— Почему же тогда ты решил изменить свою жизнь?
— Чтобы объяснить это, мне нужно рассказать с чего все началось. Вам действительно интересно?
— Да. Иначе я бы тебя сюда не пригласила.
Воспоминания Грега начинались на лесной поляне у костра, который разводил дядя Милт. Был ли тот действительно его дядей, парень не помнил, зато помнил тяжелое, сиплое дыхание, когда тот говорил, что вот сейчас они немного отдохнут и он отвезет его к мадам Тамире в Новоград. А когда туда придет граф, он заберет к себе Грега и все будет хорошо.
Всю ночь мальчишка просидел у прогорающего костра, но его спутник не проснулся ни утром, ни даже когда Грег попытался его разбудить. Он проплакал от страха всю следующую ночь, сжимая холодную руку дяди Милта у давно потухшего костра, а утром, как только услышал голоса на тракте, бросился туда, зовя на помощь.
Ему сказали, что дядя умер и подвезли до большой деревни. Название ее парень не помнил, а возможно и не знал. Там он два дня жил у крестьянина, с которым приехал, после чего ему дали немного денег и пристроили в обоз до Новограда, куда мальчишка рвался, говоря, что его там должны забрать. Я несколько удивилась подобной щедрости, но Грег с усмешкой пояснил, что забранная крестьянином лошадь стоила явно дороже выданного ему десятка медяшек.
В городе Грег сам пришел в заведение мадам Тамиры, оказавшееся борделем. Там он тоже рассказал, что за ним должны сюда прийти, чтобы забрать. Не знаю, насколько мадам поверила в его историю, но остаться разрешила. Несколько месяцев Грег жил на положении гостя. Его кормили, выделили отдельную кровать, хотя остальные дети спали гурьбой на застеленном старыми матрасами полу. Но за ним никто так и не пришел.
Дальше еду и кров пришлось отрабатывать. К клиентам детей допускали не сразу, приучая правильно себя вести, ухаживая за взрослыми работниками борделя. Именно тут и проявился талант Грега. Ему нравилось втирать в кожу красивых женщин и мужчин, похожих на прекрасные статуи, ароматические масла, от чего кожа становилась гладкой, а руки скользили по ней как в танце. Это заметили и начали его обучать как распалить при этом желание в женщинах и как в мужчинах. Вскоре подобную прелюдию стали даже продавать как отдельную услугу для богатых клиентов. А мальчишка с надеждой всматривался в каждого приходившего, надеясь, что именно он и есть тот самый. Шли годы, мальчик превратился в изящного юношу, у которого была красивая одежда и вкусная еда, но потерянное прошлое не давало ему покоя. Несколько раз он пытался отправиться путешествовать, в надежде увидеть знакомые места и что-то вспомнить, но мадам Тамира каждый раз находила способ остановить его.
В поступлении в академию парень увидел свой шанс получить свободу, при этом обеспечив себе еду и кров. Правда питание в академии оказалось значительно проще того, к которому он привык, а вот комната, наоборот, больше его каморки в борделе, тем более что жить с ним никто не захотел и соседа по комнате у парня не было.
— Да, не густо, — констатировала я, молча дослушав рассказ. — Когда из деревни в город ехали сколько ночевок было помнишь?
— Не было ночевок. А это имеет значение? — озадачился парень.
— Может еще что-то помнишь? Хотя бы про деревню. Дом приметный какой-нибудь или статую. Хоть что-нибудь.
Парень надолго задумался, но все же отрицательно покачал головой.
— Грег, а ты вообще академию заканчивать собираешься?
— А почему вы спрашиваете? — насторожился он.
— Да не пугайся ты, я же не ректор и не завуч, твою судьбу не мне решать. Просто у меня сложилось такое впечатление, будто для тебя это что-то временное и сама магия для тебя не важна.
Гость снова надолго задумался.
— Для меня магия не самоцель, — начал он, осторожно подбирая слова. — Это лишь средство не хуже и не лучше остальных. Вы спрашивали зачем каждый из нас пришел в академию, и я задумался над тем зачем я вообще живу. Мне хочется, чтобы тем, кто находится рядом со мной, было хорошо. Наверно это все очень странно звучит...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Скорее сумбурно, — поправила я. — Значит хочешь помогать другим?
