– Нет.
– Видите ли, лейтенант, мне не нравится, что из меня делают дуру, даже больше, чем из вас козла отпущения.
– Я очень хорошо понимаю, каково вам сейчас.
– Нас что, держат за пешек в игре, о правилах которой нам неизвестно?
– Нет, конечно, нет. Послушайте, майор, если вы думали, что это дело раздули для того, чтобы восторжествовала справедливость, то вы очень наивны. Все уже предопределено независимо от того, что мы скажем. Не удивляйтесь, если к вам кто-то подойдет и посоветует прислушаться к точке зрения армии.
Она повернулась лицом к застекленной части террасы и посмотрела вдаль. Тайсон следил за ее взглядом. Океанский лайнер «Роттердам», бороздя пролив, проплыл под мостом, укачивая поднимающимися волнами небольшое суденышко, следующее по его курсу. Летевший с юга турбореактивный самолет шел на посадку в аэропорт Кеннеди. Тайсон вспомнил отпуска, проведенные с Марси там, где они были счастливы. И тут он с полной силой ощутил, что жизнь догорает и что последние фрагменты ее связаны с тюрьмой, разводом, финансовыми проблемами, позором преступления, доказанного или недоказанного.
Карен прервала его раздумья.
– Я должна вам сказать, лейтенант, и вы уже знаете, что я собрала достаточно фактов, чтобы рекомендовать присяжным решить вопрос о подсудности данного дела.
– Тогда не медлите.
– Но у меня также зародилось подозрение, что правительство оказывает тайное давление на ход расследования. И если на самом деле это правда, тогда ваши права в чем-то могут быть нарушены в ходе судебного процесса...
– Послушайте, майор, мои права нарушены с того самого дня, когда акушерка хлопнула меня по попке. Иногда властям приходится делать определенные вещи на благо общества и даже на благо некоторых личностей, делая им больно при этом. Где вы учились? В монастыре?
– Вы говорите так, словно защищаете правительство.
– Конечно, я этого не делаю, но я очень хорошо понимаю, что его подключили к ремонтно-восстановительным работам.
– Заключали ли вы с армией или министерством юстиции что-то вроде сделки?
– Нет.
– А вы бы пошли на это?
– Смотря что за сделка. В подобных делах вы не предлагаете, а соглашаетесь или нет.
– Значит, все-таки к вам подходили. Это незаконно. Идет следствие по статье 31-й, и только я могу вступать с вами в переговоры, и то по вашему согласию.
– Вы можете соблюдать условности.
– Как с вами завязали контакт? При каких обстоятельствах?
– Если это нигде не прозвучит...
– Нет, – ответила она, – я уже не могу это слышать. Я должна буду доложить об этом.
– Тогда оставьте свой вопрос.
Она неохотно кивнула.
– Можно мне дать вам один дельный совет?
– Вы мне и так уже кучу надавали.
Она не обратила внимания на его замечание и продолжала:
– Наймите квалифицированного адвоката, не Слоуна. Я уже беседовала с ним. Возьмите хорошего защитника из военной прокуратуры или же дипломированного военного адвоката.
– Это поистине ценный совет, майор. Вообще немного странно это слышать из уст моего следователя, но тем не менее спасибо. Я полагаю, это означает, что вы расстаетесь со мной.
– Да. Я завтра возвращаюсь в Вашингтон, чтобы закончить рапорт. По этой причине я и нахожусь здесь. Хотите ли вы включить в рапорт письменное или устное заявление?
Тайсон подумал, что она могла бы спросить о такой безделице по телефону.
– Я подумаю об этом. У меня к вам тоже имеется вопрос. Разве вы не уходите в отставку?
– Ухожу, только пока меня не отпускают. После того как я подам рапорт, официально закончу это дело. Однако если им понадобятся какие-нибудь разъяснения, они, пожалуй, не станут отзывать меня. Вот поэтому меня задерживают до окончательного распоряжения начальства.
– Да, нелегко вам. Мне кажется, что армия была бы против того, чтобы вы давали какие-либо разъяснения прессе. Вот почему вас задерживают на службе. Другими словами, вы услышали и увидели слишком много, чтобы просто так отделаться. Неужели вам это не приходило в голову, когда вы брались за мое дело? Ну, как бы там ни было, а они вас скоро освободят.
– Меня это как раз не очень тревожит... хотя немного меняет мои личные планы. Я намеревалась поступить в юридическую контору... здесь, в Нью-Йорке.
– Я загляну к вам, если понадобится переписать завещание.
– Но мои проблемы по сравнению с вашими незначительны.
