но он приходит в себя от легкого похлопывания по плечу. – Принести что‐нибудь? Я предпочитаю таблетки. – Он начинает рассуждать об этом, будто кто‐то настроен продолжать разговор. – Да, говорят, они более токсичны, но срок годности больше! И не нужно ждать ампулы раз в неделю. Берешь дозу на месяц, и все дела. Точно не нужна помощь?
– Нет. Уже отпустило. Отдышусь и пойду.
– Окей, удачи.
Парень уходит, а Рейв смотрит на свои руки. Они пусты. Он не чувствует в них привычной энергии, магии. Ничего не чувствует.
– Твою мать, Блэк Масон… это что такое?
Жжет глаза, невероятно. Рейв напрягает все мышцы, чтобы пошевелиться, но ноги заплетаются, как у пьяного, а между тем грудь полосит уже чужой болью. Брайт страшно, она в опасности. Чертов придурок, нельзя было ее бросать одну! Вся женская половина Академии ополчилась на сирену, которая увела у них Блауэра. И письмо отца звучало слишком нехорошо. Рейв рычит так, что его должны услышать не только в Академии, но и на другом берегу океана. Только есть ощущение, что из горла не вырывается ни звука.
А Брайт между тем очень больно и очень страшно. Минута за минутой – это превращается в настоящую агонию. Он заперт в собственном теле, и оно словно клетка. Пугающее чувство пустоты. Это хуже, чем серебряный браслет. Он магию удерживает, как строгий ошейник цепного пса. То, что происходит с Рейвом, глубже, сильнее. Магии просто нет. Буквально ни капли. Нечего сдерживать.
– Брайт, – хрипит он.
Вспышка – это ей стало совсем плохо. Собрав в кулак остатки сил, Рейв поднимается и идет вдоль по улице, согнувшись пополам, волочит руки, ноги и невероятно тяжелую голову.
– Брайт…
Она рядом. Он и чувствует это, и видит ее. Оплетена корнями, слабая, уже не борется и не кричит. Напротив три стервы: Бэли Теран, Айрен Ито и Марион Порт. Бэли уязвлена, что ее поставили на место? Так сильно, чтобы дойти до рукоприкладства? Марион – ревность. А еще она делает все, что скажет Бэли. Айрен… дерзкая злая особа, которая никогда не видела берегов. Он пытается привлечь их внимание, пытается издать хоть звук. Корни из‐под земли – это магия Бэли, и, не в силах справиться с ней, Рейв чувствует себя калекой. Он делал это легко, на интуитивном уровне, а теперь даже не понимает как! Что напрячь, чтобы одолеть колдовство Теран?
– ТЕРАН! – ревет Рейв, распрямляясь через силу.
– Конченый ты человек, Хейз. Скоро тебя отпустит, поверь. – Она усмехается. – Это все ее магия, неужели не ясно?
Нет, нет, нет… это не ее магия. Это вообще не магия. Неужели так сложно понять, что существует что‐то еще, кроме чар, приворотов и предназначений? Есть просто человеческие отношения! Есть безумные головные уборы, которые всегда выглядят так кокетливо и круто. Есть музыка, которую она слушает, есть странные футболки. Есть очаровательные щеки и розовые глаза. Есть поцелуи, от которых кровь кипит, запах макадамии и еще сотня сумасшедших вещей, ни с чем не сравнимых.
– Твой звездный час закончен… – шепчет Бэли, Рейв читает это по ее губам. А потом совершенно не по‐аристократически выбрасывает кулак, который прилетает Брайт прямо в висок.
Рейв чувствует этот удар на своей шкуре и дергается. Оба стонут, но Брайт вырубается, а Рейв только выпадает из реальности на пару минут. Когда открывает глаза, Бэли стоит над телом Брайт. Корней больше нет, в них отпала нужда. Брайт не убежит, не сможет. Она лежит такая слабая, с кончика носа капает кровь. Волосы, кажется, тоже пропитаны ею. А в груди ничего не отзывается, Брайт нет, и связи нет. Это пугает. Но за эти две минуты становится легче, и Рейв чувствует в себе силы говорить.
– Я убью тебя, Теран. Я сверну твою шею, я клянусь, сверну ее.
– Да ты на ногах не стоишь, Хейз… что это тебя так размотало? Выпил лишнего на балу? Ты унизил меня не меньше, чем она. Смотри, как я могу. – Она улыбается, корень ее жутких растений снова вырывается из земли, оплетает шею Брайт, и голова неестественно круто наклоняется.
– Тсс, – шипит Рейв, будто может этим успокоить гадюку Бэли. – Чего ты хочешь?
– Чего? У меня нет никаких условий. Никакой торговли не будет, Рейв… Ты пойми. Меня просто! Бесит! Брайт! Масон! И ее папаша, само собой. Он потратил наше время и ничего не придумал! Если бы он не сиганул из окна, завтра же его бы публично распяли, уверяю тебя.
– А она при чем? За убийство наказывают, знаешь? Даже если это иная. Даже если сирена. Готова испачкать руки?
– Что? Не можешь победить силой, решил убеждать?
Девчонки за спиной Теран неуверенно мнутся с ноги на ногу. Марион готова бежать, ей все это не нравится. У Айрен сомнение в глазах, она не определилась, на чьей стороне хочет быть.
– Марион, ну ты‐то куда? Неужели приревновала? – усмехается Рейв. Это странно, но силы к нему возвращаются. Не магия, нет. В пальцах по‐прежнему практически пусто, но мышцы перестают болеть и каменеть, расслабляются. Если нужно, он просто вырубит Теран. С ноги. В голову!
– Ты… был с истинной, а вспоминал иную! – хнычет Марион. – И потом больше не смотрел на меня, а я за тобой наблюдала. Ты… Ты жалкий! Жалкий любитель иных! – Она, кажется, заливается слезами, издалека не видно.
– Покалечив мою избранницу, ты ничего не изменишь. – Он возвышает Брайт над всеми, говоря это слово, и все три девчонки кривятся. Избранница – звучит гордо. Это не любовница, не девушка, не возлюбленная. Это что‐то намного более вкусное. Любить можно и со стороны, а выбрать ту самую – нужно иметь смелость и желание, выбрать – это быть с ней, защищать. – Если она пострадает… вас будут судить. В любом случае.
– А если она выживет, судить будут тебя, – закатывает глаза Бэли и медленно приближается к Рейву. Смотрит на него сверху вниз. – Ты пал ниже некуда.
Рейв распрямляется как может. В голову словно впиваются кинжалы, она кружится и пульсирует.
– Рейв Хейз, ну что за дела? – смеется Бэли. – Сирена? Избранница? Может, ты еще и сбежишь с ней?
– Лекарства не будет. А значит, не будет революции. Всё, нам нечем крыть. Страна, в которой все дети сидят на таблетках, долго не проживет. Скоро иные станут частью общества…
– Никогда! – взвизгивает Бэли. – Они слабые, гнусные, одичавшие… Что с твоими глазами? – Она замирает, стоит Рейву распрямиться окончательно. Он не подает виду, что что‐то могло измениться, пожимает плечами. – Что с твоими глазами, Рейв Хейз?
– Не знаю, – спокойно отвечает
