Единственной причиной, почему западному консорциуму было позволено развивать громадные проекты на Сахалине, было то, что у российских нефтедобывающих компаний не было необходимых ресурсов и передовой технологии, которая требовалась для бурения в море далеко от берега, где находились огромные запасы нефти этого острова. «Сестры» должны были вложить миллиарды долларов, чтобы добраться до труднодоступных запасов, которые могли бы превратить доведенный до нищеты Сахалин во вторую Аляску. Уже теперь в столице острова Южно-Сахалинске были заметны признаки надвигающегося нефтяного бума. В аэропорту строительные леса скрывали новое здание терминала. На местную авиалинию только что поставили американские самолеты. Открылось казино – первый признак стремительного натиска золота. Его вращающиеся в огнях колеса соблазнительно подмигивали находящимся рядом лачугам охотников, грязным полям и смердящим рыбоконсервным заводам. Контрабандные «тойоты» с правым рулем мчались, подпрыгивая, по немощеным дорогам, и новая современная гостиница вдруг материализовалась в окружающей дикости, как некий мираж.
Гостиница называлась «Санта». Ее построили японцы из сборных модулей, доставленных сюда на баржах, которые затем монтировались на месте, чтобы быстрее обслужить большой наплыв бурильщиков и поисковых команд, чей гнусавый техасский говорок уже раздавался в отделанном мрамором вестибюле. Большинство приехавших на Сахалин иностранцев постоянно проживали в этой гостинице, которую обеспечивали всем необходимым собственные автономные генераторы, водонагреватели и телефоны спутниковой связи независимо от работающих с перебоями местных сетей электро- и водоснабжения острова. Если бы не деревья вокруг, «Санту» было бы легко спутать с одной из гостиниц Токио. Телевизоры в гостинице передавали прямой репортаж о решающих встречах японских команд по бейсболу. В ресторане подавали на завтрак суп из бурых водорослей. В пивном баре любители громко орали караоке. В мини-барах имелось саке.
Только потрясающе привлекательные горничные (мини-юбки, высокие каблуки и целая миля ног между ними) напоминали вам, что все это на самом деле происходит в России. Один канадец, с которым я познакомился в самолете, доверительно поведал мне, что некоторые девушки в гостинице «Санта» могли делать значительно больше, чем просто убирать в номере.
– За двадцать долларов они даже могут почистить вашу трубочку, – как выразился он.
Естественно, что благодаря своей монополии на блага цивилизации, гостиница была очень дорогой. Это делает честь компании «Америкэн Экспресс», которая впервые за всю историю Сахалина создала подобное заведение. В некотором смысле меня это даже разочаровало. На Сахалине человек платил за обслуживание в гостинице компании «Америкэн Экспресс», летел в бизнес-классе на самолете «Боинг», ездил по тундре на внедорожниках корпорации «Дженерал Моторс» – и так набирался романтики от встречи с Сибирью. Однако где же медведи? Где бывалые охотники, что ставят капканы? Жители приграничной полосы выглядели так, будто все они имели инженерные степени, полученные в Калифорнийском технологическом институте. Мне удалось вырваться из московского кокона приезжих иностранцев только для того, чтобы попасть в другой, не менее привилегированный, кокон.
Эта журналистская командировка походила на отпуск членов Американского медицинского клуба и была заполнена крабовыми пиршествами и различными туристическими поездками по острову. Нефтяные боссы предусмотрели все организационные мероприятия во время поездок, уделяя внимание даже мелким деталям. Когда журналисты посещают районы нефтедобычи – а это привлекает внимание поистине всего мира, визиты почти всегда организуются самой нефтяной компанией по той простой причине, что добраться до мест расположения буровых установок можно только на самолете или вертолете. Вы сами не раскошелитесь на десять тысяч долларов, чтобы нанять собственный самолет, что, кстати, не любят все издатели. Так что существует лишь один безвариантный компромисс – свободу передвижения предоставляет вам хозяин объекта, который вас интересует. Это западня для любого журналиста, не только пишущего о поездке на буровую нефтяной компании, что может под присягой подтвердить любой корреспондент Белого дома или Пентагона.
Но репортеры – неунывающий и жизнерадостный народ. Мы охотно переносили временную потерю независимости и утешались горами крабов и галлонами бесплатного саке. Казалось бы, склонность к обжорству противоречила культуре голландских, японских, британских и американских репортеров, часто заказывающих себе бесплатную еду и выпивку во время поездки, но мы единодушно отказались от всяких культурных традиций. И еще одно, последнее, замечание по поводу газетчиков – «ищеек новостей». Когда мы на задании, то становимся весьма целеустремленными общественными животными, а потому предпочитаем перемещаться стаями. Внештатные корреспонденты, низший уровень профессии, не являются исключением из этого правила. Мои путешествия во времена, когда я пребывал в качестве игрока этой низшей лиги, были угнетающе одиноки: автобусные поездки по странам Балтии и маленьким городам Словакии, ночи в знойных гостиницах Крыма в ожидании, когда включат воду. Я был вынужден сидеть один в неопрятном номере гостиницы с непроизносимым названием «Ястрзебиздрой», грязный после двухдневной поездки в поезде, задавая себе вопрос, что в это время делают мои друзья дома, и чувствовал себя так, будто провалился в преисподнюю. Путешествовать в группе было намного веселее, да и безопаснее.
Наш организованный тур по Сахалину начался ранним утром следующего дня. Было еще темно, земля покрыта инеем, когда мы поднялись на борт старого винтового Ан, чтобы попасть на буровые площадки, расположенные в шестистах милях к северу. С восходом солнца под нами стали оживать густые леса, взрываясь всеми цветами осени, – картина, достойная страниц журнала «Нэшиал Джиографик». Пейзаж казался древним и не тронутым человеком: покрытые дымкой цепочки живописных озер, темные, быстротекущие реки. После нескольких часов безмятежного полета вдали появились контуры нашего места назначения – залатанная взлетно-посадочная полоса и лачуга из листов гофрированного железа. В дальнем конце полосы на временном кладбище догнивало несколько вертолетов без лопастей и шасси. Некоторые лежали на боку, демонстрируя свои сломанные ребра, вдребезги разбитые фонари кабин и погнутые элементы хвостового оперения, что говорило о жестких посадках.
– Я очень надеюсь, что нам не придется взлетать на одном из них, – прошептал Робин, корреспондент лондонской «Таймс».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
