«Шелл» отбуксировала туда несколько разведочных платформ, и не успели нефтяники начать работы, как небольшая флотилия из каноэ и деревянных плотов окружила платформы, и жители деревни стали настойчиво предлагать нефтяникам купить все, что у них было, – от живых коз до женщин.
– Люди испражнялись в ту же воду, в которой разделывали туши коров, – продолжал сотрудник «Шелл», – так что мы отказались от предлагаемых нам кусков говядины.
Разгневанный местный вождь, облаченный в парадный наряд своего племени, заявил нам, что мы вторглись в его земли без разрешения и должны теперь либо покупать товары в его деревне и вдобавок купить также несколько женщин, либо платить за аренду территории. Поскольку компания «Шелл» уже заплатила правительству Нигерии за право проведения поисковых работ приличную сумму, то нефтяники подарили вождю телевизор и вежливо послали его туда, откуда он пришел.
Каноэ торчали у платформ еще несколько дней, до тех пор пока им не стало ясно, что нефтяники не собираются покупать у них продукты или услуги. На четвертую ночь, казалось, сама преисподняя разверзлась вокруг нас. Рабочие услышали резкие крики из темноты, били барабаны, истошно вопили женщины. Осветив прожектором источник шума, они увидели десятки людей, угрожающе размахивающих копьями и дубинами. Паника охватила всех, когда эти люди забрались на платформу.
– Мы решили, нам пришел конец, – рассказчик драматически замолчал. – Оказалось, воины на самом деле были голыми женщинами с боевой раскраской на телах. Они сказали, что захватили платформу и будут удерживать ее до тех пор, пока мы их, так сказать, не обслужим.
– И как же вы поступили? – спросил один из канадских нефтяников.
– Мы вызвали добровольцев, – ответил работник «Шелл». – А что мы могли еще поделать?
Нефтяники заржали и стали хлопать друг друга по спине, превратив салон бизнес-класса в шумную раздевалку на стадионе.
Стюард принес еще кофе и коньяк, обращаясь к некоторым просто по имени. Очевидно, они регулярно летали этим прямым рейсом «Трансаэро» туда и обратно в Москву каждые шесть недель для отдыха за пределами России. (Нефтяные компании хорошо заботились о своих сотрудниках.)
Остров Сахалин был конечной восточной точкой для «Трансаэро» – примерно в четырехстах милях за Владивостоком, далее через Японское море, а затем прямо на север от японского острова Хоккайдо. Сахалин представлял собой дикий осколок суши на самом краю шельфа Тихого океана – обширные еловые леса, подвижные контуры разломов земной коры и дремлющие вулканы. Говорили, что медведей на острове больше, чем живущих там людей. За месяц до нашего прибытия один японский фотограф, любитель дикой природы, был съеден медведем.
Крошечный аэропорт встретил нас порывами холодного осеннего ветра. В стороне от взлетной полосы стояло с полдюжины забрызганных грязью автомобилей с наклейками компаний «Шелл», «Эксон» и «Тексако» на лобовых стеклах. Все «семь сестер», как тогда называли главные нефтяные компании, были представлены на Сахалине. Проекты освоения добычи нефти на шельфе были столь велики и капиталоемки, что даже «сестры» были вынуждены объединиться в пул, чтобы собрать сорок миллиардов долларов, предполагаемую стоимость расходов на разработку прибрежных нефтяных полей.
Вал тумана накатился со стороны Тихого океана, и мелкие капли, сливаясь в ручейки, поползли по запотевшим окнам терминала. Снаружи этого серого шаткого здания бродило несколько дрожащих бездомных собак с поджатыми между шелудивых ног хвостами. Старушка, подметавшая асфальт метлой из веток, отгоняла собак прочь.
Пока мы ожидали наш багаж и коллега из лондонской «Таймс» сокрушался, что не взял теплую куртку с капюшоном, внезапно возникла непонятная суматоха. Оказалось, что на нашем самолете обратным рейсом в Москву собирался лететь губернатор Сахалина, и члены его свиты суетливо носились по терминалу, как будто это был сам царь, готовящийся взойти на свой королевский корабль. Губернаторы российских восьмидесяти девяти регионов обладали удивительно большой автономностью от центра. Некоторые из них управляли своими регионами как феодалы-собственники.
Губернатор Игорь Фархутдинов, в сшитом на заказ синем костюме от «Хьюго Босс» и с золотыми часами «Роллекс», имел величественный вид. Его правительство получило двести миллионов долларов в качестве платы за концессию от различных нефтяных консорциумов Запада, и мы спросили, что он сделал с этими свалившимися с неба деньгами.
– Деньги потрачены разумно, – сказал он, беззаботно отвернувшись, как будто бы такого ответа было вполне достаточно.
– Не могли бы вы уточнить? – настаивал Робин Лодж, корреспондент газеты «Таймс». – Построили дороги или больницу?
Сахалин, как и весь Дальний Восток, был ужасно беден. Инфраструктура фактически отсутствовала, репутация его руководства была вопиюще плохой.
Фархутдинов бросил на нас ледяной взгляд. Его помощники неуютно поежились.
– Мы использовали деньги, чтобы отдать долги, – наконец после нескольких секунд молчания произнес губернатор. Затем его лицо просияло, словно его озарила свежая мысль: – Мы используем будущий доход от нефти на строительство инфраструктуры.
На этом, собственно, и закончилось наше импровизированное интервью.
– Он неплохой тип, – разумно подытожил представитель компании «Шелл», когда губернатор с сопровождающими садились в «Боинг». – По крайней мере, он поддерживает иностранные инвестиции в нефтяной сектор. Большинство других политиков в России сейчас с дьявольским упорством вообще никуда не пускают иностранцев.
Это было правдой. Российский парламент в то время заблокировал десятки крупных сделок по нефти. Буквально на прошлой неделе Кремль неожиданно аннулировал тендер, выигранный компанией «Эксон» на разработку недр в Арктике, а компании «Амоко», после того как она истратила сотни миллионов долларов на создание совместного с принадлежащей олигарху компанией «Юкоснефть» предприятия в Сибири, было бесцеремонно заявлено, что подобное совместное предприятие больше не нужно. Меня поражало, что русские были вполне удовлетворены, продавая нам за твердую валюту только акции и долговые обязательства, которые, по сути, были лишь бумажками. Но нефть – это совсем другое дело. Нефть была реальностью.
Единственной причиной, почему западному консорциуму было позволено развивать громадные проекты на Сахалине, было то, что у российских нефтедобывающих компаний не было необходимых ресурсов и передовой технологии, которая требовалась для бурения в море далеко от берега, где находились огромные запасы нефти этого острова. «Сестры» должны были вложить миллиарды долларов, чтобы добраться до труднодоступных запасов, которые могли бы превратить доведенный до нищеты Сахалин во вторую Аляску. Уже теперь в столице острова Южно-Сахалинске были заметны признаки надвигающегося нефтяного бума. В аэропорту строительные леса скрывали новое здание терминала. На местную авиалинию только что поставили американские самолеты. Открылось казино – первый признак стремительного натиска золота. Его вращающиеся в огнях колеса соблазнительно подмигивали находящимся рядом лачугам охотников, грязным полям и смердящим рыбоконсервным заводам. Контрабандные «тойоты» с правым рулем мчались, подпрыгивая, по немощеным дорогам, и новая современная гостиница вдруг материализовалась в окружающей дикости, как некий мираж.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
