— Ты передо мной в большом долгу, Босх. Я убила ее.
Он почувствовал облегчение и раздражение одновременно. Все-таки у Кейши было типично репортерское мышление.
— О чем это ты? — огрызнулся он. — Это ты передо мной в долгу — за то, что я спас твою задницу.
— Ну, мы еще посмотрим, кто кого спас и кто кому должен. Я по-прежнему собираюсь завтра навести справки об этой истории. Если все окажется так, как ты сказал, я пожалуюсь на Брокмана заместителю начальника управления Ирвингу. Я его, гада, заложу…
— Ты только что это сделала.
Кейша поняла, что, упомянув о Брокмане, раскрыла свой источник информации, и принужденно рассмеялась.
— И что же тебе сказал твой выпускающий редактор?
— Он считает меня идиоткой. Но я сказала ему, что в мире много других новостей.
— Это ты верно заметила.
— Так что я решила пока сохранить статью в компьютере. Объясни же мне наконец, Босх, что происходит? Кстати, что с фотокопиями статей, которые я для тебя сделала?
— Продолжаю их изучать. А посему разговаривать на эту тему пока не готов.
— Опять отмалчиваешься? Сама не знаю, Босх, почему я тебе помогаю? Тем не менее вот тебе информация к размышлению. Помнишь, ты спрашивал о Монти Киме — парне, написавшем первую статью, которую я тебе передала?
— Как же, Монти Ким. Помню.
— Я навела о нем справки, и один из наших старых авторов сказал, что он еще жив. Так уж вышло, что Монти ушел из «Таймс» и какое-то время работал на офис окружного прокурора. Не знаю, чем он теперь занимается, но у меня есть номер его телефона и адрес. Он живет в районе Вэлли.
— Ты сообщишь мне эти данные?
— Разумеется. Тем более что они есть в телефонной книге.
— Вот черт! А я об этом как-то не подумал.
— Ты, Босх, возможно, хороший детектив, но репортер из тебя никакой.
Она дала ему телефон и адрес, пообещала звонить и повесила трубку. Босх отключил мобильник и, направив машину в сторону Голливуда, обдумал полученную от Кейши информацию. Удивительное дело, оказывается, Монти Ким работал на окружного прокурора. И Босх, кажется, догадывается, на какого именно прокурора работал Монти.
33
Мужчина, сидевший за конторкой в отеле «Марк Твен», похоже, Босха не узнал, хотя тот готов был поклясться, что именно с этим человеком имел дело, когда снимал здесь комнаты для свидетелей. Менеджер был высокий, тощий, сутулый и казался бесконечно утомленным тяжкими заботами. Глядя на него, можно было подумать, будто он бессменно сидит за своей конторкой со времен президента Эйзенхауэра.
— Вы меня помните? Я из того казенного учреждения, что находится в конце улицы.
— Да, я вас помню. Но виду не подал, поскольку не знаю, под прикрытием вы работаете или нет.
— Нет, я не под прикрытием. Пришел узнать, свободны ли большие номера? Меня интересует тот, что с телефоном.
— Хотите снять?
— Потому и спрашиваю.
— Кого собираетесь поселить? Надеюсь, не фигурантов по делу о групповом изнасиловании, как в прошлый раз? Они…
— Никаких насильников. Только я. Я сам хочу снять у вас комнату.
— Так это вам, значит, нужен номер?
— Совершенно верно. Обещаю, что рисовать или писать на стенах не буду. Итак, во сколько мне обойдется этот номер?
Менеджера, казалось, обескуражил тот факт, что в его отеле решил остановиться Босх собственной персоной. Оправившись от смущения, он сообщил, что клиенту предоставляется право выбора: тридцать долларов в день, двести в неделю или пятьсот в месяц. Но деньги вперед.
Босх заплатил за неделю кредитной карточкой и с некоторым волнением наблюдал за тем, как клерк проверял ее на платежеспособность.
— Сколько стоит место на парковочной площадке перед домом?
— Место на парковке в аренду не сдается.
— Я хотел бы поставить перед домом свой «мустанг». Боюсь, местная публика может его вскрыть или снять колеса…
Босх выудил из кармана бумажку в пятьдесят долларов и переправил по поверхности конторки менеджеру.
— Вы уж проследите за ним, ладно?
— Сделаем…
— Вы ведь менеджер этого заведения, не так ли?
— И владелец. Вот уже двадцать семь лет.