— И помогать тоже, но не обязательно. Вот вы же в турнире участвовали не для того, чтобы все мы в академию попали. А помните как Торн сказал, что, если бы не это, так и не решился бы, хотя всю жизнь мечтал? Раз я не могу вспомнить кем я был в самом начале, хочу стать кем-то особенным, тем, кто сможет изменить этот мир к лучшему. Магия могла бы в этом помочь, вот только я не уверен, что смогу дальше учиться.
— Из-за отношения к тебе других адептов? Неужели при таких высоких целях это тебя остановит?
— Это бы не остановило, — покачал головой Грег. — Оказывается у меня страх огня. Пока пламя в камине или костре все нормально, но когда я пытаюсь сделать огненный бросок... Если бы не мастер Кайден, я бы, наверное, от собственного заклинания сгорел. Когда огонь перед собой увидел вообще соображать перестал, тот и полыхнул во все стороны.
— А мастер Кайден что об этом говорит?
— Что, возможно, в тот период, который я не помню, я пережил пожар или видел вблизи магический бой с применением огненных заклинаний. Но второе совсем уж маловероятно. Говорит, нужно пытаться это перебороть.
— А если рядом с тобой чужое заклинание, которое тебе самому не нужно контролировать?
— Не знаю, — пожал плечами парень. — Так я не пробовал.
Экспериментировать сама я не решилась. Зато посоветовала сходить к доктору Алану и если он не сможет помочь, то к Кайдену. Я-то вот теперь огнем в бою швыряюсь, хоть и не могу сказать, что это любимое мое заклинание, а после ночного боя у меня тоже проблемы были. Хоть и не такие существенные.
— А в каком месяце ты в бордель попал не помнишь? — задала я еще один пришедший в голову вопрос, когда уже прощалась с парнем у двери. Если пожар был непосредственно перед потерей памяти можно будет попробовать выяснить в документарии какие крупные происшествия били в то время.
— Примерно за месяц до сердца лета. Нам тогда пирог дали. Это была первая нормальная еда с тех пор, как я туда пришел.
— А до этого вас чем кормили?
— Хлебом и кашей на воде. Я первое время вообще есть не мог. Не вкусно. Но голод заставил, а когда к клиентам допускать стали, я у них фрукты выпрашивал. Мне один граф даже медунцы с собой приносил пока я сдуру не спросил не он ли должен меня забрать. Больше меня к нему не приводили.
Парень ушел, а я задумалась. Питался Грег до потери памяти, видимо, хорошо и забрать его должен был некий граф. Похоже и правда непросто все с его прошлым. Но тайны прошлого могли и подождать, а на подготовку к завтрашним урокам времени осталось совсем немного, и я засела за теорию магии с зоологией, оставив напоследок литературу.
На этой декаде времени сходить в документарий у меня так и не нашлось, зато я поняла, что становится трудно ориентироваться в выбранных мной из сборников заклинаниях, хранящихся в виде кипы целиком или частично исписанных листов. В результате я обзавелась рабочим журналом, представлявшим собой большую и толстую тетрадь из хорошей бумаги в линейку с твердой кожаной обложкой и специальным карманчиком для стилуса. Стоило это удовольствие аж целых три серебрушки, но благодаря предусмотрительности Тэля, я могла себе это позволить. Первые три листа отведя под оглавление я постепенно переносила ранее выписанные заклинания в личный сборник, как я обозвала свою тетрадь. В результате самоподготовка по растительному миру на этой декаде практически не продвинулась, но я пообещала себе, на следующей закончить с ней во что бы то ни стало.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Оба вытянутых противника на боях выходного дня были мне не знакомы. Первый бой оказался очень затяжным и продлился почти двадцать минут, закончившись по причине моего опустевшего резерва. Я вымоталась не только магически, но и физически, закладывая крутые виражи в воздухе, а иногда и удирая от заклинаний по песку на своих двоих или даже уходя кувырком в прыжке, но отказываться от второго боя не стала, благо догадалась и сюда взять залитые кристаллы, чтобы отпиться из них между боями.
