На лице быстро менялись эмоции: от ярости до сожаления. Она не смогла из себя ничего выдавить. Только слезы. Дышала судорожно, пока не нашла в себе силы развернуться и уйти.
– Ты подонок, конечно, – Саша зажмурилась, чувствуя, как раскрывается в ней старая рана.
Она дернулась следом за Ингой к зданию, но Золотов вцепился в ее руку.
– Сань, а ты-то чего? – искренне недоумевал. Глаза широко раскрыл, смотрел крупными зрачками в лицо.
– Нельзя же так… безжалостно, – Саша сглотнула комок обиды. Тот застрял где-то в районе легких.
Золотов вскинул голову и недовольно рыкнул. Облизав губы, вернул девушке взгляд, одновременно извиняющийся и упрекающий.
– Это ты почему-то всех жалеешь и всех защищаешь.
– Не всех. Я просто была на ее месте.
Саша попыталась высвободиться, но парень держал крепко. Даже в пальто ее рука была настолько тонкой, что его длинные пальцы обхватили ее внахлест.
– Блин, как с тобой ладить? – мотал головой Золотов. – Ты неделю дулась на то, что я начал с ней встречаться. Теперь неделю будешь дуться на то, что я с ней расстался?
Голубые глаза смотрели сверху с совершенно детской обидой. Ничего толком не понимали, но сердились. Саше на миг стало смешно. Хотелось разразиться хохотом и взорваться слезами одновременно.
– Да дело же не в том, что ты встречаешься и расстаешься. А в том, как ты это делаешь.
– И как?
– Да просто так! Для тебя все это понарошку. А для других – нет. У них настоящие чувства.
Золотов сдвинул брови к центру. На лбу проявилась тонкая морщинка. Она все-таки заставила его задуматься и, возможно, что-то переосмыслить. Чувствовала слабый триумф, но именно, что слабый. Душа только потянулась вверх воодушевленная и сразу грохнулась обратно, да еще с ушибом. Потому что бесстрастный взгляд показывал, как ему на самом деле на все плевать.
– Другим всегда было насрать на то, что я чувствую, – Золотов сморщился в презрении. Слова как будто выкорчевывал из недр глотки. – Почему мне должно быть не насрать на других?
Саша окаменела. Сердце обросло гранитом и билось, как загнанная в клетку пташка, отчаянно и бойко, но без особого успеха. Боль пиками вонзалась в него со всех сторон и протыкала насквозь при каждом новом ударе. Хотя бы давала понять, что сердце еще живо. И чего-то жаждет. Не столько свободы, сколько избавления.
– Илья…
Девушка опустила руку, которую он держал мертвой хваткой, и просто его обняла. Голову приложила к груди. Там тоже билось о камень сердце, еще не пустое и не мертвое. Парень обхватил ее поясницу и прижал к себе. Подбородок положил поверх макушки и сунул пятерню в распущенные волосы.
– Я извинюсь перед Ингой, – голос его смягчился, пропала прежняя злоба. – Ей я тоже не хотел делать больно. Правда. Просто бесит, когда… начинают предъявлять мне… хотя я не должен.
Саша выдохнула горячий воздух ему на грудь, под пуховик. Ее обдало жаром собственного дыхания.
– Это меня не оправдывает, но она тоже не святая, – Золотов чуть оттянул девушку от себя и посмотрел с удрученной усмешкой. – Постоянно про тебя всякую чушь порола. Еле терпел.
– Например? – Саша удивилась, как Инга вообще что-то могла о ней знать, хотя сразу догадалась, что Паша многим делился.
– Ну, издевалась над тем, какая ты ботаничка. Что выглядишь как залежалая девственница. Херню, короче, всякую. И рыжие волосы твои обсирала. А потом сама перекрасилась. Где логика?
Саша только посмеялась над этим.
– Очевидно же, тебе хотела понравиться.
Он усмехнулся.
– Для этого мало перекраситься в рыжий.
Она его обняла крепче и почувствовала у виска нежные губы. Золотов ее не целовал, просто приложился, едва касаясь.
– Мы, кажется, опаздываем, – девушка глянула время на экране блокировки – рабочий день начался пять минут назад.
Повезло, что Инга сама была в хаосе и не желала их видеть. Сразу отдала обоих Паше, чтобы тот распоряжался стажерами целый день. Он до самого обеда подозрительно поглядывал то на Ингу, то на Золотова, а Саше задавал молчаливые вопросы мимикой. Она каждый раз уводила взгляд, не желая разговаривать на нерабочие темы.
Во время обеда, когда Золотов отлучился в туалет, Паша настиг Сашу в коридоре и грубо схватил за локоть.
– Этот ластообразный Ингу кинул, что ли? Че она вся в слезах?
Саша глубоко-глубоко вздохнула. «Тебя еще не хватало», – ворчала про себя, но кивнула в ответ, не желая вдаваться в подробности. Локоть она тихонько пыталась выцепить, но парень стиснул его до боли.
– Вот ублюдок, – если бы можно было гадить в офисе, Паша бы плюнул, но его сдержали проходившие мимо коллеги. – Я ей говорил, что так и будет.
– Это не наше дело. Разберутся.
Саша опять рванула локоть, но бывший в него вцепился клешней, будто уже сам не мог оторваться. Он весь пыхтел от злобы, рыскал глазами по коридору в поисках красной тряпки и нашел. Золотов шагал к ним без суеты, но с напряжением.
– Че тебе от нее надо? – спросил, наткнувшись на Пашин горящий взгляд.
– От нее ничего, – выжал тот и выпустил Сашу из захвата. – А вот с тобой мы сейчас поговорим.
Золотов принял ее и отодвинул за себя.
– Не хочу я с тобой разговаривать.
– Об Инге. Придется, – Паша расправил плечи и растянул шею.
Кулаки уже разминал, щелкая пальцами. Такой широкий и плотный сверху, он походил на старинный шкаф с фигурными ножками. Саша забеспокоилась и схватила Золотова за рукав свитера. Надеялась хотя бы на его благоразумие. Он ответил без насмешки и высокомерия.
– Не о чем здесь разговаривать. И делить нам с тобой нечего.
– Инга не игрушка, чтобы ее делить, – процедил Паша. Так сморщил лицо, что, казалось, ревет, но быстро поправился. Только ненависть немного кривила складку у носа и поднимала левый уголок рта в презрении. – И так бросать.
Золотов рассмеялся, вскинув лицо к потолку.
– Че ты ржешь, тварь? – вскипел Паша.
Саша увидела его гнев физически – сосуды на белках глаз заполнились кровью. Поняла, что драки уже не избежать. Она дернула Золотова за рукав, пытаясь осечь, но тот не поддавался. Только добавил щепок в костер, сказав с издевкой:
– Мне в падлу с тобой драться. Инга того не стоит. Точно не для меня.
– А для меня стоит.
– Так, ребят, не надо среди бела дня! – выскочила Саша, испугавшись не на шутку, и встала между ними с вытянутыми руками.
Насилие она даже в кино не любила, а вживую смотреть на такое тем более не могла. Особенно если в нем участвовали не чужие ей люди.
– Сань, не лезь, – Золотов