— Извините…
Босх вышел из отеля, чтобы забрать из машины вещи. Ему пришлось трижды спускаться по лестнице, чтобы перетащить свое имущество в номер 214. Вход в него находился в дальнем конце коридора. В номере было два окна, выходивших в темную аллею и на задний двор одноэтажного здания, где располагались два бара и магазин по продаже фильмов для взрослых, но Босх с самого начала знал, что селится не в пансионе для благородных девиц. Это было не то место, где в шкафу на плечиках висит фирменный ворсистый халат, а на столике у кровати лежит коробочка с мятными драже. Отель находился всего в паре кварталов от опасных притонов, где деньги за вход совали в щель в пуленепробиваемом стекле.
В первой комнате стояли бюро и кровать с прожженным в двух местах покрывалом, что, по местным стандартам, считалось вполне допустимым. На стальных кронштейнах, намертво вмурованных в стену, висел телевизор. Во второй комнате помещались старенький, с потертой зеленой обивкой диванчик, небольшой стол, рассчитанный на двоих, и кухонное оборудование, состоявшее из маленького холодильника, привинченной к стене микроволновой печи и электроплитки с двумя конфорками. Вход в ванную, облицованную пожелтевшим от времени кафелем, находился в тесном коридорчике, соединявшем жилые помещения.
Хотя Босх очень надеялся, что долго жить в этом номере не придется, он тем не менее приложил максимум стараний, чтобы превратить это убогое обиталище в некоторое подобие дома.
Одежду он повесил в шкаф, зубную щетку и принадлежности для бритья отнес в ванную комнату и, хотя номера его гостиничного телефона никто не знал, подсоединил автоответчик. Он решил утром позвонить в телефонную компанию и переадресовать предназначенные ему звонки на номер отеля.
Потом он водрузил на бюро стереосистему и поставил колонки на пол по обеим сторонам от нее. Просмотрев содержимое коробки с аудиокассетами и дисками, он выбрал популярную в свое время вещицу Тома Уэйтса под названием «Валентинов блюз». Он давно не слышал эту запись и решил освежить воспоминания.
Вставив компактный диск в гнездо стереосистемы, Босх уселся на кровать и немного послушал музыку. Потом подумал, что неплохо было бы позвонить Джаз. Но о чем с ней говорить и какие задать вопросы? Так что лучше со звонком повременить. Закурив сигарету, он подошел к окну и выглянул на улицу. В темной аллее было пусто. Над крышами квартала возвышалась башня атлетического клуба — красивое здание, недавно построенное в Голливуде.
Задернув старомодные, слегка отдававшие плесенью шторы, он повернулся к окну спиной и окинул взглядом свое новое жилище. Затем сорвал с постели покрывало, одеяло и простыни и застелил ее заново, использовав захваченное из дома собственное белье и одеяло. Это, в сущности, ничего не меняло в его нынешнем бытии, но по крайней мере слегка ослабляло вновь нахлынувшее чувство бездомности и одиночества. Кроме того, позволило ему забыть на время о смерти Харви Паундса и притвориться, что он знает, как и зачем жить дальше.
Босх присел на перестеленную постель и откинулся на лежавшие в изголовье подушки. Прикурив вторую сигарету, он с минуту рассматривал ожоги у себя на пальцах. Красные пятна исчезли, а на их месте появилась тонкая розовая кожица. Раны зажили. Оставалось надеяться, что так же быстро и хорошо заживут раны у него в сердце. Но он в этом сомневался. Знал, что повинен в смерти Паундса и будет за это расплачиваться. Не знал только, как и когда.
Он рассеянно протянул руку и переставил телефон с прикроватного столика себе на грудь. Аппарат был старый, с вращающимся диском. Босх поднял трубку и задумался. Кому позвонить? Что сказать?.. Надо было срочно что-то выяснить.
34
Монти Ким жил на Уиллис-авеню в Шерман-Оукс, посреди пустынного, словно призрачного, квартала неосвещенных домов, предназначенных к сносу и оклеенных желтой предупредительной лентой. Бело-серый многоквартирный дом Монти Кима был выстроен в курортном стиле. Он стоял между двумя пустующими зданиями. По крайней мере в муниципалитете считалось, что они пустуют. Когда Босх подъехал поближе, он заметил тусклый свет в одном из окон. «Незаконные поселенцы», — подумал Босх. Эти люди тоже жили в вечной тревоге, опасаясь визита строительного инспектора.
Дом, где обитал Монти Ким, выглядел так, словно землетрясение обошло его стороной или его полностью отремонтировали. Последнее, однако, представлялось Босху сомнительным. Факт сохранности здания свидетельствовал скорее о слепоте и непредсказуемости грозных сил природы или мастерстве архитектора. Как бы то ни было, дом в курортном стиле выдержал землетрясение и устоял, в то время как все окружавшие его постройки потрескались и деформировались.
