Ахмада с его верным другом гребенским казаком Санькой связывали не только товарищеские, но и кровные узы. От отца к сыну переходило в гуноевском тайпе предание о родстве гуноевцев с гребенскими казаками...
Во время нового укрепления ислама в Нохчи-мохке (Ичкерия) проповедником Берс-шейхом из Курчалоя несколько семей гуноевцев, не желая отказываться от своих древних обычаев, ушли из Гуноя, поселившись на равнине в селении Алды. Однажды двое парней-гуноевцев, поссорившись между собой из-за любимой девушки, начали рубиться кинжалами. Родственники убийцы вынуждены были уйти из аула и, поселившись за Тереком, основали, согласно преданию гуноевцев, по имени главы семьи село Оьрза-гIала. После переселения сюда (в 1711—1712 годах) с правого берега Терека гребенских казаков, основавших станицу Червленную, гуноевцы породнились с гребенцами. Это не составляло труда, так как издавна принятые чеченцами гребенские казаки, переняв одежду, обычаи и нравы кавказцев и породнившись с местными жителями, отличались от чеченцев лишь религией и русским языком, обильно пополненным кавказскими словами. Пошедшие от гуноевцев казачьи фамилии Гулаевых, Байсунгуровых, Борискиных и Титкиных отлично помнили свое происхождение и не теряли своих родственных связей с чеченцами даже во время войн, развязанных русским царизмом против Чечни. Истинные казаки в совершенстве знали чеченский язык, чрезвычайно гордясь своим родством (среди казаков были представители и других чеченских тайпов) и дружбой с чеченцами.
Проведший в плену у чеченцев 10 месяцев С. Беляев с удивлением вспоминал, что несмотря на кровопролитную войну, чеченцы считают казаков своими братьями. В своем «Дневнике русского солдата, бывшего десять месяцев в плену у чеченцев» в 1848 году С. Беляев писал: «Газак — казак или русский вообще. Это название еще довольно ласковое, потому что они казаков любят, несмотря, что те не милуют их. Они говорят: “ГIалгIазки джигит, люля узуш вац, нохчий санна ваша ву”. То есть: “Казак молодец! Трубку не курит! Словно нохчиец, брат нам!”»
В честь своего друга — казака Саньки Ахмад нарек своего сына именем Сату. У Ахмада были также четыре дочери.
В доме Ахмада жил его друг, беглый русский солдат Кузьма, ушедший из солдатской неволи (в селе Автуры до сих пор живут чеченцы — потомки Кузьмы).
В целях восстановления истребляемого войной народонаселения, укрепления границ, развития экономических и других связей имам Шамиль с 1842 года переселяет безземельных жителей нагорного Дагестана в Чечню. Обосновавшиеся в Автурах дагестанцы были наделены землей, построили дома, наладили с помощью чеченцев хозяйство и вскоре мало чем отличались от чеченцев, деля с остальными автуринцами все радости, беды и военные невзгоды. В Автурах поселились также семьи непокорных беженцев — мухаджиров из Тарков, Кумыкии и других мест, находящихся под властью царской колониальной администрации. Среди помогающих переселенцам был и Ахмад.
Ахмад остался в народной памяти защитником обездоленных, вдов и сирот. Молодой наездник все свои трофеи и военную добычу неизменно раздавал в пользу неимущих.
В составе отряда наиба Большой Чечни (вилайет Шали) Суаиба-муллы из Эрсеноя Ахмад участвует в разгроме войск графа Воронцова в Нохчи-мохке летом 1845 года. В этой кампании Суаиб-мулла героически погиб при преследовании царских войск.
После смерти Суаиба-муллы Эрсеноевского наибство Большой Чечни было разделено на два округа, наибами которых стали Бота Шамурзаев и Талхиг Курчало из села Шали. Автуры входили в округ Шали.
Царские власти на завоеванной территории запада Чеченской области (на месте уничтоженных карабулакских аулов) основывают укрепленные поселения, заселяя их казаками. В 1845—1846 годах с созданной здесь Верхнесунженской линии царские войска совершают набеги в Чечню. В Дагестане русские отряды прокладывают Военно-Ахтынскую дорогу, постепенно ограничивая поле деятельности непокорных горцев. В октябре 1846 года Шамиль ведет упорные бои против войск князя Бейбутова при дагестанском селе Кутеши, но 15 октября в ночном бою имам терпит поражение и отступает.
