За стеклянными дверями холла сидел за столом облаченный в униформу охранник и разгадывал кроссворд, вырванный из воскресного журнала «Санди таймс мэгэзин». Возможно, он с воскресенья его и разгадывал. Заметив Босха, охранник посмотрел на него так, словно ожидал его визита.
— Я Монти Ким, — представился Босх. — Меня ждет один из ваших жильцов. Его зовут Арно Конклин.
— Знаю. Он уже звонил мне на пост. — Охранник посмотрел в лежавшую перед ним книгу посещений, пододвинул ее к Босху и, вручив ему авторучку, произнес: — Давненько к нему никто не захаживал. Распишитесь здесь, пожалуйста. Он наверху — в девятьсот седьмом.
Босх расписался и положил ручку на стол.
— Поздновато вы, однако, — сказал охранник. — У нас посещения обычно до девяти.
— И что из этого? Вы намекаете на то, чтобы я удалился? Отлично. — Босх поднял с пола и продемонстрировал охраннику свой портфель. — В таком случае завтра мистеру Конклину придется самому добираться на своем инвалидном кресле до моего офиса, чтобы забрать эти бумаги. Я, между прочим, специально сюда приехал, чтобы их завезти. Но если вы меня не пропустите, я как-нибудь переживу. А вот мистеру Конклину это наверняка не понравится.
— Ох! Ох! Как вы, однако, раскипятились, приятель! Я просто заметил, что вы поздновато приехали, но вы не дали мне закончить. Я вовсе не собирался вас задерживать. Никаких проблем. Проходите. Мистер Конклин очень просил вас пропустить, а у нас, слава Богу, не тюрьма. Я хотел лишь сказать, что все прочие посетители уже ушли. Нашим подопечным, знаете ли, пора спать. Поэтому старайтесь вести себя потише. Не повышайте голос.
— Так вы говорите, девятьсот седьмой?
— Совершенно верно. Я позвоню мистеру Конклину и скажу, что вы поднимаетесь.
— Благодарю.
Босх прошел мимо охранника к лифтам. В следующую секунду и охранник, и диалог с ним были забыты. Теперь мысли Босха занимали только одно дело, только один человек.
Лифт двигался с такой же скоростью, что и обитатели этого дома. Когда кабинка наконец остановилась на девятом этаже, Босх, покинув ее, прошел мимо пустующего медицинского поста. По-видимому, дежурившая там сестра отправилась проведать кого-то из своих подопечных. Сначала Босх двинулся через холл в неверном направлении, но потом вернулся и свернул в нужный ему коридор. Линолеум на полу и краска на стенах были свежими, но даже в таких дорогих учреждениях избавиться от запаха мочи и дезинфекции не представлялось возможным. Как невозможно было избавиться от тягостного чувства, будто ты идешь по тюремному коридору, а двери ведут в камеры, где находятся заключенные. Дойдя до номера 907, Босх остановился, перевел дух и постучал. Тихий голос предложил ему войти. Это был скорее шелест, нежели шепот.
Босх не был готов к тому, что увидел в комнате. Здесь царил полумрак. Горела только лампочка в изголовье кровати. На постели полулежал обложенный подушками старец с книгой в тонких, почти прозрачных пальцах. На носу у него красовались очки с сильными линзами. Однако более всего Босха поразило, что под одеялом обозначалась только половина тела. Ниже бедер поверхность оставалась плоской, как стол. У этого человека не было ног. Словно в подтверждение этого, рядом с кроватью стояло инвалидное кресло на колесах с наброшенным на сиденье пледом, из-под которого торчали обтянутые брюками ноги и обутые в мокасины ступни, покоившиеся на металлической подставке внизу. Как будто лежавший на кровати человек оставил свои нижние конечности в кресле. Должно быть, смущение явно обозначилось у Босха на лице, поскольку комментарий не заставил себя ждать.
— Это протезы, — прошелестел человек на постели. — Я лишился ног… из-за диабета. От меня прежнего мало что осталось. За исключением стариковского тщеславия. Вот, приобрел себе искусственные ноги для, так сказать, появлений на публике.
Босх подошел ближе к свету. Тонкая бледная кожа, обтягивавшая лоб и скулы старика, имела желтоватый оттенок и напоминала изнанку сорванных со стены старых обоев. Глубоко посаженные глаза почти полностью скрывались под надбровными дугами этого похожего на череп лица. Остатки волос за ушами напоминали пух одуванчика. Под пергаментной, покрытой старческими пятнами кожей на худых руках змеились голубоватые, похожие на дождевых червей вены. Босх понимал, что смерть уже занесла над этим человеком свою отточенную косу. Он был скорее мертв, чем жив.
Конклин положил книгу на столик у кровати. Видно было, что даже самые простые движения давались ему с трудом. Босх взглянул на обложку. Книга называлась «Неоновый дождь».