– Ваши проблемы станут значительнее, если не перестанете развивать теорию правительственного контроля за следствием. Они съедят вас живьем, майор. Поэтому примите совет от более опытного человека, прошедшего корпоративные джунгли – и азиатские также. Не нужно геройствовать. Предоставьте мне волноваться о том, что затевает правительство.
– Я беспокоюсь не о вас лично. Я только хочу, чтобы справедливость...
– Пожалуйста, не надо. Я как заслышу это слово, чувствую рвотный позыв. Я бы на вашем месте просто подыгрывал, держался ближе к большому объекту, наблюдал за всеми, кто идет к двери или включает свет. Намек поняли?
– Какая чепуха! – фыркнула она.
– Временами, Карен, мне хочется, чтобы вы были мужчиной, хотя порой я рад, что это не так.
– В ваших словах есть что-то личное. Вы не можете называть меня по имени.
– Это и была ваша неприятность по работе, помимо объяснения с другом?
Она растерянно потерла подбородок.
– В общем да. Вот почему они торопят меня с заключением.
Он рассмеялся.
– Не смешно.
– Все мы смешные... Кто на вас навалил все это, напыщенное ничтожество ван Аркен? Я слышал и читал о нем кое-что.
Не отвечая на вопрос, она сказала:
– Я думаю, они следят за вами.
– Конечно. Я ведь не покидаю страну, не встречаюсь с иностранными агентами и не сплю где попало.
– Хорошо. Можно мне сигарету?
– Еще одну. Вы ведь уже курили на прошлой неделе.
Он достал пачку и выбил сигарету. Закурив, она с непривычки закашлялась. Переведя дыхание, сказала:
– Вам нужно бросить курить.
– Вы первая, кто кашляет.
– Послушайте, лейтенант... отрицать... ну притворяться, что не было... – Она снова затянулась, потом посмотрела на часы. – Я должна идти.
– Закончите мысль.
– Ну... некоторые слова... которые вы иногда говорите... мне... не относятся к расследованию.
– Я не уловил смысл предложения. Не думаете ли вы, что между нами завязываются личные отношения?
– Да. Как раз это я и имела в виду.
– С долей симпатии?
– Думаю.
– Я тоже так думаю. – Он взглянул на нее и напомнил: – Вы же сказали при первой встрече, что этого не произойдет.
– Я сказала?
– Да. Во всяком случае, вы мне очень нравитесь, и я рад, что теперь все прояснилось.
– Да.
Он заметил, как сильно дрожат ее руки, и почувствовал, что от волнения у него пересохло во рту.
– Ну... так... что нам делать?
– Ничего. – Майор откашлялась и выбросила сигарету в траву. – Если вы хотите, чтобы я внесла в рапорт ваше заявление, сообщите мне об этом завтра до полудня.
– Где вы остановились?
– В доме для гостей. Здесь.
– Может быть, мы сегодня пообедаем?
– Конечно, нет, если не хотите на меня навлечь еще большую беду.
– Извините, я не хотел.
– Если бы на вашем месте оказался другой, я бы сказала, что это продуманный ход для получения некоторого преимущества. Во всяком случае, я виновата в таком, я бы сказала, романтическом повороте событий так же, как и вы. – Она протянула руку. – До свидания, лейтенант.
– Сегодня вечером я буду у себя. – Он крепко пожал ее руку.
– А у себя. – Выдернув руку, Карен, не оглядываясь, ушла.
Тайсон следил за резкими движениями майора, идущей по яркой солнечной террасе. Он сказал сам себе:
– Ну и что. В конце концов, ничто человеческое нам не чуждо.
Он твердо знал, что непременно увидится с ней снова, и предчувствовал, что ничего из этого не выйдет – не в плане постели, а в плане судьбы. Он не мог отрицать, что судьба распорядилась бы по-иному, встреться они при других обстоятельствах. Размышляя над жизненными коллизиями, он понял, что когда наступит время расстаться, они оба порадуются, что изменили жизнь друг друга к лучшему.
Глава 28
Бен Тайсон лежал растянувшись на кушетке в темной гостиной. Небольшая комната нагрелась за день так, что теперь, изнывая от жары, он надел одни лишь спортивные трусы. Бутылка холодного пива одиноко стояла на сервировочном столе. Он сел и глубоко вздохнул. Пробежка длиной в две мили вокруг гарнизона вконец измотала его. Ты слишком много куришь и пьешь, и к тому же ты уже старый, думал про себя Тайсон. Ему на память пришли те времена, когда без тренировки он не проводил ни дня. Ежедневные форсированные броски до тридцати минут с полным боевым снаряжением, по сотне отжиманий, восхождение на гору пятьсот футов высотой только закаливали и укрепляли его молодое тело. Ну, тогда ты был крепыш, Тайсон, устало мотнул он головой.