Осознавая сложное положение и получая от разведки сведения о намечающихся походах в Чечню, имам Шамиль пишет в середине января 1847 года письмо наибам Чечни:
«...Вы видели все труды и тяжести горских народов в боях с заблудившимися и как они стояли перед нами в текущем году. Теперь очередь стать перед этими нечистивыми дошла до вас. Если вы примете все тяжести, выставите всех совершеннолетних, вступите в войну, то вы славные люди, и Аллах вам поможет. Если же вы уклонитесь, то вы потеряете ваш авторитет и геройскую славу, которая утвердилась за вами с отцовских времен, и Аллах разгневается на вас. А это для вас большой ущерб. В помощь вам мы посылаем горских бойцов (из дагестанских. — Д. X.) один отряд. Если вы терпеливо постараетесь, то этот отряд будет достаточен. В Коране сказано Аллахом: “Терпите, старайтесь...”»
В марте 1847 года имам Шамиль, ведя серьезную подготовку к обороне, по разным причинам, в том числе и из-за жалоб народа, сменил нескольких наибов, не пощадив даже одного из самых предприимчивых — Талхига Шалинского. Мудиром (генерал-губернатором) Большой Чечни был назначен один из участников разгрома войск князя Воронцова в Нохчи-мохке в 1845 году Бота Шамурзаев. На место Талхига наибом округа Шали Большой Чечни был поставлен «Ахмад Автуринский, пользовавшийся уважением всей Большой Чечни».
После неудачи в Дагестане Шамиль придавал защите Большой Чечни огромное значение. Царский генерал-майор Нестеров докладывал начальнику главного штаба на Кавказе 24 марта 1847 года: «Шамиль со всеми своими приверженцами находится в с. Автуры, где объявил жителям, что он не возвратится в Ведено, пока не обеспечит их от нападения русских войск, всенародно читает успокоительные проповеди, для слушания коих стекаются все окрестные жители, даже старцы, жены и дети. Должно полагать, что он присутствием своим может успокоить жителей, взволнованных последними набегами, и выжидает появления подножного корма или подкрепления из Дагестана...»
Шамиль издавна относился к Ахмаду с симпатией. Еще во время женитьбы имама на принявшей ислам армянке Шуанет (Анна Улуханова) юный острослов и прекрасный наездник Ахмад был, по преданию, сватом Шамиля. Во время своего пребывания в Большой Чечне Шамиль всегда останавливался у Ахмада Автуринского и в самом ауле Автуры принимал посетителей, выслушивал жалобы и рассматривал дела в суде.
Пребывание Ахмада на должности наиба пришлось на очень трудный период.
Весной 1847 года царские войска осадили Гергебиль в горном Дагестане, но героически защищавшие его в течение нескольких месяцев мюриды, поддержанные 1—8 июня отрядами Шамиля, отбились. С огромными потерями войска Воронцова отступили. Начавшаяся в горах холера вынудила обе стороны прекратить военные действия. 25 июля князь Воронцов осадил дагестанский аул Салты. Имам послал на выручку осажденным своих лучших дагестанских наибов Хаджи-Мурата, Кибит-Магому и Данил-бека, но они так и не смогли пробиться через кольцо врагов, и 7 августа ушли ни с чем. Шамиль неоднократно пытался разорвать блокаду Салтов, но успеха не имел.
Отчаянное, почти двухмесячное сопротивление мучимых голодом, жаждой и холерой горцев после гибели большинства защитников было сломлено. С огромными потерями царские войска взяли аул, после того, как остатки его защитников, пробившись через окружение, ушли к имаму. В ряде важных селений, закрывавших дорогу в средний Дагестан, русские разместили свои гарнизоны.
Не лучшим было и положение Чечни. Постоянные бои против царских войск, экономическая блокада, связанные с войной лишения изматывали народ. Но люди Большой Чечни верили молодому наибу и шли за ним, невзирая на опасности. Ахмад во главе своих отрядов принимал активное участие в военных действиях против царских войск как в Большой, так и в Малой Чечне, в которую в эти годы переносятся основные военные действия.
Волконский писал, что «15 декабря 1847 года полковник генерального штаба Форстен занял с. Гойты, Боагачарой, и войска наибов Атабая, Муртазали (салатовский наиб. — Д. X.), Садуллы и Ахмата опоздали, они прискакали на тревогу тогда, когда войска были вытеснены из Гойты и успели скрыться в лагере.
23 декабря предполагалось всем отрядам выступить из Чечни и развести войска на отдых, как вдруг получили известие, что Ахмат и Геха намереваются с конными партиями двинуться к низовьям реки Сунжи. В Чуртугае (Петропавловской. — Д. X.) полковник Форстен узнал: наибы уже возвратились с поиска на Сунженской линии.
21 января 1848 года вечером лазутчики дали знать, что наибы Ахмат и Геха возвратились со своими партиями за Аргун».
Ахмад без устали кидается со своим отрядом в наиболее уязвимые места, нанося урон окружающим Чечню линией крепостей и станиц колонизаторам.