— Тайны, секреты, загадки… — пробормотал Конклин, откашлявшись. — В последнее время увлекаюсь такого рода литературой. С годами научился ценить художественные стили, жанры и писательский труд. Раньше я об этом как-то не задумывался, да и вообще читал мало. Все времени не хватало… Не отмалчивайтесь, Монти. Говорите, с чем пришли. Вам нечего меня опасаться. Я давно уже беспомощный, безвредный старик.
Босх сделал еще один шаг к кровати, и свет упал на его лицо. Водянистые глаза Конклина некоторое время исследовали его черты, а затем во взгляде промелькнула тень подозрения. Он понял, что перед ним не Монти Ким, хотя имел плохое зрение и много лет его не видел. И Босх сразу же это заметил.
— Я пришел вместо Монти, — прошептал Босх.
Конклин слегка повернул голову, и Босх заметил, что он смотрит на кнопку экстренной помощи, находившуюся на столике у кровати. Потом Конклин, по-видимому, осознав, что ему не позволят до нее дотянуться или у него просто не хватит для этого сил, снова взглянул на Босха.
— В таком случае кто вы?
— Человек, который разгадывает тайны.
— Вы детектив?
— Да. Меня зовут Гарри Босх, и я хочу задать вам несколько вопросов о…
Неожиданно Босх запнулся. В лице Конклина что-то изменилось. То ли он испугался, то ли понял, с какой миссией к нему пришли, но когда он посмотрел Босху в глаза, последний вдруг осознал, что старик улыбается.
— Иероним Босх, — прошептал Конклин. — Парнишка, которого назвали в честь художника…
Босх неуверенно кивнул. Он был поражен не меньше, чем его собеседник секунду назад.
— Откуда вы знаете?
— Я кое-что знаю о вас.
— От кого?
— От вашей матери. Она рассказывала мне о том, каким особенным именем вас наградила. Я любил вашу мать.
Услышанное было подобно неожиданному удару в грудь тупым тяжелым предметом. У Босха перехватило дыхание. Голова закружилась, и, пытаясь сохранить равновесие, он ухватился за спинку кровати.
— Вам плохо? Присядьте. Скорее присядьте…
Конклин дрожащей рукой указал Босху на постель. Когда тот сел, старик удовлетворенно кивнул.
— Нет! — вскочил Босх. — Вы использовали ее, а потом убили. И заплатили своим людям, чтобы они прикрыли это дело. Вот почему я сюда пришел. Я хочу узнать правду. И услышать ее из ваших уст. Но слушать всякую чушь, будто вы ее любили, я не намерен. Вы лжец!
В глазах у Конклина появилось беспомощное выражение. Он отвернулся от Босха, устремив невидящий взгляд в темноту комнаты.
— Я не знаю правды, — наконец произнес он тихим голосом, напоминавшим шелест сухой листвы по асфальту. — Но я в ответе за случившееся. Поэтому можно назвать меня убийцей. Но единственное, что я знаю наверняка, так это то, что я ее любил. Вы можете сколько угодно называть меня лжецом, но я сказал вам правду. Если вы поверите мне, это скрасит последние дни моей жизни.
Босх почти не сознавал того, что говорил ему Конклин.
— Она была с вами в ту ночь. В Хэнкок-парк.
— Да, была.
— Что там случилось? Что вы с ней сделали?
— Я убил ее… своими словами, поступками… Чтобы понять это, мне понадобилось много лет.
Босх подошел к изголовью постели и всей своей массой навис над Конклином. Ему хотелось схватить его за шиворот и трясти до тех пор, пока к старику не вернется чувство реальности и он не перестанет молоть вздор. Но проделать подобное с Арно Конклином было бы рискованно. Судя по виду, он мог рассыпаться на части в любую минуту.
— О чем это вы говорите? Посмотрите на меня! О чем вы?
Конклин повернул голову на тощей шее, взглянул на него и мрачно кивнул.
— В тот вечер мы строили планы. Марджери и я. Я влюбился в нее вопреки здравому смыслу и всему тому, что о ней говорили. И мы собирались пожениться. Мы уже все обдумали. В частности, хотели забрать вас из приюта. У нас было много разных планов. Мы в тот вечер их обсуждали. И были так счастливы, что даже плакали. На следующий день была суббота. Я решил немедленно ехать в Лас-Вегас. Сесть в машину и гнать всю ночь напролет — пока мы не передумали или кто-то другой не разрушил наших планов. Она согласилась со мной и поехала домой, чтобы собрать вещи… И не вернулась.
— Вот, значит, какую историю вы сплели? Вы ждали меня и…
— После того как она уехала, я сделал один звонок. Но этого оказалось достаточно. Я позвонил своему лучшему другу, чтобы сообщить ему новость о нашем бракосочетании и попросить стать свидетелем со стороны жениха на моей свадьбе. Я хотел, чтобы он поехал с нами в Лас-Вегас. И знаете, что он мне ответил? Отказался быть моим свидетелем. Сказал, что, если я женюсь на этой… женщине, моя карьера рухнет. Он сказал, что не позволит мне совершить подобную глупость. Что у него на мой счет грандиозные планы.
