вокруг его великолепного тела. С другой стороны, он держал меня в плену, что приводило меня в бешенство, его хватка была такой крепкой, что я едва могла пошевелиться и ничего не видела.
— Я — Архангел Михаил. Я властен над тьмой и злом. Оставьте нас в покое.
В ответ раздался тонкий, хриплый голос, ужасающий своей хрипотцой, будто его проталкивали через разорванные голосовые связки.
— Архангел Михаил, ты ни над чем не властен. Ты бросил нас в Темноту, ты обрёк нас на бесконечные мучения.
Мне хотелось заткнуть уши. Голос поднялся до крика на ветру, и я вцепилась в Михаила, задрожав и больше не пытаясь освободиться.
— Оставьте нас, — снова прогремел Михаил, почему-то не отрицая ужасного обвинения существа.
Он должен был сказать им, что это Уриэль бросил их сюда, обрёк на гибель.
— Мы не можем, — теперь казалось, что не один голос прочёсывает ветер, поднявшийся вокруг нас. Они были в неровном унисоне, звук был таким же ужасным, как скрежет битого стекла о камень. — Отдай её нам.
Я почувствовала, как Михаил вздрогнул от удивления.
— И чего же вы хотите от меня?
— Мы не можем прикоснуться к тебе. Оставь девушку и можешь возвращаться в Шеол.
Вот дерьмо. Михаилу предстояла битва, всё, что он делал, включая приезд за мной, служило этому окончательному требованию. У него не будет выбора.
— Всё в порядке, — сказала я в его сильную, непоколебимую спину. — Отпусти меня. Тебе не следовало покидать Падших.
— Заткнись.
«Вот тебе и безмерная благодарность за мою великую жертву», — подумала я. Я попыталась вырваться, но замерла, когда ветер поднял голоса, жуткий хор призрачных воплей.
— Отдай её нам, отдай её нам, — и голоса становились всё ближе, ближе, пока они не оказались почти рядом с нами.
Неспособность видеть сводила меня с ума, и я попыталась выглянуть из-за его широкой спины, но это было невозможно, даже когда новый голос раздался над остальными, более сильный, но с той же яростью, которая говорила мне, что он один из них.
— Довольно! — прогремел этот пустой голос, словно призрачная версия самого Михаила.
Хор мгновенно прекратился, и мне показалось, что я чувствую, как призраки отступают. Я начала бороться всерьёз, когда на меня набросили что-то вроде пухового одеяла, мягкого, но обволакивающего, закрывающего свет и жизнь. Я почувствовала, как замедлилось моё сердцебиение, дыхание затихло, и мне стало интересно, не умираю ли я. Неужели они выщелачивают из меня свет? Я не хотела отпускать жизнь, но мягкая, как пёрышко, темнота окутала меня, и последнее, что я услышала, был этот новый, жуткий голос:
— Здравствуй, Михаил.
* * *
АРХАНГЕЛ МИХАИЛ ЗАМЕР, ОТПУСТИВ РУКИ ТОРИ. Она была завернута в кокон его крыльев, в безопасности во временном стазисе. У Призраков не было причин бояться его пылающего меча, но они исчезли, оставив на своём месте только одного Призрака. Одного до ужаса знакомого.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он почти так же грубо, как и призрак.
— Меня здесь нет. Высшая Сила позаботилась об этом, — ровный голос вернулся, когда невозможный образ подплыл слишком близко. — Я в ловушке вечности, помнишь? И ты этому поспособствовал.
Ему было холодно, очень холодно.
— Это был честный бой.
— Действительно. Ты был Пылающим Мечом Правосудия, идущим по своему пути. Убив своего брата во имя слова Божьего.
— Ты согрешил…
— Я сомневался. Но, похоже, ты пошёл тем же путём. Хотя ты продержался гораздо дольше, следуя приказам Уриэля, какими бы жестокими они ни были. Этот могучий меч правосудия убил мир невинных людей.
По крайней мере, Тори ничего не слышала. Она не узнает, какие ужасные вещи он совершил. Пока он не скажет ей.
Он не защищался.
— Да, — сказал он. — Мои преступления были гораздо хуже твоих. Я никак не могу искупить свою вину.
Улыбка Призрака была ужасной.
— И я никак не могу прикоснуться к тебе. Единственным, кто мог причинить тебе боль, был Терон, и вы двое позаботились о нём. Я не могу приблизиться к тебе, пока не освобожусь из заточения.
— Где ты? Падшие ищут тебя. Они хотят, чтобы вёл их ты, а не я.
— Ревнуешь, Михаил? — раздался вкрадчивый голос.
Он заставил себя не реагировать. Ангел, стоящий за Призраком, всегда был хорош в искажении слов, в обаянии и манипуляции. Именно эти черты и приговорили его к вечным мукам.
— Я с радостью поручу их тебе.
— Ты бы столь же счастливо умер от моих рук?
— Если это спасёт женщину. Да.
Призрак покачал головой, его красивое лицо не было искажено болью, которую другие использовали как оружие.
— Я же сказал, что не могу причинить тебе вреда. Ты невосприимчив к опасностям Темноты. Непроницаем даже для сладостного обольщения этого мира.
Михаил вздрогнул от неожиданности.
— Ты ошибаешься. Эйфория погубила меня, как и любого другого.
Длинные волосы Призрака развевались вокруг него, когда он покачал головой.
— Это не так. Ты просто искал повод сказать то, что боялся сказать. Я наблюдал за тобой, Михаил. Ты так же одурманен, как и все твои братья, каждый из которых так давно влюбился в женщину.
Он не станет тратить время на отрицание.
— Тогда хорошо, что я уже пал. Чего ты хочешь от меня?
Призрак парил в воздухе, и Михаил чувствовал злобу, волнами исходившую от него одного. Это был его заклятый враг, восставший перед ним снова, преследовавший его все те годы, как бросил его в вечную пустоту.
— Я собираюсь показать тебе дорогу к утёсам, где завеса тонка.
Если бы возможно было всё ещё испытывать потрясение после появления существа, которого он меньше всего ожидал увидеть, то он его испытал.
— Почему?
На призрачном лице застыло холодное презрение.
— Потому что
